Он & Она

2

Из всех видов искусства Антон Котов признавал только кино, из кинофильмов явно выделял боевики, а из боевиков больше всего любил «Бондиану» и картины со Стивеном Сигалом. Антон на полном серьезе считал, что похож на героев этих боевиков – столь же невозмутим, уверен в себе, неотразим и так же всегда выходит победителем из любых, самых затруднительных ситуаций. Конечно, так было не всегда, но вспоминать, что было когда-то, депутат Котов не любил. Воспоминания, сентиментальная ностальгия и прочие сопли – это занятие для женщин и слабых мужчин, которых последнее время развелось видимо-невидимо. А настоящие мужики никогда не тратят время на подобную херню, у них есть дела поважнее. Антон был искренне в том уверен – и столь же искренне причислял себя к настоящим мужикам.

Да и что вспоминать-то из этого прошлого? Уж во всяком случае, не детство. По причинам, которые показались бы любому постороннему человеку непонятными и неубедительными, Антон привык считать начальную пору своей жизни невероятно трудным и проблемным периодом. Хотя объективно ничего особенно серьезного или страшного в его детстве не было. Ни голода, ни нужды, ни детдома, ни родителей-пьяниц, ни чего-либо из этой серии. Детство как детство, обычное и типичное для человека, родившегося в конце шестидесятых в столице огромной империи, именовавшей себя Советским Союзом. Семья Котовых жила точно так же, как жили тогда сотни тысяч других семей, но Антоха тогда этого не понимал. Он постоянно сравнивал себя со сверстниками – и сравнение вечно выходило не в его пользу.

Возможно, корни его детских бед крылись в месте жительства семьи Котовых. Обитали они в престижном районе, почти в центре столицы, но не в новых современных домах с большими квартирами, комфортабельными ванными и красивыми лоджиями, как большинство одноклассников Антона, а в старенькой двухэтажной развалюхе, построенной еще при царе Горохе. В их неуютной квартирке, ставшей двухкомнатной лишь потому, что жилое помещение перегородили пополам фанерной стенкой, вечно что-то рушилось, отваливалось, протекало и сыпалось. Обои выцвели и покрылись пятнами самого различного происхождения, полы противно скрипели сохранившимися половицами (остальные давно отклеились, обнажив грязное перекрытие), потолки приобрели стойкий серый цвет и были украшены желтовато-бурыми разводами. Но делать ремонт Котовы не спешили. Все жильцы этой старой лачуги (кроме Котовых, в доме обитало еще семь семей) знали, что пройдет еще несколько лет, и их халупу снесут, а их выселят, точнее, переселят – в новые, большие и удобные квартиры. И все из года в год жили этой надеждой, постоянно пересказывали соседям какие-то новости и слухи, что кто-то где-то уже видел какие-то постановления и документы, так что уже вот-вот… Но время шло, а долгожданного переселения почему-то не случалось, снос халупы все откладывался и откладывался. Погостив у приятелей, живших в нормальных домах, Антоха, возвращаясь к себе, в восьмиметровую комнату, которую он делил с бабушкой, особенно остро ощущал убогость собственного жилища.

К тому же квартирный вопрос был не единственным переживанием его юных лет. Учился Антоха в спецшколе с английским уклоном, считавшейся одной из лучших (а то и лучшей) в районе. В эту школу родители устраивали своих чад по большому блату или за взятки, а Антон попал туда совершенно случайно. В то время школы, даже самые что ни на есть элитные, обязаны были принимать детей из близлежащих домов, а он жил совсем рядом – только двор пересечь. Одноклассники, которым нужно было ходить на занятия издалека и даже ездить в школу на автобусе, завидовали Тохе: счастливый, может спать аж до восьми пятнадцати! А чего ему: встал, форму напялил – и бегом, как раз к звонку поспел. А Тошка в ответ отчаянно завидовал им. Всему тому, что было у этих ребят, – дорогим игрушкам, фирменным шмоткам, всем этим импортным вещичкам, о которых он мог только мечтать. Его родители не ездили за границу и не имели возможности втридорога покупать дефицитный товар у спекулянтов. Особенно тяжело стало, когда отец ушел от них в другую семью (Антон учился тогда во втором классе). На алименты, небольшую бабушкину пенсию и зарплату инженера-технолога, которую мама получала у себя на комбинате «Красная роза» семья ухитрялась как-то сводить концы с концами, но, конечно, на джинсы Levi Strauss или Super Rifle с висюльками на «молниях» задних карманов, о которых Антоха грезил день и ночь, им не хватало. Мама и бабушка из кожи лезли вон, чтобы их любимый мальчик не чувствовал себя обделенным из-за того, что растет без отца. Они отказывали себе во всем, только чтобы обеспечивать его фруктами, лакомствами и игрушками – сначала детскими, потом подростковыми, такими, как велосипед и магнитофон. Чтобы купить в комиссионке кассетник, мама экономила на себе и даже зимой в лютые морозы ходила в старом осеннем, как тогда это называлось, демисезонном пальто – а Антохе было стыдно за нее перед одноклассниками. Еще бы, ведь их мамы приезжали на родительские собрания в собственных «Жигулях» или «Волгах» с водителями, а одевались в дубленки и модные высокие сапоги на каблуках. И потому даже знакомства приятелей со своими родителями он избегал, а уж о том, чтобы позвать кого-то из друзей в гости, не могло быть и речи.

Чтобы не чувствовать себя в школе хуже всех, Антон Котов с самых первых лет учебы стремился стать отличником. Парнем он был способным, и в младших классах учеба давалась ему легко. Потом, разумеется, пришлось постараться – но темп был уже взят, и терять его Тохе не хотелось. Настойчивого и общительного мальчика часто выбирали на всевозможные должности: сначала старостой, потом председателем совета отряда класса, затем председателем пионерской дружины школы – и вскоре Антошка Котов понял все преимущества таких назначений. К старшим классам он уже отлично разобрался в том, как функционирует советская система, и определил свое место в ней. Партийная карьера – вот самый прямой и надежный способ добиться в этой стране успеха, положения в обществе и, что особенно важно, финансового благополучия.

Интересно, что, сделавшись ярым борцом идеологического фронта, Антон Котов никогда всерьез не анализировал эту самую социалистическо-коммунистическую идеологию, не размышлял над системой ее ценностей, не замечал противоречий. Точнее, последнее не совсем верно. Противоречия он, конечно, замечал и именно в них и видел все будущие перспективы, все выгоды для себя. Чем активнее будешь делать вид, что печешься о благе трудящихся, тем лучше будешь жить сам. А ничего другого ему и не нужно было.

Было у Антона Котова еще одно качество, всегда и всю жизнь его очень выручавшее, – внешние данные, то самое, что впоследствии стало называться имиджем. Он от природы был привлекателен, но не конфетно-смазлив, как мальчики-модели в глянцевых журналах. Внешне он скорее напоминал положительных героев политических плакатов, с их мужественными, открытыми и честными лицами. Зная за собой такую особенность, Антон уже с юности постоянно работал на образ – коротко стригся, одевался с особой аккуратностью, предпочитая строгие классические костюмы и белые рубашки, много занимался спортом. На самом-то деле он не был ни открытым, ни честным, ни порядочным человеком – но впечатление производил именно такое и беззастенчиво пользовался этим. Высокий, стройный, мускулистый парень очень нравился не только девочкам-отличницам, но и их мамам, которые не уставали повторять, что он похож на актера Сергея Столярова. В райкоме комсомола, где Антон Котов состоял уже с восьмого класса, он был всеобщим любимцем. Замечали его и старшие товарищи – партийное руководство. Дамы в строгих, мужского покроя, костюмах, благожелательно улыбались ему, мужчины хлопали по плечу и говорили, обращаясь к товарищам: «А что, Владимир Иваныч, гляди – хорошая смена у нас растет. Достойная!»

Окончив школу всего с двумя четверками, Антон без особого труда поступил в Институт управления. Он старательно изучал экономику, особенно не задумываясь о том, нравится ему эта область или нет, видя в будущей профессии, как и в идеологии, просто необходимую составляющую личного успеха. На тот момент вся дальнейшая судьба уже была продумана и запланирована Антоном. Но тут случилось непредвиденное – началась перестройка, которая обратила все его радужные перспективы в прах.

Первое время Антон пытался бороться. Вступил в партию именно в тот момент, когда все из нее выходили, до последнего надеялся, что все вернется на круги своя, с радостью и надеждой встретил и поддержал перевороты 1991 и 1993 годов, уповая на то, что «дерьмократов» наконец-то свергнут. Но, к великому его сожалению, ничего подобного не произошло. Жизнь в стране неуклонно менялась, и это означало, что доступ к вожделенной государственной кормушке, к которой Антон так стремился, закрыт для него навсегда.

Делать было нечего – пришлось приспосабливаться к новым обстоятельствам. К счастью, в период комсомольской молодости Антон сумел завести множество нужных знакомств, некоторые из которых ему очень помогли. Так, муж одной из партийных дам, отношения с которой у Антона, несмотря на двадцатидвухлетнюю разницу в возрасте, зашли гораздо дальше благожелательных улыбок, открыл совместное предприятие и внял совету жены взять к себе на работу способного молодого экономиста. Антон, не колеблясь ни минуты, тут же уволился из госконторы, где уже который месяц не платили зарплату. За несколько лет он успел поработать в двух совместных предприятиях и в одном банке и основательно поправил свои пошатнувшиеся было финансовые дела, обзавелся иномаркой, приоделся, начал ездить отдыхать за границу по два, а то и по три раза в год. В сочетании с квартирой, приобретенной еще в «комсомольские» времена (благодаря хлопотам еще одной партийной дамы Котовы покинули наконец ненавистную халупу и получили две однушки, что позволило Антону поселиться отдельно), это могло показаться неплохим положением дел. Но только не ему, не Антону Котову. Как известно, аппетит приходит во время еды. И потому зарплаты в семьсот долларов Антону катастрофически не хватало, подержанная Audi разонравилась, да и квартирка в Чертанове быстро перестала устраивать. Хотелось получать минимум втрое больше, иметь «Мерседес», «бэху» или джип, поселиться в центре, а еще лучше, обзавестись собственным загородным домом. Но на зарплату менеджера воплотить все эти мечты в жизнь было невозможно. Вот если бы открыть собственный бизнес… Однако для собственного бизнеса требовался стартовый капитал, а взять его Антону было неоткуда.

Во все времена существовал, а в девяностые и активно процветал, еще один популярный способ быстрого обогащения – криминал. Кристально честным человеком Антон Котов никогда не был и потому везде, где бы ни работал, пытался прибрать к рукам те деньги, которые плохо лежали. Но делать это приходилось осторожно, дабы не разоблачали, и потому результаты каждый раз выглядели мизерными. Антон уже всерьез начал размышлять о какой-нибудь крупной операции – но тут судьба внезапно улыбнулась ему, разом освободив от подобной необходимости.

Однажды в ресторане «Метрополь», где отмечалась свадьба его сослуживицы, Антон случайно встретился со старым знакомым, Александром Михайловичем Осиповым, тем самым, что в былые времена часто хлопал его по плечу и называл своей достойной сменой. За десять лет Александр Михайлович несколько сдал (время никому не идет на пользу), но все еще держался молодцом. Увидев его костюм, явно пошитый на заказ и не в отечественном ателье, стильные туфли и часы Patek Philip, Антон сразу понял, что дела у бывшего первого секретаря райкома партии идут далеко не худшим образом. Что и подтвердилось в ходе вполне дружеской беседы, когда Антон узнал много полезного для себя. Во-первых, Осипов случайно обронил, что занимается весьма прибыльным делом – цветными металлами, а во-вторых, продемонстрировал вытащенную из пухлого портмоне Dupont фотографию дочери. «Вон она какая, моя красавица! – говорил Осипов, любовно глядя на снимок. – Правда, в личной жизни ей что-то не везет, вышла было замуж, да неудачно. Развелась недавно… Но ничего, она у меня не пропадет».

Этот случайный полупьяный разговор перевернул всю жизнь Антона. Девушка на снимке, очень похожая на своего отца, не показалась ему красавицей, скорее даже наоборот – вытянутое лицо с тяжелой «лошадиной» челюстью, маленькие, близко посаженные глазки, угреватая кожа. Не лучше была и фигура. Слишком широкие плечи, короткие ноги и полное отсутствие груди и талии не могла скрыть даже дорогущая белая шубка, в которую куталась дочь бывшего партийного босса. Но Антона подобные мелочи не волновали. Ведь девушка была дочерью самого Осипова! И она была свободна, не замужем, то есть в состоянии поиска – это самое главное. А с лица, как известно, воды не пить.

Антон вручил Осипову свою визитку и получил взамен его карточку. Несколько дней ушло на поиск предлога для звонка Александру Михайловичу, и наконец повод нашелся. В то время в России только-только начали появляться первые загородные клубы, и Антон, прослышав об открытии одного из них, дерзнул позвонить старому знакомому и пригласить его провести выходной на природе вместе со всем семейством. Расписывая прелести рыбалки, верховой езды, тенниса и обеда на свежем воздухе, Антон в глубине души очень боялся, что ему ответят отказом. Вдруг Михалыч даст понять, что подобные развлечения его не привлекают или, того хуже, поднимет его, Антона, на смех, подчеркнув разницу в статусе – где крупный бизнесмен Осипов и где он, жалкий менеджер? Но, к удивлению и счастью Антона, ничего подобного не случилось. Осипов по телефону сразу его узнал, разговаривал доброжелательно и предложение принял весьма благосклонно, сказав даже, что его Анечка без ума от лошадей. Поговорив с ним, Антон возликовал и тут же кинулся занимать денег у всех приятелей, дабы во время поездки не ударить лицом в грязь. Необходимо было произвести и на Анну, и на ее родителей самое благоприятное впечатление.

В жизни Аня оказалась ничуть не лучше, чем на фотографии. Даже хуже, если принять во внимание ее характер. Избалованная, капризная, привередливая, она то и дело морщила нос, надувала губки и была всем недовольна, начиная с погоды и заканчивая уровнем сервиса. В ресторане она заказывала самые дорогие блюда и, едва ковырнув их вилкой, отодвигала с презрительной гримаской. Теннис она не любила, местная музыка раздражала, гулять у реки было слишком холодно. Даже от прогулки верхом, заказанной специально для нее, Аня отказалась – не было настроения. Вымучивая из себя улыбку, Антон про себя подсчитывал, во что ему обернется этот отдых, и тихо ужасался. Следуя тщательно продуманному плану, он всячески старался понравиться Анне, делал все, чтобы ее очаровать, но не видел никакой ответной реакции. В общем, с ситуацией его мирило только поведение старшего поколения – в отличие от дочери супругам Осиповым здесь все нравилось, они были довольны поездкой или, по крайней мере, делали вид, что довольны. Они тоже не отказывали себе ни в чем, заказывая лучшую еду и напитки, и Антону оставалось только радоваться про себя, что он догадался взять с собой все одолженные деньги.

Когда солнце стало клониться к закату, наступило время возвращаться в Москву, Антон испытал чувство, что первая его встреча с дочерью Осипова станет и последней. Уезжая, Аня заглянула ему в глаза, пожала руку и прощебетала что-то похожее на благодарность за чудесный выходной, но Антон отнесся к этому лишь как к проявлению дежурной вежливости. Плюс кокетства, свойственного молодым женщинам, ведь многим из них, когда они строят глазки, важен сам процесс и совершенно безразличен объект. Так что домой Антон Котов в тот вечер вернулся злой, усталый, как черт, и полный мрачных мыслей о бесцельно потраченных деньгах, которые теперь придется неизвестно сколько отдавать. И каково же было его удивление, когда спустя день или два Осипов сам позвонил ему, поблагодарил за отлично проведенное время и пригласил на следующий уикенд в свой загородный дом! Заканчивая разговор, он намекнул, что инициатива приглашения исходит от Анны, – и это сообщение особенно изумило Антона. Неужели его старания не прошли даром?

Дальнейшие события подтвердили, что да, не прошли. Анна явно им заинтересовалась, и Антон приложил все усилия к тому, чтобы этот интерес перерос в нечто большее. Побывав в загородном доме и квартире Осиповых, оценив обстановку их жилищ и марки автомобилей, на которых они ездили, полюбовавшись фотографиями и видеозаписями их отдыха (Париж, Альпы, Лазурный Берег, Венеция, где Анне совсем-совсем не понравилось, Майами – и это только за последние год-полтора), послушав их разговоры о покупке недвижимости в Испании, Антон окончательно понял, что готов на все, чтобы влиться в семью Осиповых. Да, конечно, Анна некрасива. Плюс к этому она капризная, вздорная, взбалмошная и непредсказуемая девица. Но когда на одну чашу весов ложатся все ее недостатки, а на другую – достоинства ее папы, прежде всего материальные, то чаша с надписью «Осипов» резко перевешивает…

И потому Антон из кожи вон лез, чтобы завоевать Анну. В ход шли все проверенные веками мужские средства – признания и клятвы, букеты и подарки, серенады и страстные признания. Вскоре он добился своего – то ли потому, что и впрямь убедительно разыгрывал влюбленного, то ли потому, что Анне ну очень уж хотелось ему верить. Так или иначе вскоре она ответила на столь старательно изображаемое им чувство – и с этого момента для Антона начались золотые дни. Сначала Аня потребовала, чтобы отец нашел ее избраннику приличную работу – и Антона сделали коммерческим директором совместного русско-турецкого строительного предприятия. Потом ей захотелось за него замуж – и состоялась шикарная свадьба с лимузинами, банкетом на двести человек, подвенечным нарядом от Кардена и свадебным путешествием на тропические острова. Став женой Антона, Аня решила, что ее муж не должен «работать на дядю», – ему нужно организовать собственное дело. Она принялась активно обрабатывать отца и вскоре вынудила Осипова помочь зятю начать свой бизнес. Когда Михалыч сообщил о своем решении на семейном совете, Антон слегка растерялся. Конечно, он был совсем не прочь обзавестись собственной компанией, но в его голове роились и другие планы. Светлыми летними или долгими зимними вечерами они с тестем нередко сидели на веранде или у камина в загородном доме Осиповых, пили коньяк и вспоминали былые времена, когда один возглавлял райком партии, а другой чуть было не возглавил райком комсомола, и эти разговоры все чаще заставляли Антона задуматься о политической карьере. Конечно, времена изменились, и обстановка в стране сейчас другая… Вроде бы другая. Но, как ни крути, власть есть власть, и стать ее частью было бы очень неплохо.

Антон поделился своими рассуждениями с тестем, и тот горячо его поддержал. Сам он отошел от политики, но нужные связи не растерял и помочь зятю был вполне в состоянии. Именно Михалыч убедил Антона, что вовсе не обязательно выбирать что-то одно из двух возможных вариантов устройства собственной судьбы: политика совсем не отменяет бизнеса и наоборот. Так что стартовал в этих двух направлениях Антон Котов почти одновременно – и оба старта состоялись, разумеется, благодаря тестю.

Конечно, не все шло ровно и гладко, случались и взлеты, и падения, как в бизнесе, так и в политике. Но все-таки результаты превзошли самые смелые ожидания Антона. За пятнадцать лет он прошел путь от района до Госдумы и вывел свою строительную компанию на недосягаемый уровень, получая заказы от Московского правительства и ворочая миллиардами. Два дела его жизни, как, не без пафоса, он сам это называл, особо не мешали друг другу. Разве что вызывало досаду то, что самая крупная компания – строительная – и остальные, более мелкие, фирмы (производственные, транспортные) были оформлены на имя жены. Но до поры до времени Антон считал, что это просто пустая формальность.

Первое время семейная жизнь с Аней здорово напрягала Антона. Молодая жена слишком много требовала от него и тут же выходила из себя, стоило ему недодать ей хоть малую часть того, что она хотела. При всей ее вздорности, полнейшей дурой Анна не была, свои внешние данные оценивала объективно (хотя и не признавалась в этом) и, видимо, потому в первые годы супружества отчаянно ревновала своего мужа, как говорится, к каждому столбу. Тот пресловутый пункт о неверности был исключительно ее идеей (Антон даже подозревал, что именно ради этого она и настояла на заключении брачного контракта). Тогда он воспринял ее предложение с юмором. Во-первых, никакой особенной собственности, кроме подаренных тещей на свадьбу автомобилей, у молодой четы не имелось, а во-вторых, на тот момент жизни он искренне не собирался изменять жене – слишком уж значимо было для него воссоединение с семьей Осиповых, чтобы рисковать всем из-за такой ерунды. Мысли, а потом уже и намерения «сходить налево» появились позже, года через три после свадьбы. И пару лет Антон еще подавлял их в себе, реально опасаясь ревности жены, гнева тестя и тех необратимых последствий, к которым мог привести один-единственный неосторожный адюльтер.

Но шло время, все менялось, и Анна тоже не была исключением из этого правила. Постепенно она наигралась в счастливую семью, ей надоело в сотый раз придумывать новый интерьер спальни и праздновать годовщины каждого пустячного эпизода их знакомства. Избавленный от романтических ужинов при свечах и совместных принятий ароматной ванны с лепестками роз, Антон вздохнул с облегчением. А Анна захандрила. Ей вдруг стало скучно сидеть дома, захотелось чем-нибудь заняться, но все предложения, поступавшие от родителей и мужа, ее не устраивали. Хуже того, добившись вспышки внимания к собственной персоне, Анна надумала впасть в депрессию и уж было начала лечиться от нервного истощения – как тут вдруг до нее дошло, чего, собственно, она хочет. А захотела Анечка иметь свой телеканал, ни больше ни меньше. Михалыч сильно призадумался – но здоровье обожаемой дочурки было для него превыше всего. Дела его шли очень даже неплохо, необходимые связи тоже никуда не девались, да и Антон со своим строительным бизнесом на тот момент уже крепко стоял на ногах. Совместными усилиями они исполнили мечту Анны – и в самом начале третьего тысячелетия на телевидении появился новый канал Glamour ТВ, где шли передачи о моде, стильном отдыхе, жизни звезд и прочем в том же духе.

Ко всеобщей радости, Анна не на шутку увлеклась своим новым делом и напрочь забыла обо всех своих недугах. Родители были счастливы, Антон же просто ликовал – Анна наконец-то оставила его в покое! Раньше она без него выезжала разве что по магазинам и постоянно требовала его внимания вечерами и в выходные, а теперь все изменилось с точностью до наоборот: Аня сама почти не бывала дома. Такое положение дел вполне устраивало обоих супругов. Будучи публичной фигурой, Антон также не чужд был светской жизни, и потому на официальных мероприятиях и некоторых тусовках они появлялись вместе и охотно позировали перед камерами, демонстрируя всем и каждому, насколько они дружная, любящая и счастливая пара. В действительности же все быстро стало иначе. Ни дружбой, ни верностью в роскошном рублевском особняке Котовых и не пахло. Каждый из супругов зажил своей жизнью, вплоть до самых интимных ее сторон. У Антона, который с годами все меньше зависел от тестя и постепенно перестал его бояться, завелись развлечения на стороне. Любовницы менялись одна за другой – ведь, по мнению Антона Котова, именно так и следовало вести себя настоящему мужчине. Впрочем, упрекнуть себя ему, как он считал, было не в чем – Анна (он был уверен в этом на сто процентов) начала первой. Сразу же, едва заработал телеканал, Аня закрутила интрижку с попсовым исполнителем-однодневкой, затем с продюсером довольно известной группы… И пошло-поехало. Антон, глядя на это, только усмехался. Его вполне устраивало подобное стечение обстоятельств – занятая своими делами жена не мешала ему заниматься его собственными. А Аня и впрямь закружилась в вихре удовольствий. И чем старше она делалась, тем моложе становились ее избранники. Будучи сама на пороге сорокалетия, она выбирала себе в спутники по прожиганию жизни мальчиков не старше двадцати двух – двадцати трех лет.