Грабеж

Глава одиннадцатая

Но только мы взялись под локотки и по этим коридорчикам между барок тискаться начали, – слышим, и тот, задний, опять от нас не отстал, опять он сзади за нами лезет.

– Скажи, пожалуй, – говорит дядя, – ведь это, значит, не мясник был?

Я только плечами двинул и прислушиваюсь…

Шуршит, слышно, как боками лезет и вот-вот сейчас меня рукою сзади схватит… А с горы, слышно, еще другой бежит… Ну, видимо дело, подлеты, – надо уходить. Рванулись мы вперед, да нельзя скоро идти, потому что и темно, и тесно, и ледышки торчком стоят, а этот ближний подлет совсем уж за моими плечами… дышит.

Я говорю дяде:

– Все равно нельзя миновать – оборотимся.

Думал так, что либо пусть он мимо нас пройдет, либо уж лучше его самому кулаком с пятаками в лицо встретить, чем он сзади стукнет. Но только что мы к нему передом оборотились, – он как пригнется, бездельник, да как кот между нас шарк!..

Мы оба с дядей так с ног долой и срезались.

Дядя кричит мне:

– Лови, лови, Мишутка! Он с меня бобровый картуз сорвал. А я ничего не вижу, но про часы вспомнил, и хвать себя за часы. А вообразите, моих часов уже нет… Сорвал, бестия!

– С меня с самого, – отвечаю, – часы сняты!

И я, себя позабывши, кинулся за этим подлетом изо всей мочи и на свое счастье впотьмах тут же его за баркою изловил, ударил его изо всей силы по голове пятаками, сбил с ног и сел на него:

– Отдавай часы!

Он хоть бы слово в ответ; но зубами меня, подлец, за руку тяпнул.

– Ах ты, собака! – говорю. – Ишь как кусается! – И треснул его хорошенько во-усысе да обшлагом рукава ему рот заткнул, а другою рукою прямо к нему за пазуху и сразу часы нашел и вытащил.

Тут же сейчас и дядя подскочил:

– Держи его, держи, – говорит, – я его разутюжу.

И начали мы его утюжить и по-елецки и по-орловски. Жестоко его отколошматили, до того, что он только вырвался от нас, так и не вскрикнул, а словно заяц ударился; и только уж когда за Плаутин колодец забежал, так оттуда закричал «караул»; и сейчас же опять кто-то другой по ту сторону, на горе, закричал «караул».

– Каковы разбойники! – говорит дядя. – Сами людей грабят, и сами еще на обе стороны «караул» кричат!.. Ты часы у него отнял?

– Отнял.

– А что же ты мой картуз не отнял?

– У меня, – отвечаю, – про ваш картуз совсем из головы вышло.

– А вот мне теперь холодно. У меня плешь.

– Наденьте мою шапку.

– Не хочу я твоей. Мой картуз у Фалеева пятьдесят рублей дан.

– Все равно, – говорю, – теперь не видно.

– А ты же как?

– Я так, в простых волосах дойду. Да уж и близко – сейчас за угол завернуть, и наш дом будет.

Моя шапка, однако, вышла дяде мала. Он вынул из кармана носовой платок и платком повязался.

Так домой и прибежали.