Обман [Bubble]

Глава 06. Headgames[33]

Три утра подряд он протирал штаны на той проклятой скамье. Приходил на полчаса раньше, чем в первый раз, и сидел на час дольше. Капюшон поднят, кепка низко надвинута на лоб, на всякий случай на носу пара дешевых солнцезащитных очков. Все для того, чтобы его не обнаружили. Но, как и в предыдущие дни, результат был нулевой, и теперь вся затея казалась ему совершенно тупой. По мере того, как у него затекала спина, Эйч Пи постепенно осознавал, что ведет себя как полный псих. У него есть проблемы гораздо серьезнее, чем вероятное привидение на площади Сёдермальмсторг, и точно так же, как «Плэйстейшн» и занятие онанизмом, весь этот проект – всего лишь способ отгородиться от реальности.

Эрман мертв, он сгорел в лесной избушке почти два года назад, когда Игре наконец-то удалось его найти. Бедняга явно заплутал, ходя впотьмах по тончайшей грани между гениальной проницательностью и конкретным безумием; но, несмотря на все это, он ему, Эйч Пи, очень помог. Открыл ему глаза и объяснил, что же такое Игра. Причем объяснил все не только о поверхностных, но и о самых глубинных и малосимпатичных ее аспектах: о Муравьях, что всегда начеку, добывают информацию и рекрутируют подходящих для выполнения заданий игроков; затем о ставках, которые делались, пока задания снимались на видео, и за ними следили он-лайн интернет-игроманы.

Да, то, что рассказал ему Эрман, в сочетании с его собственным опытом, заставило Эйч Пи постепенно начать осознавать значительно более темные и глубокие стороны Игры и то, на что та способна. И как бы там ни обстояли дела с разумом лесного лунатика, Эйч Пи у него в долгу. И хоть он и пытался уговорить себя, что смерть Эрмана – едва ли его вина, получалось это довольно плохо. Столь же вероятно и то, что привидения средь бела дня стали ему являться именно из-за чувства вины и недосыпа.

Альтернативы больше нет.

И просто-напросто быть не может, поправил себя Эйч Пи, скидывая кроссовки и укладывась на диван. Он приземлился на что-то твердое и, после нескольких акробатических упражнений в сочетании с ругательствами сумел извлечь из-под себя пульт от телевизора, которым и стал нетерпеливо щелкать, перелистывая бессмысленные дневные телепередачи.

На журнальном столике он обнаружил полпачки «Мальборо». Закурив, попытался пустить дым колечками в потолок. И тогда увидел ее. На самом верху стеллажа лежала она, словно маленькая темная коробочка. Одинокая забытая книга. С того места, где он лежал, видно было только корешок, поэтому тому, кто вставал перед стеллажом, ее вообще видно не было. Это и объясняло тот факт, почему полиция ее пропустила.

Повернув голову, Эйч Пи прищурился и попытался присмотреться, что это за книга, но шрифт был чересчур мелкий. Так или иначе, библиотечная – ему удалось различить белые буквы шифра в самом низу корешка. Всего три – видимо, И.Х.Л., иностранная художественная литература.

Значит, легавые упустили краденое, лежавшее прямо у них перед носом, вместо этого набив коробки его совершенно законной порнухой и лохматыми триллерами в мягкой обложке.

Эйч Пи попытался спародировать слегка гнусавый голос Хелльстрёма:

«Хенрик Петтерссон, вы обоснованно подозреваетесь в тяжком преступлении против государства на том основании, что не сдавали вовремя библиотечные книги. Что вы можете ответить на это обвинение?»

«Guilty as charged, fuckface!!!»

Ухмыльнувшись, Эйч Пи выпустил еще столб колечек дыма, на этот раз в сторону верхней полки стеллажа. И вдруг понял, что очень голоден. Когда он ел в последний раз – в смысле, по-настоящему, а не закидывал в рот приготовленный в микроволновке попкорн?

Он не помнит…

Но бурление в животе – хороший знак, как будто старая библиотечная книжка заставила мозг сменить колею и перейти на более прочную почву. Душ и немного еды в желудке, несомненно, помогут поднять настроение. Китайская кухня или даже здоровый кебаб со всеми гарнирами из закусочной «Иерусалим». Ням-ням!!!

Эйч Пи посмотрел на часы на телевизоре: 10:25. Рановато для ланча, придется потерпеть еще хотя бы полчаса. Значит, сначала душ. Он поднялся с дивана, но вместо того, чтобы направиться прямо в ванную, подошел к стеллажу, встал на цыпочки и потянулся за книгой.

Кончики пальцев достали как раз за край полки, и он смог подтянуть книгу к себе примерно на сантиметр.

«Над пропастью во ржи», Дж. Д. Сэлинджер. Вот это, действительно, любимая книга, читал ее раз десять. Наверное, взята еще в библиотеке в Багармоссене, следовательно, преступление имеет как минимум десятилетний срок давности.

«На основании вновь поступившей информации мой клиент меняет свою позицию на not guiltyyy!»

Эйч Пи подтянулся еще немного вверх, покрепче ухватил книгу и попытался еще больше подтянуть ее к себе за корешок. Но вместо этого потерял рановесие, а книга свалилась на пол. Лежавший на ней сверху предмет тоже полетел на пол, ударив его перед тем по голове.

Телефон.

Блестящий, серебристый, с сенсорным дисплеем.

* * *

Карта допуска была белой, в отличие от той, что пару дней назад одолжил ей Рюнеберг, на ней не было указано никакой информации. Ни имени, ни логотипа, и тем более никакого фото владельца. Просто маленькая белая карточка, присланная в плотном конверте.

По всей видимости, анонимность – одна из мер предосторожности. Жесткий конверт с прозрачным окошком и банковским логотипом за версту пах бы кредитной картой, удваивая тем самым риск быть украденным. Очевидно, что эти ребята очень серьезно подходят к вопросам безопасности.

Протянув мужчине за стойкой свои водительские права, Ребекка увидела, что тот весьма внимательно их рассмотрел, прежде чем ввести ее персональный идентификационный номер в компьютер.

Мужик тот же, что и в прошлый раз, но, несмотря на то, что с ее предыдущего визита прошло всего несколько дней, он и вида малейшего не подал, что узнал ее. Скорее даже, вел себя еще более официально, чем в прошлый раз.

– Вот, пожалуйста. – Он протянул ей обратно ее права. – Вы знаете процедуру?

– Нет.

Мужчина переместился в угол стойки и указал ей на дверь у себя за спиной.

– Я открою вам дверь, в глубине помещения вы проведете картой через считыватель. Тогда откроется дальняя дверь, и вы окажетесь в хранилище…

Ребекка кивала, чтобы дать ему понять, что ей все ясно.

– Внутри вы увидите несколько помещений с ячейками. Двери в них заперты, но та, что относится к вашей ячейке, будет открыта. После этого вы должны будете открыть ячейку вашим ключом. Ведь он же при вас?

– Конечно, – ответила Ребекка и похлопала себя по сумке, висевшей на плече, при этом изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

Судя по его взгляду, ей это не совсем удалось.

– В ячейке находится металлический ящик. Как правило, владельцы ячеек берут его и идут в одну из кабинок в глубине помещения. Там вас совсем никто не сможет побеспокоить…

Сделав секундную паузу, он продолжил, видимо, увидев в выражении ее лица вопрос.

– В кабинах нет камер наблюдения…

– Я поняла, – коротко отреагировала Ребекка.

Он нажал на кнопку, и темная стальная дверь у него за спиной медленно поползла вверх. Ребекка вошла в маленький тамбур. Прямо перед ней, где-то в метре впереди была еще одна железная дверь, гораздо более фундаментальная, чем та, через которую она только что вошла. Осторожно повернув голову, Ребекка покосилась на полусферу видеокамеры на потолке и попыталась при этом выглядеть совершенно спокойной. Она же здесь на совершенно законных основаниях, так почему же она так нервничает?

За спиной захлопнулась дверь, заставив ее вздрогнуть.

Спокойно, Нурмен!

Глубоко вздохнув, Ребекка задержала воздух в легких и затем медленно выдохнула. После чего провела карточкой через маленький считыватель. Пару секунд было абсолютно тихо, потом железная дверь перед ней открылась. Подземный свод хранилища оказался гораздо более эксклюзивным помещением, чем она представляла. Вдоль бетонных стен элегантное, направленное снизу вверх освещение вкупе с легким ароматом лимона наверняка задумывались так, чтобы смягчить у клиента ощущение нахождения в бомбоубежище и связанной с этим клаустрофобии. И это неплохо удалось.

Начерченная на блестящем мраморном полу флуоресцирующая линия провела Ребекку через ряды решетчатых дверей. В помещениях за ними ей удалось рассмотреть множество ячеек с латунными дверцами. В самом конце коридора виднелось нечто, напоминавшее двери примерочных кабинок. Наверное, это и есть те кабинки, о которых говорил охранник.

Над четвертой по счету дверью с левой стороны горела зеленая лампочка. Ребекка взялась за ручку, и дверь бесшумно отъехала в сторону. Помещение оказалось тесным, площадь не больше пары квадратных метров. С потолка глядела полусфера еще одной камеры, но Ребекка решила не обращать на это внимания. Так какая же из двухсот ячеек ее?

Она провела пальцами по дверцам: 115, 120, 125… Вот она, почти в самом низу. Встав на колени, Ребекка достала из сумки свою большую связку ключей и внимательно осмотрела дверцу. Ячейка среднего размера, где-то сантиметров тридцать. Скважина довольно широкая, и это означает, что значительную часть ключей из связки можно отсортировать сразу; но оставались еще, по крайней мере, десять, которые вполне могли бы подойти к замку. Снова взглянув на камеру, Ребекка почти почувствовала, как объектив увеличил ее изображение. Как будто заранее знали, что ей не следует здесь находиться, что ячейка и ее содержимое не ее, а принадлежат кому-то другому.

Нет, все-таки, черт возьми, надо успокоиться. Банк сам связался с ней и прислал ей карту доступа. А что касается Хенке, то судьба его ценных вещей волнует его не больше, чем тот факт, что она оплачивает его квартиру.

Таким образом, она имеет полное право вскрыть эту ячейку.

Еще раз быстро взглянув в камеру, Ребекка наклонилась и достала первый из отсортированных ею, как наиболее вероятные, ключей.

Великоват, да, слишком большой. Тогда можно исключить и его, и те, что еще больше.

Она попробовала ключ поменьше. Тот вошел в скважину, но внутри только провернулся. И его вон, а также еще один, тот, что еще меньше.

Осталось четыре кандидата, и Ребекка внимательно их рассмотрела.

Один немного кривоват и выглядит слишком старым – она его отложила, – но еще два выглядели многообещающе.

Тем не менее ни один из них не подошел, как и последний оставшийся.

Ребекка собралась уже сделать еще одну попытку и попробовать погнутый ключ, когда ей показалось, что она слышит за спиной какой-то шум. Вздрогнув и вскочив на ноги, она обернулась и осторожно выглянула в коридор.

Ну, естественно, пусто.

Дверь, ведущая в него, на электрическом приводе, поэтому, если бы она открылась, то Ребекка услышала бы это заранее. Вернувшись к ячейке, она вставила в замок погнутый ключ. Тот подошел, но повернуть его в замке не получалось. После пары попыток она его вынула.

Проклятье!

Ее ставка на эту связку ключей оказалась ошибочной. Видимо, Хенке спрятал ключ где-то в другом месте, поэтому ее шанс вскрыть ячейку тем самым был упущен. Конечно, можно дождаться того, когда банк вскроет ее с помощью дрели, но с учетом тех мер безопасности, которые у них были, нетрудно было догадаться, что пройдет несколько месяцев, прежде чем это произойдет.

К тому же за это время Стигссон со своими ребятами непременно узнает о существовании ячейки. Так что же ей делать теперь?

Во всяком случае, гнутый ключ подошел; может быть, удастся его выпрямить?

Отцепив ключ от связки, Ребекка положила его на пол и несколько раз надавила каблуком на изгиб. Потом подняла и внимательно осмотрела.

Ну, что ж, последняя попытка!

Она вставила ключ в замок, осторожно им пошевелила… Замок щелкнул, и маленькая латунная дверь открылась.

Оказавшийся там металлический ящик изрядно ее удивил. Мало того, что он был заперт снаружи на крутящийся замок с комбинацией, но и потому, что ни по форме, ни по цвету не подходил для того, чтобы находиться в этом экскюзивном и, пожалуй, даже стерильном банковском хранилище. Вероятно, когда-то этот ящик был зеленого цвета, но краска сильно облезла, и в одном месте Ребекка рассмотрела полустершиеся буквы и цифры. Кроме того, прочная сталь в нескольких местах была весьма бугристой, как если бы кто-то пытался вскрыть его силой. Она медленно вытащила ящик из ячейки. В длину – сантиметров семь-восемь, к тому же гораздо тяжелее, чем она думала. Но, к счастью, с задней стороны оказалась ручка, поэтому Ребекка без проблем смогла отнести его в одну из маленьких кабинок.

Аккуратно затворив за собой дверь и повернув замок, она поставила ящик на стол. Этот комбинационный замок выглядел почему-то знакомым. Она вообще-то видела такой раньше, в одном полицейском участке, где вместо оружейной комнаты был сейф. Начинаешь с нуля, выставляешь цифру от одного до ста, затем назад к нулю, затем следующая цифра, пока не наберешь нужную комбинацию. Как правило, это три цифры больше нуля. Так какие же ей набрать?

И вдруг Ребекка снова услышала тот же звук в коридоре – и застыла на месте. На этот раз он был гораздо отчетливее. Резкий пронзительный скрип, как если бы кто-то слишком быстро провел по мраморному полу резиновой подошвой.

Она не слышала, чтобы открывалась дверь в хранилище, следовательно, там уже кто-то был, когда пришла она. А может быть, тут есть еще один вход, которого она не заметила…

Отперев дверь, Ребекка осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор.

– Кто здесь? – довольно громко спросила она, но никто не ответил.

Подождав несколько секунд, Ребекка снова затворила и заперла за собой дверь кабинки. Чтобы открыть ящик, ей придется сосредоточиться на том, чтобы набрать нужную комбинацию.

Она попробовала дату рождения Хенрика – безрезультатно.

Затем попробовала дату рождения матери. Снова невыигравший билет.

Если Хенке взял цифры просто с потолка, то ящик ей придется вскрывать каким-то другим способом.

Для того чтобы положить его в сумку, он слишком велик. Вопрос в том, не может ли она выйти оттуда, просто держа его в руках? Постояв пару секунд неподвижно, Ребекка решила снова прислушаться к звукам в хранилище. Но за исключением слабого жужжания кондиционера, все было тихо.

И тут на нее нашло озарение, и она стала набирать новую комбинацию цифр. Ноль, затем девятнадцать, назад на ноль, затем шесть, снова ноль, затем семьдесят пять. Она медленно повернула ручку назад на ноль. Послышался ясный щелчок.

Хенке использовал в качестве комбинации ее собственную дату рождения!

У ящика было двойное дно, делившее его на два отделения. В верхнем Ребекка нашла пару пачек долларов. Вместе с деньгами лежала пачка небольших тетрадок, туго стянутых коричневой резинкой. Когда она их подняла, высохшая резинка лопнула, и все высыпалось на стол. Она не сразу поняла, что представляли собой эти тонкие тетрадки.

Иностранные паспорта – вероятно, давнишние, потому что она не сразу их узнала. Открыв один из них, Ребекка вдруг уставилась на подыстершуюся фотографию, на которой был изображен светловолосый мужчина с усами и в очках в темной оправе. Он очень напоминал Хенке. Прическа, форма лба, довольно высокие скулы.

Согласно паспорту, это Джон Эрнест, родился в 1938 году в Блумфонтейне, ЮАР.

Нет, этого не может быть. Но, несмотря на цвет волос, очки и усы, она совершенно уверена. Мужчина на фотографии – ее отец.

* * *

Прошла целая минута, прежде чем он решился просто даже дотронуться до телефона. Руки тряслись так, что ему было трудно обхватить металлический корпус. Кончиками пальцев он ощупал цифры с обратной стороны; чтобы это сделать, поднимать трубку с места не требовалось.

1

2

8

Ну, конечно же, иначе и быть не могло…

Эйч Пи осторожно положил телефон на журнальный столик, после чего обошел вокруг дивана. Затем еще раз…

Книга осталась лежать на полу. Вместе с ней с верха стеллажа на пол приземлилось два здоровых клока пыли, но, как и телефон, книга была совершенно чистой с обеих сторон, что могло означать только одно. Оба предмета поместили сюда совсем недавно.

В кухне Эйч Пи нашел копию протокола об изъятии. Пять мятых листов формата А4, скрупулезно перечисляющих все до единой вещи, которые полиция забрала у него из квартиры. В самом низу третьей страницы он нашел то, что искал.

103. Книга, одна шт., «Над пропастью во ржи», Дж. Д. Сэлинджер

Послание предельно ясное. Кто-то взял книгу из полицейского хранилища и поместил ее у него в квартире вместе с телефоном. Как и говорил Эрман, Игра – повсюду, и книга, лежавшая на полу, доказывает, что даже СЭПО – не исключение.

Вот черти!

Эйч Пи рухнул на диван, посмотрел на телефон на столике и провел пятерней по волосам. Раз, еще раз, затем стал все сильнее теребить себе голову, выдергивая при этом волосы, которые застревали между пальцами, но он этого даже не замечал.

По идее, это может быть и копия телефона. Свой он оставил у Манге, тогда, два года назад, а потом его взяла Бекка и оставила на складе потерянных вещей в полиции. Позднее он узнал, что телефон принадлежал АО «А.К.М.Е. Телекоммуникационные услуги», и предполагал, что его им возвратили.

АО «А.К.М.Е. Телекоммуникационные услуги» – достойный член «PayTag Group»…

Прекратив рвать на себе волосы, Эйч Пи рассеянно вытащил те, что застряли между пальцев, после чего снова протянул руку к телефону. Поверхность похладная. Он поднял телефон к свету и поворачивал то так, то сяк, пока не нашел то, что искал. Пара крошечных царапин на верхней стороне, появившихся в тот раз, когда Эйч Пи висел на стене в Биркастане, а та татуированная горилла, чью дверь он разукрасил небольшой предостерегающей надписью, пыталась его оттуда стащить.

Ни хрена это не копия!

И он знал об этом в ту самую секунду, когда увидел трубку, лежащую у себя на полу. Это его телефон.

* * *

Еще не приподняв дно, скрывавшее нижнее отделение, она начала подозревать, что там лежит.

Характерный запах. Резкий, маслянистый, так хорошо ей знакомый.

Ребекка медленно приподняла крышку. В нижнем отделении лежал черный револьвер с узкой коричневой рукояткой, и у нее сразу же участился пульс.

Она еле удержалась от соблазна сразу же взять это оружие в руку. Вместо этого наклонилась и как можно внимательнее его рассмотрела. В отличие от многих своих коллег, интерес к оружию у нее был довольно умеренный. Полицейский «ЗИГ-Зауэр» и компактный автоматический карабин, выдававшийся в качестве дополнительного оружия группе личной охраны, – вот, в принципе, и все, из чего ей пришлось стрелять. Но в сравнении с пистолетом или карабином револьвер – довольно несложное оружие. Вращающийся барабан посередине, как правило, с шестью патронами. Рукоятка, ствол, спусковой крючок и крупный заметный курок, на который можно нажимать большим пальцем, – и всё. Из-за курносого дула это оружие выглядит как-то неприятно, отчасти напоминая бульдожью морду.

Ребекка аккуратно просунула кончик мизинца в дуло. Диаметр примерно тот же, что и у ее собственного служебного пистолета. Миллиметров девять или что-то в этом роде, но она помнила, что у револьверов калибр, как правило, рассчитывался в тысячных дюйма. Она попыталась посчитать в уме, сколько это будет, но довольно быстро сбилась со счета.

На столе стояла небольшая лампа, которую Ребекка включила и подняла так, чтобы та светила прямо вниз в металлический ящик. Прямо под барабаном она нашла гравировку: Cal. 38, а затем еще цифры – скорее всего, серийный номер оружия. Надо бы его записать. Достав из сумки ручку и блокнот, она тщательно переписала и перепроверила все цифры, написав их очень жирно, будто затягивая процесс, чтобы чем-то занять мозг.

Но это только временная отсрочка.

Итак, черт бы их всех побрал, что же она нашла?

Разложив все паспорта на столе, Ребекка пролистала каждый. Все пять были выданы в конце семидесятых, и в каждом была фотография ее отца. На некоторых он в очках, с усами или бородой, на каких-то у него другой цвет волос. Единственное, что объединяло все паспорта, – это то, что ни в одном не указывалось его настоящее имя. Ребекка еще раз взглянула на металлический ящик и снова поборола в себе импульс взять револьвер в руку. Но полицейское образование дало ей победить и в этой схватке.

Пока ствол лежит, он безопасен; а прикоснуться к нему без перчаток означало бы, что она оставит на нем свои отпечатки. Но, если немного пошевелить его, ничего страшного не случится. Ребекка вставила в дуло карандаш, подняла его сантиметров на десять вверх, после чего попыталась повернуть ствол. Где-то на сантиметр выдвинулся барабан, а когда она еще немного повернула ствол, он совсем выпал. Шесть гнезд для патронов, как она и думала, и во всех виднеются плоские донышки цвета латуни. Значит, он полностью заряжен. Две гильзы имеют явные вмятины от бойка, что означает, что ими стреляли, оставшиеся четыре вообще нетронуты.

Вдруг ей на ум пришла одна идея. Надо, вообще-то, сразу было это сделать вместо того, чтобы записывать что-то в блокнот. Она положила револьвер на стол и достала свой мобильный телефон. Конечно, никакой связи здесь нет, но сейчас это и неважно. Найдя иконку с фотоаппаратом, она несколько раз сняла револьвер с разных углов. После чего аккуратно положила его обратно на дно ящика.

Взглянув на часы, Ребекка поняла, что ей уже пора ехать на работу. Надо что-то решать.

Собрав в кучку паспорта, она сунула их во внутреннее отделение сумки. Поразмышляв пару секунд, отправила туда же и деньги. Но вот револьвер заставил ее засомневаться, от его вида у нее портилось настроение. Оставить его людям Стигссона – исключено! Но, с другой стороны, она совершенно не хотела нести его к себе на работу или домой, в квартиру Микке. Может быть, есть еще варианты?

Посомневавшись еще пару секунд, Ребекка закрыла тяжелую крышку ящика и несколько раз повернула диск комбинационного замка. Затем, взяв ящик в одну руку, а сумку повесив на плечо, повернулась к двери. Несколько мгновений постояла, держась за ручку и прислушиваясь к звукам в хранилище. Затем открыла двери кабинки, кинула взгляд на ближайшую камеру наблюдения на потолке и, стараясь сохранять спокойствие, пошла к ячейке. Поставив ящик на место, не без труда повернула гнутый ключ, запирая ячейку, после чего вышла из хранилища.

– Скажите, а я могу получить копию договора на аренду ячейки? – спросила она у охранника за стойкой. – Кроме того, я бы хотела заключить новый, только на мое имя. Причем желательно прямо сейчас…

* * *

Отложив в сторону телефон, он достал с пола книгу и дрожащими руками начал перелистывать страницы.

На форзаце стоял штамп: «Городская библиотека Стокгольма, Багармоссен». Еще немного поискав, он нашел и год издания – 1986. Но совсем руки у него затряслись от послания на первой странице. Витиеватые буквы под старину довольно сильно напоминали почерк отца.

Пора принимать решение,

Хенрик!

Хочешь сыграть в Игру?

Yes

or

No?

Виновен по всем пунктом, мудак! (англ.)

Не вино-о-о-овен! (англ.)