Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
14
Туча закрывала полнеба. Тёмно-лиловая стена медленно опрокидывалась наземь, и грязно-белые клочья летели перед ней, как стая птиц, уходящих от бури.
Клубившаяся мгла залила дальние горы, вода фиорда приобрела призрачный свинцовый блеск. Бешеный ветер ещё не коснулся её, но где-то вдалеке уже ломались, как прутья, могучие корабельные сосны. Зимний шторм! Шипящая пена примёрзнет к каменным лицам утёсов, и острова шхер украсятся белыми ожерельями. А потом выпадет снег.
Халльгрим ещё дважды отшвыривал от себя врагов… Он устал, смертельно устал. Земля вокруг была измарана багровыми пятнами, и он не знал, где его собственная кровь, где чужая. И какой больше. Он был изранен, нож давно сломался о чей-то окованный щит, и тогда он обхватил правое запястье левой рукой – так ещё хватало силы поднимать меч. Но это не могло продолжаться долго. Скоро конец.
Пожалуй, стоило бы пробиться к забору, там на него по крайней мере не нападали бы сзади… Если бы не Гудрёд. Удар в голову оглушил Олавссона, но жизни не отнял. Гудрёд скрёб пальцами землю, пытаясь найти оброненный меч, приподняться. Не мог. Халльгрим стоял над ним, качаясь из стороны в сторону, как дерево на лютом ветру. Но всё-таки стоял.
Он не сразу понял, почему это они вдруг расступились перед ним, словно давая дорогу. Он показался самому себе похожим на тетерева, которого старый лис притащил на расправу маленьким сыновьям. Большая птица ещё жива, но уже не может ни улететь, ни убежать. Даже тогда, когда молодые лисы принимаются возиться друг с другом и ненадолго оставляют её в покое…
Прямо перед Халльгримом появился человек с луком в руках. И он удивился про себя – почему же они не сделали этого раньше? Ещё в лесу!.. Впрочем, многие поступки Рунольва Раудссона были понятны только ему самому. Воин поднял лук и оттянул тетиву, и Халльгрим знал, что не успеет ни увернуться, ни отмахнуться мечом. Теперь – не успеет. На залитом кровью лице возникла медленная усмешка. Он с трудом стоял на ногах. Рунольву не будет большой чести от этого боя. Зато многим запомнится, как дрался Халльгрим Виглафссон.
Воин опустил тетиву, и стрела ударила в грудь. Халльгрим взял было её за древко, чтобы вытащить, но рука повисла. Пальцы разжались, и меч тяжело вошёл в песок. Халльгрим качнулся вперёд и упал на колени. Потом словно нехотя завалился на бок и остался лежать неподвижно. Гисли лежал рядом с ним. По правую руку. А Гудрёд – по левую.
Рунольв сын Рауда, по прозвищу Скальд, поднялся с бревна, на котором сидел. Не торопясь подошёл.
– Вот так, – сказал он вроде бы спокойно и вдруг с прорвавшейся яростью пнул Халльгрима сапогом. Удар пришёлся в живот, но лежавший не пошевелился. Только чуть вздрогнули ресницы. Рунольв успел это заметить. И опустил ногу, занесённую для нового пинка. Воины молча стояли вокруг, и он указал им на Виглафссона:
– Выньте стрелу и свяжите ему руки. И этому второму…
Видга бежал. Всё так же размеренно, но только теперь рубашка на его груди и плечах была мокрой от пота. Тропа круто устремлялась в гору, и Видга укорачивал шаг, оскаливая зубы, словно это могло помочь ему набрать хоть чуть больше воздуха в грудь. Потом начинался спуск, и он длинными скачками шёл вниз. Он не останавливался. Остановишься – потом будет только трудней. Этому его не надо было учить.
Временами Видга оглядывался на тучу, висевшую, казалось, уже над самым фиордом. Туча несла в себе бурю.
Может быть, даже такую, что нельзя будет отправить корабль.
Новый подъем. Едкий пот затекал в глаза, и Видга на ходу стряхивал его рукой. Горло казалось зачерствевшим и высохшим, как сухарь, воздух жёг его, не достигая лёгких. Мысли путались, ни о чём не удавалось думать подолгу. Рунольв убил отца. Ему отомстят.
Багровые пятна и мутное солнце на длинном клинке. Там, в кольце Рунольвовых людей. Один. Без Видги – почему? Ветка хлестнула по лицу. Видга споткнулся, закашлялся, сплюнул под ноги. Он не останавливался.
Халльгрим очнулся, когда его облили водой. И увидел над собой Рунольва. Повёл глазами и увидел Гудрёда: двое воинов как раз подняли Олавссона и волокли его в сторону, ещё двое возились с верёвкой, переброшенной через ветку сосны. Рунольв перехватил взгляд пленника и засмеялся.
– Я подарю его Одину, чтобы вернее справиться с твоими людьми.
Халльгрим хотел ответить – изо рта потекла кровь. Всё-таки он сказал:
– Лучше бы тебе сделать это со мной, ведь я вождь. А его отпусти, пусть расскажет дома, как было.
Рунольв кивнул огненной бородой:
– Ты хороший советчик, Виглафссон. Но по-твоему не бывать.
Гудрёда поставили под деревом, накинули петлю. Рунольв пошёл к нему, неся в руке копьё Гадюку. Один охотнее принимает подарки, когда их преподносят вожди…
Халльгриму понадобилось страшное усилие, чтобы опереться на связанные руки и повернуть голову к сосне.
– Один! – раздельно и громко проговорил Рунольв Скальд. – Отец Погибших, пошли удачу моему кораблю, потому что я ждал этого тридцать пять зим!
Воины вокруг благоговейно притихли, но тут подал голос сам Гудрёд.
– Старая баба с копьём, – сипло сказал Олавссон. – Не будет тебе удачи, потому что Один обманывает всех, но не терпит, когда обманывают другие. Халльгрим хёвдинг, ты неплохо кормил меня в Сэхейме. Удачи тебе!
Рунольв взревел от ярости, и его люди налегли на верёвку. Но Гудрёд наверняка ещё успел услышать, как Халльгрим крикнул ему:
– Прощай!
Петля впилась в шею, ноги Гудрёда оторвались от земли. Но Рунольв не дал ему задохнуться: Гадюка ужалила без промаха, остановив сердце…
Так от века приносили жертвы Отцу Побед.
Видга не мог больше бежать… Он был похож на пьяного, он шатался и почти волочил ноги, по временам забывая, куда бежит и зачем. Он не останавливался.
Губы шевелились беззвучно: сбивать дыхание было нельзя. Древняя боевая песня подстёгивала угасавшую волю, но ненадолго. Рунольв убил отца, и ему не отомстят. Потому что начнётся шторм и нельзя будет отправить корабль. И ещё потому, что Видга сейчас упадёт. Здесь. Вот под этой сосной. Нет… под следующей. Замертво. И это будет самый лучший конец, потому что Рунольв убил отца и ему не отомстят.
– Ветер попутный и нам и смерти!
Кажется, он всё-таки простонал это вслух. Зря… Всё равно. Видга не мог больше бежать. Ветер усиливался. Резким порывом над вершинами пронесло две чёрные тени. Вороны, спутники бога побед… Видга их не заметил. И напрасно, потому что эти твари редко появляются просто так… Он не останавливался.
Халльгрима подняли. Он не сумел бы устоять на ногах, но Рунольвовы люди держали крепко.
– Ну? – предвкушая потеху, спросил его Рунольв Скальд. – Что скажешь, Виглафссон?
У Халльгрима плыли перед глазами дымные полосы, голова клонилась к плечу. Он ответил:
– Скажу, что у меня есть ещё два брата и сын.
Рунольв захохотал так, что далеко в лесу откликнулось карканье.
– Сын!.. Если ты это про Видгу, так ведь он первым наложит в штаны. А Хельги даже не даст ему по затылку, потому что не сумеет поймать. Или ты меня Приёмышем пугаешь? Да он хоть знает, где у меча рукоять?
Халльгрим проговорил тихо и с трудом:
– А про тебя скажу, что ты плохой скальд, ведь твой мёд вытек не из клюва орла, а из-под хвоста.
Запоздалый удар наградил его за эти слова. Халльгрим задохнулся от боли, голова свесилась на грудь…
– Рунольв! – позвал кудрявый парень по имени Эйнар, тот самый, что когда-то ещё свалился в воду с корабля. – Рунольв, мы ему выпрямим рёбра.
У Рунольва бешено горели глаза, побелевшие пальцы были сплетены за спиной. Воины смотрели на него с нетерпением и любопытством. И он резко вытянул руку, указывая на берег:
– Привязать его на носу корабля. Да не калечить!
Халльгрим снова открыл глаза, когда Эйнар, стоя по шею в воде, проткнул гвоздем его правый сапог и стал прибивать.
– Не порань ногу, – проворчал где-то поблизости голос Рунольва. – Незачем ему умирать слишком легко!
Халльгрим висел на форштевне, расчаленный моржовыми ремнями. Высоко над ним щерилась в штормовое небо голова не то волка, не то змеи…
– Крепко шьют твои люди, – сказал он Рунольву. – Эта доска не отлетит.
Он повторял слова, произнесённые некогда прапрадедом, угодившим в подобную же переделку… Прапрадеда звали Видгой.
– На вёсла! – громко скомандовал Рунольв Раудссон. Халльгрима он не слышал – он уже шагал по палубе на корму, к рулевому веслу. – На Эрлингов двор! Давно хотелось мне посмотреть, хорошо ли будет гореть эта лачуга!
Плеснули длинные вёсла, корабль развернулся, проплыли мимо тела Гисли и Гудрёда, оставленные бесприютно лежать на песке. Рунольв даже не позаботился завалить их камнями.
Проплыл дом с его крышей, заросшей зелёной травой… У дома жались друг к другу рабы и рабыни, вышедшие посмотреть невиданный бой. Притихшей кучкой стояли они на берегу. И глядели на Халльгрима, висевшего на носу корабля…
– Эй, вы! Ставьте пиво! – крикнул им Рунольв, и под скалами загудело эхо. Или не эхо, а первый вздох рождавшейся бури…
Сорванный ветром сук с треском полетел вниз, цепко рванул Видгу за плечо. Видга не почувствовал и не остановился. Веки заливала невыносимая тяжесть, глаза закрывались сами собой. Видга не останавливался. Ещё шаг и ещё. Горящими ступнями по раскалённой земле. Тупая волна разбилась в затылке. Ещё шаг и ещё. Лес кончился, дальше стоял туман. Частокол с воротами, дом, Сэхейм. Но это уже всё равно, до них ещё сто шагов, и их не преодолеть.
Ворота распахнулись навстречу. На Видгу страшно было смотреть: потемневшее лицо, разводы соли на провалившихся щеках, слипшиеся вихры. Глаза полузакрыты, на сапогах кровь. Он не заметил Эрлинга, вставшего на пути. Наткнулся. Эрлинг его подхватил.
Видга хотел что-то сказать, но тут его согнуло вдвое и вырвало зелёной желчью.
– Рунольв, – прохрипел он чужим, низким голосом. – Отца… там… во дворе…
Они все были здесь: и Хельги, и Эрлинг, и старый Олав Можжевельник.
– Эрлинг, – сказал Хельги Виглафссон. – Бери корабль.
Видга смутно слышал топот и шум, поднявшиеся вокруг. Кто-то побежал в дом за оружием, кто-то открывал корабельный сарай, тащил под киль катки. Поджарое чёрное тело медленно заскользило из-под крыши – к воде… Самый нетерпеливый уже поднимал палубный настил: достать и насадить на форштевень зубастую голову, помнившую ещё Видгу, прапрадеда всех Виглафссонов.
Сына хёвдинга на руках унесли в дом. После долгого бега нельзя сразу останавливаться, не то что ложиться, и Видге казалось – он умирал. Но думать об этом было некогда, потому что во дворе готовили корабль и этот корабль не должен был отплыть без него.
– Никуда ты не пойдёшь! – сказал ему Хельги.
Видга молчал, глядя на него с яростью затравленного зверя: запрещать мстить! Другое дело, что сам Хельги тоже оставался на берегу. И старый Олав, – так распорядился Приёмыш… И Олавссоны, Гуннар и Сигурд. Зато кормщиком пойдёт Бьёрн. И остальные – те, кто ходил с Халльгримом весной. Сорок шесть человек. У Рунольва не меньше. А если больше, то ненамного. Должен же он оставить кого-нибудь сторожить двор…
Люди наскоро осматривали корабль, канатами поднимали мачту, готовили оружие и вёсла. Прятали под палубу луки и стрелы, завёрнутые от сырости в кожаные чехлы…
Старый Олав тронул Эрлинга за руку:
– Смотри!
Вывернувшись из-за мыса, через фиорд летела длинная лодка. Двое, сидевшие в ней, так работали вёслами, будто по воде за ними шагал оживший мертвец.
– Моя лодка, – сказал Эрлинг Приёмыш.
Морские ворота были распахнуты – лодка пролетела между сваями, пересекла бухту и ткнулась носом в песок. Двое парней выскочили из неё в мелкую воду: оба рослые, белоголовые и совсем не робкие на вид. Эрлинг немедленно узнал обоих:
– Рагнар! И Адальстейн англ!
Но вот когда эти двое врагов выучились так дружно грести, спрашивать было недосуг.
– Это хорошо, что ты здесь! – крикнул Эрлингу Рагнар. – Рунольв правит вниз по фиорду! И с боевым щитом!
…Эрлинг всё-таки заставил себя ещё раз оглядеть корабль, удерживаясь от немедленной команды. Однако всё было готово. Люди сидели на вёслах. И Бьёрн кормщик застыл у правила, подняв руку над головой.
– Снимаемся! – приказал Эрлинг Виглафссон. Ему показалось, будто это вышло у него совсем не так уверенно, как выходило когда-то у Халльгрима. Ничего, люди повиновались. Живо втянули на борт еловые мостки, Бьёрн взмахнул рукой – и вёсла вспенили воду.
В это время из двери дома не то вышел, не то вывалился Видга. У него подламывались колени, но в руке был меч. Следом за ним показался Хельги. Он догнал племянника и схватил его за руку. Каким-то чудом Видга вырвался и бросился к воде.
Новый взмах вёсел – тяжёлый корабль миновал сваи, и Бьёрн переложил руль, направляя его против ветра, вверх по фиорду.
Видга заплакал, стоя по колено в воде. Это были его последние слёзы.
