Древо ангела

4

На следующее утро они вдвоем снова сидели в кафе через дорогу от «Ветряной мельницы». Грета пропустила ради встречи с Дэвидом утреннюю репетицию, сказав, что у нее кружится голова и ей нужен свежий воздух, что было недалеко от истины.

– Ты кажешься ужасно бледной, – сказал он. – Ты в порядке?

Грета сделала большой глоток жидкого чая и добавила в него очередную ложку сахара.

– Я просто устала, вот и все.

– Неудивительно. Вот, возьми половину моего сэндвича.

– Нет, спасибо. – От одного запаха ее снова затошнило. – Я потом что-нибудь поем.

– Обязательно. Ну так что? – он вопросительно взглянул на нее.

– Я решила, что не могу пойти на… на процедуру, так что никакого выбора у меня больше нет. Я собираюсь рожать ребенка и нести все последствия.

– Правильно, – медленно кивнул Дэвид. – Ну, раз ты все решила, я сейчас скажу, как я мог бы тебе помочь. Тебе нужна крыша над головой и тихое спокойное место до тех пор, пока ребенок не появится на свет. Так?

– Да, но…

– Тише, послушай, что я скажу. У меня есть небольшой дом в Монмутшире, на границе Уэльса. Вот я и подумал, ты можешь поехать и пожить там. Ты когда-нибудь бывала в тех местах?

– Нет, никогда.

– Ну, тогда ты и представить себе не можешь, какое это особенное место. – Он улыбнулся. – Дом расположен в большом поместье, которое называется Марчмонт. Это возле Черных гор, в очень красивой долине, недалеко от города Абергавенни.

– Какое смешное название, – выдавила Грета неискреннюю улыбку.

– Думаю, когда ты там окажешься, то быстро привыкнешь к местному языку. Все равно сейчас, пока я работаю в Лондоне, дом мне не нужен. Моя мать тоже живет в поместье. Вчера вечером я позвонил ей, и она согласилась присмотреть за тобой. Большая часть земли распахана, так что там полно свежих продуктов, чтобы прокормить тебя зимой. Сам дом маленький, но чистый и уютный. Это значит, что ты сможешь уйти из «Ветряной мельницы», родить ребенка, а потом, если захочешь, вернуться в Лондон, и никто ничего не узнает. Вот так. Ну, что думаешь?

– Звучит чудесно, но…

– Грета, я могу предложить тебе только такой вариант, – сказал он, увидев в ее глазах страх и сомнение. – И да, это сильно отличается от жизни в Лондоне. Там нет ярких огней, там нечего делать вечерами и тебе может быть одиноко. Но, по крайней мере, ты будешь в тепле и безопасности.

– Это… э-э-э… поместье, в котором ты вырос, да?

– Да, хотя я с одиннадцати лет был в школе-интернате, а после этого в университете. Потом началась война и я служил в своей части, так что не мог возвращаться туда так часто, как мне бы хотелось. Но, Грета, ты никогда не видала ничего красивее, чем закат в Марчмонте. У нас там больше пяти сотен акров, дом окружен лесами, в которых живет бесчисленное количество животных и птиц, и прямо по ним текут реки, где живет лосось. Это правда красивейшее место.

У Греты в душе зажглась искорка надежды, осветившая беспросветное будущее.

– И ты говоришь, твоя мама сказала, что не против, если я приеду? А она… Она знает про ребенка?

– Да, знает. Но ты, Грета, не беспокойся. Мою маму трудно поразить, и она человек широких взглядов. И, если честно, я думаю, она будет рада компании. Во время войны главное здание поместья было госпиталем для раненых, и с тех пор как все врачи и пациенты уехали, ей не хватает активности.

– Таффи, это ужасно щедро с твоей стороны, но я не хочу стать обузой. И у меня очень мало денег, чтобы платить за жилье. Вообще-то их совсем нет.

– Тебе не надо ничего платить. Ты будешь моей гостьей, – твердо сказал он. – Я же говорю, дом стоит пустым, и, если ты захочешь, он твой.

– Ты правда ужасно щедр. И если я приму твое предложение, – медленно произнесла она, понимая, что, каким бы ни был этот дом, это все равно будет лучше, чем приют для незамужних матерей, – то как скоро я бы могла поехать туда?

– Как только захочешь.

Через два дня Грета пришла к мистеру Ван Дамму, чтобы сказать, что покидает «Ветряную мельницу». Когда он спросил почему, то Грета, невзирая на сильные подозрения, что он уже знал ответ, спокойно сказала, что ее мать больна и она должна вернуться домой, чтобы ухаживать за ней. Она вышла из кабинета взволнованной, но чувствуя себя лучше, поскольку решение было принято. Потом она сообщила квартирной хозяйке, что освободит комнату в конце недели, и провела последние дни в театре, стараясь не беспокоиться о будущем. Все девочки написали ей открытки, а Дорис обняла ее на прощание и тихонько вручила ей пакет, в котором была пара крошечных ботиночек.

На то, чтобы сложить все свое имущество в два небольших чемодана, у Греты не ушло много времени. Она заплатила хозяйке и попрощалась с комнатой, которая была ее домом последние полгода.

Туманным декабрьским утром Дэвид пришел с ней на вокзал Пэддингтон, чтобы проводить в долгое путешествие до Абергавенни.

– О, Таффи, как бы я хотела, чтобы ты поехал со мной, – сказала она, высовываясь из окна вагона к нему, стоявшему на платформе.

– Поверь мне, Грета, ты будешь в целости и сохранности. Я бы ни за что не подвел тебя, правда же?

– А твоя мама точно встретит меня на станции? – опасливо переспросила Грета в третий раз.

– Да, конечно, она будет там. И вот, еще одно предупреждение – постарайся запомнить, называй меня Дэвид, ладно? Можешь быть уверена, ей не очень понравится это мое прозвище из «Ветряной мельницы». – сказал он с усмешкой. – А я обещаю, что приеду навестить тебя, как только смогу. Вот тут кое-что для тебя, – он сунул ей в руку конверт, как раз когда раздался свисток дежурного по станции. – До свидания, дорогая. Хорошей дороги и береги вас обоих.

Расцеловав ее в обе щеки, Дэвид подумал, что Грета очень похожа на десятилетку, которого отправляют в эвакуацию непонятно куда.

Грета махала ему рукой до тех пор, пока он не превратился в крохотную точку на платформе. Потом она прошла в купе и села рядом с группой демобилизованных солдат. Они курили и радостно болтали о друзьях и родных, которых не видели много месяцев. Контраст между ними и ею самой был почти нестерпимым – они возвращались к своим дорогим и любимым, а она уезжала в полную неизвестность. Она раскрыла конверт, который сунул ей Дэвид. Там было немного денег и записка, что это на всякий случай.

Глядя на то, как знакомые здания Лондона сменяются бесконечными полями, Грета начала волноваться. Она пыталась утешать себя мыслью, что если мать Дэвида окажется сумасшедшей, а дом – каким-то курятником, то у нее хватит денег, чтобы вернуться в Лондон и придумать новые планы. По мере того, как поезд шел на запад, останавливаясь на разных станциях, солдаты постепенно выходили, а на платформах их встречали счастливые родители, жены и подруги. К тому моменту, как она пересела в Ньюпорте на другой поезд, в вагоне осталось совсем немного пассажиров, а потом Грета вообще осталась в вагоне одна. Глядя из окна на незнакомые пейзажи Уэльса, она понемногу начала успокаиваться. Солнце двигалось к закату, и она заметила, что пейзаж немного изменился – он стал просторней и гораздо более драматичный, чем все, что она когда-либо видела в Англии. Когда поезд стал подъезжать к Абергавенни, на темнеющем горизонте появились горы в снежных шапках.

Когда она наконец добралась до места, было больше пяти вечера и вокруг было почти совсем темно. Грета вытащила чемоданы с багажной полки над головой, поправила шляпку и вышла на платформу. Там дул холодный ветер, и она плотнее закуталась в пальто. Неуверенно направляясь к выходу, она оглядывалась по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог бы ее встречать. Выйдя из крошечного здания станции, она присела на скамейку и смотрела на то, как немногие ее попутчики, поприветствовав тех, кто встречал их, постепенно исчезали в ночи.

Десять минут спустя узкий проезд совсем опустел. Продрожав на скамейке еще какое-то время, Грета поднялась и зашла в здание станции, где было относительно тепло. Служащий еще сидел за окошком, и она постучалась к нему.

– Простите, сэр.

– Да, чего вам?

– Не могли бы вы сказать, когда будет ближайший поезд в сторону Лондона?

Служащий покачал головой.

– Сегодня поездов нет. Ближайший будет завтра утром.

– О, – Грета прикусила губу, чувствуя, что ее глаза наполняются слезами.

– Мне очень жаль, мисс. У вас есть где остановиться на ночь?

– Ну, меня должны были встретить, чтобы отвезти в место, которое называется Марчмонт.

Служащий потер бровь.

– Знаете, это в добрых нескольких милях отсюда. Пешком не дойдешь. А Том с его такси сегодня уехал в Монмут со своей хозяйкой.

– О господи.

– Да погодите пугаться. Я пробуду тут еще добрых полчаса, – ласково сказал служащий.

Грета кивнула и вернулась на скамью.

– О господи, – вздохнула она и стала дышать на руки, чтобы они не совсем окоченели. И тут она услышала шум подъезжающего автомобиля. Громкий гудок резанул ей слух, а яркие фары ослепили глаза. Едва успел стихнуть шум мотора остановившейся перед ней машины, раздался громкий женский голос:

– Черт! Черт! Ау! Это вы Грета Симпсон?

Грета попыталась разглядеть фигуру, сидящую на водительском месте в машине с открытым верхом. Но глаза шофера были скрыты огромными автомобильными очками.

– Да. А вы – мама Таф… Дэвида Марчмонта?

– Это я. Давайте садитесь, да побыстрее. Простите, что опоздала. Чертова машина пробила колесо, и мне пришлось менять его в темноте.

– Да, конечно. – Грета вскочила, схватила чемоданы и потащила их к машине.

– Сунь их назад, дорогая, надевай вот это да бери этот коврик. Когда моя старушка разгонится до двадцати миль в час, тут будет изрядно продувать.

Грета взяла предложенные очки и покрывало. После нескольких попыток завести двигатель он наконец ожил, и водительница резко сдала задом из станционного проезда, едва не снеся по пути фонарный столб.

– Я уж думала, что вы не приедете, – робко начала Грета, когда машина выбралась на дорогу и набрала почти пугающую скорость.

– Не надо разговаривать, дорогая. Я все равно не слышу ни слова в этом шуме! – прокричала в ответ водительница.

Следующие полчаса Грета провела, крепко зажмурившись и со сжатыми в кулак пальцами, побелевшими от напряжения. Наконец машина остановилась так резко, что Грета чуть не вылетела на капот через маленькое ветровое стекло.

– Будь такой милочкой, открой ворота, ладно?

Грета, дрожа, чуть не выпала из машины. Пройдя вперед, в свете фар она распахнула, толкнув, две огромные створки тяжелых кованых ворот. На стене возле одной из них была вычурная бронзовая дощечка с выгравированным на ней словом «МАРЧМОНТ». Машина въехала внутрь, и Грета закрыла за ней ворота.

– Садись, дорогая. Почти доехали! – прокричала шофер сквозь рев мотора.

Грета торопливо вернулась в машину, и они поехали по извилистой дорожке.

– Приехали. Это Большой Дом. – Машина резко встала, и водительница выскочила из нее, схватив с заднего сиденья Гретины чемоданы. – Дом, милый дом.

Выйдя из машины, Грета смотрела, как женщина идет мимо растущих неподалеку деревьев, освещенных яркой луной. Нервно поспешив за ней, она с облегчением вздохнула, увидев небольшой домик. В окне горела керосиновая лампа, освещавшая помещение теплым желтым светом. Женщина открыла дверь, и они вошли.

– Ну вот, – женщина сняла очки и повернулась к Грете лицом. – Вот оно. Как вам кажется, вас устроит?

Это была первая возможность Греты разглядеть свою компаньонку, и ее тут же поразило сходство этой женщины с ее сыном. Она была очень высокой, с длинными руками и ногами, с яркими зелеными глазами и копной растрепанных ветром седых волос с короткой, удобной стрижкой. На ней были вельветовые бриджи, кожаные ботинки до колен и твидовый жакет по фигуре, который казался одновременно и мужским, и очень элегантным.

Грета оглядела уютную обстановку дома, с особой благодарностью отметив камин и тлеющие в нем угли.

– Да. Тут просто чудесно.

– Хорошо. Боюсь, тут только самое необходимое. Сюда пока не подвели электричество. Мы как раз собирались это сделать, но тут началась война. Туалет на улице, на кухне есть жестяное корыто для праздников и торжеств, но его так долго наполнять, что проще помыться в раковине.

Женщина подошла к очагу, взяла кочергу, поворошила угли и подкинула к ним три бревна из корзинки, стоящей рядом.

– Вот так. Я растопила, перед тем как поехать за вами. Керосин для лампы в канистре в туалете, дрова в сарае позади дома, и я положила в чулан молока, свежего хлеба и сыра вам на ужин. Уверена, что вы проголодались. Поставьте чайник на плиту, он моментально вскипит. И не забывайте подкидывать дрова по утрам. Насколько я помню, страшно прожорливая штука. А теперь я должна идти. Боюсь, мы потеряли овцу. Подозреваем, она свалилась в колодец. Дэвид сказал, вы вполне самостоятельная девушка, но я загляну утром, когда вы уже освоитесь. Между прочим, я – Лаура-Джейн Марчмонт. – Она резко протянула Грете руку. – Но все зовут меня ЭлДжей. И вы можете тоже. До свидания.

Дверь хлопнула, и она исчезла.

Грета растерянно покачала головой, вздохнула и опустилась в обшарпанное, но удобное кресло перед огнем. Она была голодна, и просто до смерти хотела чашку чая, но сперва ей надо было посидеть хотя бы несколько минут и прийти в себя после всех испытаний этого дня.

Она смотрела в огонь, размышляя о женщине, которая только что ушла. Какой бы она ни ожидала увидеть мать Таффи, Лаура-Джейн Марчмонт такой не была. Если честно, она представляла себе простую сельскую вдовушку с пухлыми красными щеками и детородными бедрами. Она оглядела свой новый дом, внимательно присматриваясь к окружающей обстановке.

Маленькая гостиная с прелестным бревенчатым потолком и большим встроенным камином, занимающим целую стену. Обстановка была минимальной – только кресло, боковой столик и покосившийся шкаф, заполненный книгами. Она распахнула закрытую на задвижку дверь и, спустившись на две ступеньки, прошла в маленькую кухню. Там были раковина, буфет с разной разрозненной посудой, чулан, в котором она нашла буханку свежего хлеба, ломоть сыра, масло, несколько консервных банок супа и полдюжины яблок. Открыв заднюю дверь, она увидела слева погреб, играющий роль туалета.

Скрипучая лестница вела из кухни к двери наверху, за которой находилась спальня. Комната с низкими потолками почти целиком была занята большой кроватью из кованого железа, покрытой веселым лоскутным одеялом. Керосиновая лампа светила теплым неярким светом. Грета кинула мечтательный взгляд на кровать, но решила, что ради своего и ребенка благополучия должна что-нибудь поесть перед сном.

Поужинав у очага хлебом, супом и сыром, она зевнула. Умывшись, как могла, в кухонной раковине, она сообразила, что в будущем, если ей захочется теплой воды, придется ставить чайник. Потом, дрожа от холода, она взяла свои чемоданчики и наконец направилась вверх по лестнице.

Натянув через голову ночную рубашку и добавив свитер поверх нее, она отвернула одеяло и с благодарностью опустилась в удобную постель. Закрыла глаза и стала ждать, чтобы ее окутал сон. После шумной комнаты в Лондоне тишина здесь была оглушающей. В конце концов усталость взяла свое, и она провалилась в сонное забытье.