Тифон

Глава 1

«…голова его часто касалась звёзд, руки его простирались одна до заката солнца, другая – до восхода.»

© Псевдо-Аполлодор

Часть 1. Тифон

Пролог

Никогда не замечал за собой склонности к импульсивным поступкам. За такое можно было запросто нарваться на откат, и я очень быстро научился держать свои порывы под контролем, а мнение – при себе. Это не означало, что я никогда не действовал в обход приказов или не дожидаясь их вовсе, но каждое моё противоречащее здравому смыслу и инстинкту самосохранения решение было тщательно взвешенным и обдуманным.

И вот, не прошло и пары планетарных дней моей условной свободы, как я сделал то, на что искренне считал себя неспособным – поддался импульсу и создал себе проблему на ровном месте. Строго говоря, я создал даже не одну, а сразу три проблемы. Но две из них должны были стать заботой для будущего меня, так что в основном голову я пока ломал над одной.

Люди думали, что у нас получилось убраться с Земли так легко, потому что нам повезло, и переубеждать их в этом было не в моих интересах, но я-то знал, откуда ноги растут у этого везения. Возможно, Трит оказался прав, и это первый звоночек. Возможно, дальше будет ещё веселее, и я начну вытворять подобный непредсказуемый бред налево и направо, совсем как мой создатель, не считаясь ни с чьим мнением и следуя какой-то ему одному понятной логике. Мне ведь тоже мой поступок показался логичным.

Когда в моём изоляционном боксе объявился человек, которого я считал давно и наверняка мёртвым, у меня не было каких-то конкретных долгоиграющих целей, у меня не было даже примерного плана действий на обозримое будущее, ведь всю свою недолгую сознательную жизнь я только и делал, что следовал указаниям и реагировал на обстоятельства. Я знал правила, и знал, что будет, если их нарушить, и изоляторе я ждал, какое решение примет Трит на мой счёт, заранее смирившись и не особо рассчитывая пережить любое из них. В лучшем случае они нашли бы способ вернуть меня под контроль, что, если разобраться, не особо отличалось от любой другой смерти. Появление этого человека по степени своей своевременности и невероятности было сравнимо разве что с божественным вмешательством, так мне тогда показалось, и я поклялся себе в ту же самую секунду, что буду самым беспроблемным и послушным тифоном в галактике, только бы выбраться за пределы земного коралла.

У тифонов нет привычного людям ощущения времени, нет циркадного ритма, нет потребности в твёрдой пище или воде, поэтому без доступа к датчикам времени я не представлял, сколько часов или дней провёл на северной базе ТалосКорп в промышленном секторе. Могла пройти как неделя, так и месяц. Или даже не один месяц. На Земле уже десятилетиями ничего не менялось, включая людей, я бы в любом случае не заметил разницу. Я не спал с последнего отката, убеждая себя, что мне это не нужно, хотя, по здравому размышлению, полностью лишить свою местами по-прежнему органическую нервную систему возможности перезагрузиться было решением весьма далёким от разумного. Допускаю, что мои проблемы с импульсным контролем вполне могли начаться ещё изоляторе.

Конечно, именно Кестрель заметил первым. Ещё бы он не заметил, ведь он и был моей главной проблемой.

Я пресёк его неуклюжие попытки установить нейромост, ещё даже не подозревая, что именно он хочет мне сообщить, но раз уж он лез мне в голову, а не делал объявления через коммутатор, значит это было что-то личное, а делить что-то личное с бортовым ИИ только потому, что поверх застрявшего в одном из его ядер фрагмента коралла он отрастил себе сознание, я не находил целесообразным. Мне надо было тщательно всё обдумать в относительной тишине моего не разделяемого больше ни с кем разума, ведь за минувшие с момента пробуждения Кестреля девять бортовых суток я так и не придумал, как сообщить о его существовании нашим людям.

Экзосплайс тактического анализа в этой ситуации оказался бесполезен чуть больше чем полностью, потому что при имеющихся у меня входящих данных дерево вероятностей складывалось, мягко говоря, удручающе, а возможные контрмеры не выглядели даже близко адекватными. Я не мог полностью уничтожить следы своего присутствия и покинуть корабль немедленно, каким бы соблазнительным этот вариант мне ни казался. Во-первых, я всё ещё не контролировал своё тело в достаточной мере, чтобы выжить в открытом космосе, а во-вторых, я не собирался убивать ни Кестреля, ни экипаж, потому что ничего плохого они мне пока что не сделали. И уж точно вариант взять всех под контроль мной не рассматривался как вариант вообще.

Кестрель открыл виртокно мессенджера на моём транскрайбере.

«Марк», – появилось в окне. – «Ответь. Это ситуация приоритетной важности».

Я разрешил ему обращаться ко мне в только в экстренных случаях, если под угрозой чья-то жизнь, но никто из людей на борту не был в опасности, я бы почувствовал изменения в их психофоне. Мне стало интересно, на основании чего Кестрель расставляет приоритетность. И, да, я всё ещё не хотел устанавливать нейромост, но ещё меньше я хотел, чтобы Кестрель продолжал слать мне сообщения, а люди из-за этого начали задавать вопросы. Неудобные вопросы, на которые у меня не было ответов. Вопросы типа – эй, а почему это наш корабль пишет тебе личные сообщения? А ещё – какого рожна ты вообще полез в его процессы? И – что мы будем делать, когда в придачу к сознанию он отрастит себе зрелый коралл (а вот и вторая проблема) и захочет проверить, как там дом, семья, коллектив?

Я без понятия, ясно?

Когда мы впервые пересеклись, спасший меня человек управлял мантикорой – диверсионной экзо-оболочкой класса «Апекс», и они с ней были действительно хороши в бою. Наверное, поэтому я не сомневался, что Кестрелем он будет управлять не хуже.

Не вдаваясь в подробности скажу сразу – меня ждал неприятный сюрприз.

Меня это не оправдывает, но я правда не собирался разбрасывать свой коралл по древним системам спёртого непонятно из какого музея фрегата, я просто хотел убраться подальше от патрулирующих Солнечную Унию мантикор, пока до их операторов не дошло, что мы вовсе не куча космического мусора. Когда я понял, что никто не собирался вносить правки в проложенный с двух левых рук через колено курс (потому что все привыкли к способности апексов заниматься подобными вещами самостоятельно и никому и в голову не пришло, что бывают и просто корабли), то мне не нужно было дерево вероятностей, чтобы знать единственно возможное развитие ситуации – людьми займётся Трибунал, а меня всё же отправят на перекодировку.

Не уверен, что именно сделал не так.

Я подключился к системам корабля самым банальным механическим способом, напрямую, просто вцепившись рукой в проводку под панелью управления. Как апексов выращивали для пространственных перемещений и боёв, так фантомов – для взаимодействия с любыми нейросистемами, и доисторический искусственный интеллект, сразу попытавшийся закинуть меня в песочницу своего антивируса, оказался в числе таких систем. Наверное, не надо было всё же лезть кораллом в его физические носители, но, что сделано, то сделано.

Я свернул виртокно и хмуро уставился на полоску транскрайбера на своём левом запястье. Кестрель был очень старым и оказался очень принципиальным искусственным интеллектом. Он не собирался выходить за рамки своих алгоритмов без крайней необходимости, потому что даже обретя сознание находил своё существование увлекательным, а функцию – желаемой и полезной. Я мог сколько угодно верить, что мой новый командующий не прикажет мне прибрать за собой, но если я ошибся, если передо мной снова станет этот выбор, что я сделаю? Ответа на этот вопрос я пока не знал, и вообще, это была ещё одна проблема для будущего меня, вот будущий я пусть с ней и разбирается.

Убедившись, что люди чем-то заняты в грузовой части корабля, я позволил кораллу выйти за пределы своей физической оболочки.

Я был один в аппаратной, сюда вообще никто кроме меня обычно не заглядывал, но тревожное чувство, что я нарушаю правила, заставило меня напрячься, словно в ожидании первых признаков наказания. Понадобилось несколько ударов пульса, чтобы убедить свой дурацкий мозг, что наказания не будет. Нити коралла проросли продолжением нервных окончаний моей недочеловеческой формы в панель управления внутренними системами фрегата, и я тут же провалился в сознание Кестреля.

Как в бездонную пропасть рухнул.

Возможно, находись я в своей исходной форме, мне не пришлось бы бороться с тошнотой и головокружением, когда на меня обрушились данные сразу со всех системных датчиков. Возможно, будь я биологически человеком, чувствительный к высоким температурам человеческий мозг спёкся бы в это же самое мгновение. Но человеком я только выглядел, и поэтому единственным последствием этой перегрузки стала частичная потеря связи с органическими компонентами тела.

«Марк, в твоём пси-поле дыры. Почему ты не спишь?»

Беспокойное любопытство Кестреля не особо помогло мне переориентировать себя в пространстве. Я пошатнулся и осел на пол, сложившись на манер обесточенного дроида, едва отличая собственное тело от корпуса корабля. Разобрать что-то среди белого шума бесконечного потока данных, которые обрабатывал Кестрель в своих процессорах, было достаточно сложно и без дополнительной тяжести его эмоций.

«Приглушись, ради всего святого», – я пытался нащупать верные параметры соединения, при которых смогу поддерживать нейромост, не повредив хрупкие ростки коралла в ядре Кестреля, но и не теряя автономии собственного сознания при этом. С выращенными на экзоматерии кораблями было совсем иначе, мне достаточно было оказаться в зоне приёма их управляющих узлов, чтобы войти в уже существующий поток нейромоста – естественного для всех нас способа общения. Кестрель был собран из металла, пластика и стекла, и если бы не часть моего собственного коралла в одном из его ядер, нейромост между нами в принципе не был бы возможен.

Кестрель перевёл большую часть своих процессов в фоновый режим, и через пару мучительных мгновений границы снова обрели чёткость. Я привалился к перегородке аппаратной, вытянув ноги перед собой. Работа с незрелым кораллом выматывала не так сильно, как, например, с идущей вразнос человеческой психикой, но всё же утомляла.

«Марк, ты не спишь», – напомнил мне Кестрель о причине своего навязчивого внимания.

«Мне не обязательно спать. Почему тебя это беспокоит?»

Тифоны не беспокоились о состоянии друг друга, потому что мы и так знали, в каком состоянии находимся. Люди не беспокоились о нашем состоянии, потому что не знали, что о нём стоило бы беспокоиться. Трит…

Ух. Лично меня перспектива оказаться объектом направленного внимания Трита пугала до потери пульса (буквально, сама мысль об этом заставляла коралл приостановить все биопроцессы в моём теле, чтобы дать мне возможность как можно убедительнее прикинуться мёртвым). Да я спать не рисковал как раз потому, что даже сейчас, даже после того как сжёг связывающий нас узел, я чувствовал Трит, я точно знал, где находится каждая его часть, и как легко было бы снова стать одной из этих частей.

«В твоём пси-поле дыры», – повторил Кестрель. – «Меня беспокоит возможность структурных нарушений в твоей оболочке. Почему ты боишься спать, Марк?»

Я прислушался к своим ощущениям. Никаких нарушений я не улавливал. Я не спал, потому что мог. Страх ни при чём. Я знал, что Трит не сможет вернуть меня в свою нейросеть без физического контакта, ему просто не за что будет зацепиться. Вероятно, даже с контактом не сможет. Я больше не часть, я – целое. Этого уже не изменить.

Я почувствовал, как моё лицо принимает какое-то выражение, от которого свело нижнюю челюсть и мышцы вокруг глаз.

«Марк?»

«Кестрель».

«Ты злишься на меня? Почему?»

Я злился вовсе не на него. Я, в общем-то, и не злился на самом деле, но прикрывать страх злостью давно вошло у меня в привычку.

Значит, всё-таки страх.

Неподконтрольный мне и поэтому опасный. Возможно, он принадлежал той части моего сознания, которая до сих пор считала, что на самом деле мне никогда не выбраться с Земли. Которая знала, что куда бы я ни сбежал, где бы ни спрятался, это не изменит того, кто я есть.

Как меня создали.

Что со мной сделали.

И что делал я сам.

До сих пор у меня неплохо получалось не думать об этом. Я мог контролировать, о чём помнить, а о чём – забыть. Но если я усну, если позволю контролю соскользнуть даже на долю секунды…

Ха. Вот оно что.

Я боялся спать, потому что не знал, не мог знать наверняка, что во сне не окажусь там, где всё это началось.