Тихий омут

Глава 1

День выдался светлым и погожим. По небу в сторону Стрижени неспешно брели пухлые облака. Тихий ветер лениво играл с вихрастыми кронами древ и гонял частые волны по сочной траве.

Узкая извилистая дорога была перекрыта двумя обозами. На них развалились в разных позах шестеро воинов в кольчугах и при мечах. Рядом аккуратной кучкой сложены их шлемы, а снизу к большим колёсам телеги привалились круглые расписные щиты.

Седьмой витязь сидел на траве, положив одну ногу на шлем. Он спиной опирался на колесо и насвистывал тихую незамысловатую мелодию на свирели.

На тропе появился всадник на пегом тяжёлом коне. Одет он был просто – серые полотняные онучи, поверх таких же грязных и покрытых дорожной пылью портов, лыковые лапти. На просторной бесцветной рубахе с глубоким вырезом можно было прочесть родовые знаки нескольких семей жнецов и мельников. Слева на поясе висел широкий одноручный меч с незамысловатым, даже слегка неряшливым тусклым яблоком и кривым огнивом. Сам же верховой был здоров, как дуб и крепок, как камень. Под рубахой перекатывались стальные мышцы. Подбородок был волевой и гордо поднятый вверх.

Дружинник глубоко вздохнул и заткнул свирель за пояс. Нахлобучив горячий от солнца шлем, припекавший даже сквозь подшлемник, он поднял с земли копьё и усталым шагом направился к путнику.

– Стой! – замахал руками дозорный. – Дальше пути нет, поворачивай! Поворачивай, говорю! Тпррруу! – воин схватил коня под уздцы и погрозил незнакомцу кулаком. – Куда прёшь? Не видишь, дорога перекрыта? А-ну, вертайся назад, чтоб я тебя больше тут не видел.

– Мне нужно в ту сторону, – невероятно низким голосом промолвил странник.

– Ещё и глухой, – возвёл очи горе-дружинник. С обозов послышался дружный хохот. – Сказано тебе, прохода нет, чего ж ты ломишься?

– Мне нужно к Змиевой топи, – произнёс мужчина и вытянул из-за пазухи берестяную грамоту, – и подорожная имеется.

– Ты что, колдун? – подозрительно глядя на незнакомца, охранитель принял документ и, мученически сощурившись, принялся изучать.

С телеги спрыгнули ещё двое и встали у него за спиной, внимательно вглядываясь в угловатые буквы.

– Богатырь, – ответил странник.

– Чудно, – наконец, вымолви воин. – Давненько не припомню, чтобы княже грамоты подорожные выписывал всякому мурлу. Крепко же ты ему насолил, парень, коль он согласился пустить тебя к топям. Держи свою грамоту. Ох, лучше б у тебя её не было. Всё, всё, пропускай! – замахал он своим, пытаясь жестами объяснить, чтобы убрали с дороги обозы.

– Пустое, – отмахнулся богатырь. – Так проеду.

– Ну, как знаешь, – хмуро ответил дружинник. – Дурак ты ещё. Молоко на губах не обсохло… Если найдём твои останки, по ком службу служить прикажешь?

– Не надобно службы. Поставь свечу за упокой недостойного Лучана и довольно будет.

– Ладно, удачи тебе, парень. Говорят, дуракам везёт.

Подорожная дружина проводила его тоскливым взглядом.

Почти весь день Лучан ехал без остановок. К вечеру, он сжалился над верным другом и устроил привал неподалёку от крупного светлого озерца. Стреножив Горенка, он отправил его пастись, а сам полез в тёплую прозрачную, как слеза, воду.

Когда на небо взгромоздился юный месяц, с интересом взиравший на подлунный мир, они вошли в молодой лесок, пролегавший вдоль границы между Стриженью и владениями пёсеголовцев. Со стороны Родова дул сырой ветер.

Скоро путник понял, что задремал. Пришлось встрепенуться и шире открыть глаза – помогло слабо. А судя по рассказам служкавцев, путь предстоял неблизкий. Ночевали тут же – под первой ольхой. Ночью воин покрепче прижимался к коню, дабы сохранить хоть крупицу тепла.

Наутро путник проснулся от невыразимого холода. Одежда и волосы его покрылись инеем. То же наблюдалось и с шерстью скакуна. Воздух был настолько холоден, что изо рта клубами валил пар. Чтобы хоть как-то согреться богатырь принял решение развести костёр. Сия затея провалилась – не нашлось ни сухой травы, ни сколь-нибудь пригожего хвороста.

Воротились в путь. Человек, клацая зубами, рысью трусил подле скакуна, надеясь движением вывести хворь и немоготу, порождённых ночным холодом. Утренний лес был по-прежнему зябок. Тёмные дороги утопали в неприветливой зелени, а громоздкие деревья, казалось, так и норовили схватить непрошеных гостей.

Конь фыркал и шарахался от каждой тени. Богатырь бежал всё вперёд, стараясь не оглядываться по сторонам, и пытался убедить себя, что лес, как лес и ничего в нём страшного нет. Помогало слабо. Сердце от страха бешено колотилось в груди.

Верный конь трусил рядом. Его даже не требовалось держать за поводья, умная скотина последовала бы за хозяином, наверное, и в саму дедерову кузницу.

Так прошло три дня. Только на четвёртый Лучану удалось добраться до Змиевой топи.

С виду это было вполне обыкновенное цветущее поле, но богатырь не тешил себя напрасными иллюзиями. Он-то помнил страшную сказку про тихие омуты. И каждая из трясин таила в себе гораздо больше опасности, чем целое болото где-нибудь на западе от Траволесья.

Лучан напоил коня и отпустил на все четыре стороны. Негоже подставлять скотину под неминуемый удар. Случись хозяину остаться в живых, конь несомненно отыщет его, а коли нет… Зачем мертвому конь? Без надобности.

Богатырь устроил себе лежбище в тени раскидистого куста жимолости. Чтобы по утрам не донимала роса, он постелил на траву серый кожаный плащ, пожалованный ему самим Горобоем – старейшиной рода. Сверху вырос шалаш из сухих веток и коряг. Получилось более или менее сносно.

Кругом раскинулось необъятное поле, покрытое ровным ковром сочной зелени. Пожалуй, это было самое коварное болото материка. Здесь никто бы не смог разглядеть хоть самой захудалой тропинки. Змиева топь собрала в себе бесчисленное количество кочек и низин, но опять же они были скрыты от посторонних глаз ведьмовскою травой, точно подрезанной под одну гребёнку. Но самым страшным было то, что не углядишь там и трясины. Глянешь обычным глазом и видишь ясную цветущую поляну, а поди, попробуй одолеть до конца!

Змиева топь присутствовала во многих сказках и легендах племен неревов, и ни в одном сказании и полсловом не упомянуто, чтобы кто-то возвратился оттуда живым. А если, возвращались, то упырями или навями.

Устроив себе нехитрое пристанище, богатырь затаился. Ему уже случалось ходить на всяких гадов и доводилось возвращаться с победою, но на столь крупное чудовище Лучан ещё не хаживал.

Три дня он терпеливо ждал. Старался меньше спать и есть, а всё больше следить за топями. Костров не палил, а грелся старым, как мир, способом – настойкой по рецепту деда Горобоя.

На склоне четвертого дня, когда предательский сон уже грозился навалиться на замёрзшего богатыря, раздались хлопки кожистыми крыльями, как у нетопырей, только больше. Гораздо больше.

Сон, как рукой сняло. Лучан встрепенулся и тихонько потянул из деревянных ножен старый зазубренный меч.

Огромные перепончатые крылья вместо передней пары лап на миг заслонили собой предзакатное солнце. Серая с маленькими костяными рожками голова на тонкой змеиной шее озиралась по сторонам. Вероятно, приглядываясь, всё ли ладно. В зубастой пасти жалобно блеял ягнёнок.

Летучий змей упал в болото с таким грохотом, что у Лучана заложило уши. Земля всколыхнулась, чуть не сбив богатыря с ног. Чудовище вновь огляделось и несколько раз втянуло ноздрями воздух. Притаилось, словно что-то почуяло. Но этого не могло быть – ещё загодя богатырь обмазался грязью и болотной тиной, чтобы отбить человеческий запах.

Наконец, чудовище успокоилось и принялось уплетать барашка.

Лучан глубоко вздохнул и вознёс мысленную молитву Господу. Он подождал, пока летучий змей набьёт брюхо бараном, и тихонько выбрался из укрытия. Старики в Служке и Нижней слободе припоминали, будто бы в древних сказаниях говорилось, что сытая тварь становится менее расторопной и агрессивной.

Змей почуял чужого, когда между ними оставалось не больше сотни шагов. Чудовище быстро обернулось и, вытянув шею в струну, зашипело.

Человек встал и пошёл прямо. Он больше не скрывал свою молитву и читал её вслух немного нараспев. Звук собственного голоса и стройный мелодический размер сакральных слов успокаивал.

Воин сам не понял, как пропустил тот момент, когда бестия прекратила шипеть и рванула с места. От невероятных челюстей его спасло чудо. Только так можно объяснить то, что в самый последний момент, когда пасть исполина готова была захлопнуться, человек упал на одно колено и молнией перекатился вправо.

Мгновение спустя Лучан выбросил руку с мечом вперёд и вверх. Послышался чудовищный рёв. Летучий змей взвился ввысь и заложил несколько лихих виражей над землёй. На спелую траву упали рубиновые дурно пахнущие капли.

Богатырь особенно не обольщался, едва ли ему удалось вслепую хоть сколь-нибудь крепко ранить зверя. Скорее всего, лёгкое рассечение, но и это уже хорошо. Если повезёт, то вспышка боли хоть на долю мгновения ослепит тварь.

Летун взмыл под самые облака и камнем бросился вниз. Маленький человек с нелепым стареньким мечом в руках оставался на месте и ждал. Враг пронёсся всего в нескольких саженях над головой. Воин уклонился от смертоносных когтей на задних лапах змея.

В следующий раз мужчине удалось полоснуть противника по брюху, но и сам он неплохо получил. Точно тряпичную куклу, Лучана протащило по скользкой вечерней траве. В ушах зазвенело. В следующую секунду он ощутил, как левую ногу сдавила дедерова хватка и рванула вверх.

Воин заорал и едва не выронил меч. Земля стремительно удалялась, а глаза отказывались поверить. С перепугу богатырь полоснул змею по крылу и попытался ткнуть в подмышку. Но и разорванного крыла оказалось достаточно, чтобы чудовище взвыло и грохнулось, взрыв своей тушей землю.

Лучан потерял верх и низ, правый бок, казалось, раскололся на тысячи мельчайший острых частиц. Его несколько раз подкинуло вверх, прежде чем бросить в смрадную холодную лужу.

Как ни странно, меч по-прежнему крепко сидел в руке. Опираясь на него, воин попытался встать, но вдруг понял, что ноги накрепко увязли в прочных гибких водорослях, которые всё вернее тянут его вниз. Позабыв про все наставления, про то, как всё детство провёл на болотах, охотясь за светящимися гнилушками, он принялся биться и суетливо пытаться выбраться. Разумеется, каждая его попытка только усугубляла положение.

Помощь пришла откуда не ждали. Дедеровы когти вцепились в спину и рванули вверх. Летучий змей вытянул шею и попытался поймать добычу в полёте. В тот самый миг, когда до аршинных клыков оставалось всего несколько вершков, богатырь выбросил руку вперёд, и зазубренное жало меча с хрустом вошло в нёбо чудовища.

По округе разнёсся рёв, заставивший пригнуться траву и затрепетать деревья. Огромная крылатая туша с глухим грохотом упала в трясину и забилась в агонии.

Богатырь лежал в косой сажени от умирающего тела лицом вниз и не шевелился. Правая сторона отказывалась повиноваться, а в голове стоял невыносимый гул. Кажется, левая нога увязла в трясине и медленно тянула за собой остальное тело. Перед глазами плясали разноцветные круги, и Лучан не смог бы поручиться, привиделась ему в тот миг пара миниатюрных ступней, или они там действительно были.