Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
А был-то – винный городок!
«Кресты» у нас поминаются часто: то в связи с «авторитетными» заключенными, то по поводу ужасных условий содержания, что гораздо существеннее… Тюрьма, конечно, заведение не курортное, однако «Кресты» столетней давности могли бы теперь кому-то показаться и раем…
Петербургская одиночная тюрьма – вот как когда-то называлась она официально.
«Это будет в полном смысле образцовая тюрьма, где заключенные арестанты получат не только все удобства, но даже и тот „комфорт“, который допускает наш гуманный век по отношению к лицам, отбывающим наказание за свои проступки и прегрешения», – писал «Петербургский листок» по случаю ее открытия 26 августа 1886 года. Ее заложили 20 июля 1884 года, автор проекта, академик архитектуры Антоний Томишко за образец взял Центральную тюрьму в Берлине.
Строительство вели на месте уже имевшейся тюрьмы, которая по мере развития работ сворачивала свое существование. Подрядчики, Воробьев и Синицын, как раз арестантов и привлекли к сносу старых строений. (Кстати, изначально, еще при Анне Иоанновне, эти строения предназначались для винных складов, почему и местность звалась Винный городок. Но в 1867 году академик архитектуры, он же директор Санкт-Петербургского тюремного комитета, В.П. Львов приспособил винные склады под тюрьму. Такая вот ирония судьбы…)
Торжество открытия новой тюрьмы, писал «Петербургский листок», состоялось в центре корпуса, где «сходятся четыре крыла здания, построенного в виде креста». (Отсюда и обиходное название!) Во все четыре стороны уходили радиусами длинные пролеты. «Администрация тюремная, как и мы с вами, читатель, стоя посреди, может созерцать все, что делается во всех четырех этажах тюрьмы». «Всякий пролет имеет с каждой стороны по 15 камер для одиночного заключения… В камерах чисто, просторно, воздуху хватит более чем для одного, меблировка хорошая. Здесь устраиваются мастерские: столярная, слесарная, переплетная, портняжная, сапожная. Для обучения ремеслам наняты особые мастера, так что приговоренные к высшей мере наказания – трем месяцам ареста – могут отсюда выйти ремесленниками…»
Тут следует пояснить, что «Кресты» назначались быть не просто одиночной тюрьмой, но и «краткосрочной», по крайней мере, поначалу: заключенные содержались там не более трех месяцев.
Строительство первого корпуса обошлось казне в 597 549 рублей и 35 копеек – вот так, не больше и не меньше! Сразу по открытии, он принял почти пятьсот заключенных. Но уже сооружалось еще одно здание с одиночными камерами, а также корпус на двести человек, «содержание которых в одиночных камерах признано будет опасным для здоровья». По поводу «вместимости» новой тюрьмы «Петербургский листок», впрочем, сокрушался: камер вроде бы и много, «но для Петербурга все же маловато»…
Отдельные здания предназначались для администрации, хозяйственной части, котельной, бани, больничных бараков и проживания тюремных служащих. Тюрьма получалась действительно образцовой…
В «Крестах», а после 1905 года особенно, отбывало заключение немало «политических». Некоторые из них оставили нам о том свои воспоминания.
Наверное, одним из первых по политическому делу попал туда Порфирий Павлович Инфантьев – осенью 1890 года. В своих заметках, которые он написал и опубликовал много времени спустя после знакомства с «Крестами», в 1907 году, Инфантьев утверждал, что тюрьма эта по устройству и условиям составляет просто-напросто «гордость нашего тюремного мира»! Недаром стоял внутри корпуса памятник Джону Говарду, по словам Инфантьева – «знаменитому английскому печальнику об улучшении тяжелой доли заключенных».
А вот Владимир Дмитриевич Набоков, один из лидеров кадетской партии и отец знаменитого писателя, свои заметки с выразительным названием «Тюремные досуги» сочинял прямо в одиночной камере «Крестов», где в 1908 году провел три месяца – с 14 мая по 14 августа. К такому наказанию его приговорили в числе ста восьмидесяти депутатов I-й Государственной думы за «Выборгское воззвание» – публичный протест против разгона думы.
В.Д. Набоков прибыл в «Кресты» на пролетке и, подъезжая, видел ее именно такой, какая она нашем снимке. Вез он с собой чемодан и баул, в которых были уложены три смены белья, плед, книги, продукты и даже складная резиновая ванна. В своей «келье» он застлал привезенной из дому салфеткой стол, попросил надзирателя принести еще один табурет, который тоже накрыл салфеткой, после чего разложил на нем свои вещи… На стене вывесил он распорядок дня, в нем обязательные каждый день гимнастика по Мюллеру и обливание водой в резиновой ванне… Свое время отведено было чтению и конспектированию книг, в том числе из тюремной библиотеки. А между делом писал Набоков эти самые «Досуги», в которых, размышляя о значении тюремного наказания в исправлении преступника, утверждал: тюрьма не может «воспитывать людей к добродетели»…
