Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
«От синдрома миссис Мортимер» – к полной политкорректности
Ужасный, ужасный мир миссис Мортимер. Является ли сильное предубеждение к Джонни Иностранцу сугубо островным феноменом?
«Самые негодные народы Европы» – так называется вновь опубликованный «вредный» туристический путеводитель середины XIX века, принадлежащий перу писательницы Фавелл Ли Мортимер. Он заставляет англичан не только смеяться, но и задавать себе неудобные вопросы.
Она невысоко ставила турок, хотя бандиты-испанцы для нее были не лучше. Так же, как португальцы. Мексиканцы вообще ниже всякой критики, а уж египтяне… Шотландцы оказались грязнулями, ирландцы не зашивали дыры на одежде. Русские были элементарно неопрятны – впрочем, это не мешало волкам ежедневно грызть их. Шведы не могли создать своими руками ни одной нормальной вещи, персы жульничали и завышали цены, грузины много пили. Обитатели Мехико сами не любили работать и детей растили бездельниками. А увлеченный азартными играми Сан-Франциско можно было назвать одним из самых порочных городов на свете. Так же, как Рим. Но в Риме причина другая – католические священники.
Корни мирового зла – лень, алкоголь, опиум, ислам, католицизм, православие, буддизм или еще какое-нибудь идолопоклонство. Так считала миссис Фавелл Ли Мортимер, сочинявшая свои совершенно неполиткорректные книжки в середине ХIХ века. Ее туристические справочники, вызывающие сегодня оторопь и смех, писались с целью предупредить путешествующую британскую молодежь об опасностях, поджидающих за пределами благословенного родного острова. Никто не вспомнил бы о советах давно умершей англичанки, если б неамериканский издатель Тодд Прузан, который в букинистическом магазине наткнулся на пыльный том «Описаний европейских стран».
«Самые негодные народы Европы, или Вредный путеводитель миссис Мортимер по викторианскому миру» – под таким названием этнографические изыскания этой леди были изданы в 2005 году. Книга сразу стала сенсацией. Ее назвали диктаторской, полной предрассудков, восхитительно невежественной и до невероятности забавной. Неудивительно, что очередное издание «Самых негодных народов», вышедшее в британском издательстве Random House Books, вызвало свежую волну саморефлексии среди соотечественников миссис Мортимер.
Кем была эта строгая женщина и как сформировались ее необычные, мягко говоря, взгляды? Миссис Мортимер родилась в 1802 году в банкирской семье, в 39 лет вышла замуж – но так неудачно, что в течение всех девяти лет брака, до самой смерти супруга, проводила больше времени у родственников, чем дома.
Судя по сохранившимся воспоминаниям, этой викторианской леди была противна сама идея разнообразия мира. Она не могла понять, почему ее попугай никогда не спал, как люди, и брала птицу в свою постель, насильно укладывая ее на спину.
Несчастный попугай вскоре умер – оттого, что его купали с мылом и сушили над очагом. Она приучала к чистоплотности также своих ослика и барашка, бросая их плавать в морских волнах Первого спасли рыбаки. Второй выбрался сам – чтобы быть тотчас закопанным по уши в прибрежный песок, для обсушки.
Истовая протестантка, миссис Мортимер начала свою писательскую карьеру с назидательных детских книжек: «Бог покрыл твои косточки плотью, которая мягка и тепла. Бог обернул твои кровь и плоть в кожу, как в пальто… Какое прекрасное тело Он тебе дал! Надеюсь, ты не повредишь его… Могут ли твои косточки сломаться? – Конечно, если ты упадешь с большой высоты или если тебя переедет карета. Если ты свалишься в огонь, ты вдобавок обожжешься. А если твое тельце будет проткнуто длинным ножом…» и т. д. Сегодня ее произведения для детей называют образцом садизма, и не без оснований.
Но в свое время миссис Мортимер была одним из самых востребованных детских авторов. По ее иллюстрированному букварю «Чтение без слезок» учился читать Уинстон Черчилль («В моем случае название себя не оправдало», – вздохнул он потом в мемуарах).
В полную силу ядовитое перо миссис Мортимер проявилось в ее книгах, посвященных путешествиям. В 1849–1854 годах, когда один за другим выходили все ее три тома путешествий, мир – от Европы до Южной Африки, от Мексики и до Цейлона– сотрясали революции или войны, но эти события почти не отражены в записках.
Рассказавшая британским читателям буквально о каждой стране мира и ее непутевых обитателях писательница тихо скончалась в своем норфолкском доме в возрасте семидесяти шести лет. Ошибкой было бы думать, что после нее осталась коллекция привезенных из дальних странствий сувениров. За свою жизнь миссис Мортимер не покидала пределов родной Англии: если не считать поездок с семьей в Брюссель и Париж в годы отрочества и короткого визита в Эдинбург.
Все ее рассказы о диких племенах Амазонии, о странных японских обычаях, о полных уголовников улицах Сиднея и губительном климате арабских стран почерпнуты из других источников. Что эти книги показывают правдивее – окружающий мирили состояние викторианских умов?
Путеводитель был создан в эпоху, когда Великобритания находилась в зените своей имперской славы и ее жители искренне считали иностранцев беднягами, которым не повезло родиться британцами. Но в путеводителе миссис Мортимер находится мало места сочувствию и много – снисходительному любопытству к глупым инородным обычаям. Все это подкреплено сомнительными историями и анекдотами.
Португальцы в ее книге – «самые нескладные и ленивые в Европе, почти как испанцы». Жители Уэльса «не слишком опрятны», греки – «не умеют с достоинством переносить трудности – вопят, как малые дети». Армяне «живут в норах, чтобы их не нашли курды, самый свирепый в Азии народ».
Добравшись до Китая, писательница признает, что это цивилизованная страна, потому что ее жители дисциплинированны, деловиты и умны. Китайцы изобрели порох, компас и книгопечатание, «но мы в Европе тоже изобрели их – без посторонней помощи». И что за религия в Китае? «Даосизм, он делает людей сумасшедшими, буддизм заставляет вести себя по-идиотски – не думать ни о чем; конфуцианство учит быть мудрыми, но бездушными».
Описывая национальный характер, миссис Мортимер замечает, что китайцы «только притворяются кроткими, а на самом деле считают иностранцев чертями и некрасивыми обезьянами». Вдобавок они самолюбивы, бесчувственны – спокойно проходят мимо умирающих от голода нищих.
Наблюдения писательницы сегодня можно назвать откровенным расизмом. «Что за убогая раса, – говорит она про южноафриканских готтентотов, – у них волосы, как шерсть, маленький рост, бегающие глазки, плоские носы, толстые губы и желтая кожа, а речь – как кулдыканье индюка». Изредка выражая сочувствие к порабощенным народам, миссис Мортимер призывает британских миссионеров скорее обращать их в свою веру, «а то католики уже действуют». Католическая вера, по убеждению писательницы, хотя и «является ветвью христианства, но плохой».
Если уж миссис Мортимер не церемонится с братьями по вере, что говорить о мусульманах? «В Аравии три главных зла – нехватка воды, саранча и песчаный ветер, но самое главное зло – магометанская религия». Афганские мужчины у нее «жуткого вида существа – высокие, темные, косматые и жестокие; мясницкий нож на поясе, за плечом – ружье». Турки – «такие важные, что кажутся мудрыми. Но могут ли бездельники, которые все время сидят со своими опиумом и кофе, быть мудрыми?»
Египтяне – ханжи, никогда не говорят правду. А их соседи, иерусалимские евреи, больны и бедны, – несмотря на помощь, которую им посылают родственники из Европы. «Пока они не покаются в своих грехах перед Господом, Святая Земля не будет мирной и урожайной».
Европейские евреи в интерпретации миссис Мортимер тоже не всегда производят приятное впечатление: крайне грязны и назойливы. В Польше, где их особенно много, местное население смотрит на них свысока. Хотя без них там не было бы торговли – потому что сами поляки разделяются только на знать, которая считает работу ниже своего достоинства, и бедноту. Те и другие называют себя «гордыми» и «говорят громко, почти кричат».
Исландцы скучны, но хотя бы порядочны, вот только «запах рыбы в их церквушках доведет вас до рвоты». Миссис Мортимер хвалит работящих германцев. Правда, ей не нравится, что германские женщины вместо полезных книжек читают всякую ерунду про людей, «которые никогда и нежили. Лучше уж вовсе ничего не читать».
«Приятная ли страна Россия? – спрашивает миссис Мортимер читателей. – Сейчас вы сами решите»… На дорогах там людей меньше, чем диких зверей, и волки запросто хватают гуляющих в лесу детей. Русские женщины одеваются некрасиво: их одежда висит, скрывая талию, а меховые сапоги делают ноги толстыми, как у слона.
Любимый напиток русских– «kwas» – не вреден, но вам он совершенно не понравится. Зато в каждом доме найдется чай, прямо как в Англии. Если бы русские не пили ничего, кроме чая и кваса… К сожалению, они любят бренди и потребляют его в огромных количествах, даже дают младенцам.
Простые люди живут в убогих постройках из положенных друг на друга деревьев, с маленькими окошками, часто без стекол – с одними деревянными ставнями. В центре стоит большая печь, которая наполняет все помещения дымом.
У богачей – дома с просторными комнатами, но там царит беспорядок. На стенах вместо обоев побелка, и у господ нет колокольчиков. Слуги спят в коридорах прямо на полу или в гостиных на диванных подушках. Их хозяева больше всего на свете любят принимать гостей. Когда к дому подъезжают сани, сразу готовятся разные угощения. Радостный шум и пение продолжаются до утра.
Детям богачей дана большая свобода, и они растут невеждами. Мальчики не хотят учить латынь и греческий, глупо полагая, что нет смысла запоминать мертвые языки. Русские обожают музыку и танцы, их дети способны к ним, но пение и пляски пока никого не сделали умнее.
Царь поступает, как ему захочется. Он наказывает подданных, даже не объясняя, за что. Само слово «Сибирь» заставит вас дрожать, потому что напоминает о холоде. Но русские, услышав его, трепещут по другой причине: царь ссылает в Сибирь неугодных. Например, извозчиков отправляют туда в наказание за наезд. В результате русские извозчики очень осторожны, и пешеходы этим злоупотребляют. Вместо того чтоб уступить дорогу, смеются им в лицо: «В Сибирь захотел?»
Русские уважительно относятся к своим священникам: целуют им руки вместо того, чтобы просто пожать. Но в глубине души не уважают своих пастырей – слишком много пьяниц среди священников.
В Страстную пятницу толпы устремляются в церкви, чтобы прикладываться к ранам нарисованного Спасителя и плакать и молиться перед ним. Ну не глупо ли поклоняться картинам? В Воскресение люди обмениваются пасхальными яйцами и целуются, а потом много едят и пьют. Бывает, что к вечеру на улице не встретишь ни одного трезвого. Возможно, вы думаете, что жители этой страны – католики. Ничего подобного, у них греческая вера. Трудно сказать, чья религия хуже – эта или римская…
«Санкт-Петербург – величественный город, но Москва приятнее. В Москве развлечения на каждом шагу». Далее миссис Мортимер рассказывает про целиком замороженные туши и тушки – коров, телят, зайцев, – которые стоят, словно живые, на рынке Санкт-Петербурга; и сообщает, что зимой людям приходится очень быстро бегать по улицам, чтобы избежать подобной же участи.
«Городскую бедноту зовут черным людом, потому что эти люди грязны. Вы удивитесь – они моются раз в неделю, по субботам: лежат на скамейках в своих раскаленных банях, а их хлещут березовыми вениками и обливают холодной водой. Они думают, что это очень хорошо, и не могут быть счастливыми без бани…
Наверное, вы уже представили себе национальный характер. Богатые русские несправедливы, часто не отдают долги, любят объедаться и веселиться, мало заботятся о своих несчастных слугах или соседях Бедные ведут себя смирно, но они хитры, непорядочны, бездеятельны, много пьют… Большинству русских нельзя доверять».
Подведя такой безапелляционный итог, миссис Мортимер все-таки оставила загадочной русской душе шанс: «Хотя я слышала об одном порядочном слуге. Госпожа велела ему отнести большую сумму ее дочери, но мужчина пришел со слезами: „Я потерял деньги. Простите!" Через шесть лет он вернулся и положил к ногам женщины всю сумму. Та попросила забрать деньги обратно – он отказался. Тогда добрая госпожа внесла их в банк на имя детей этого бедняка».
«Они смеются над обычаями, которые непохожи на их собственные; потому что уверены, что делают все лучше других, а остальные народы – дураки»… Нет, это не краткий миг озарения. Это миссис Мортимер попинала очередную жертву – южноафриканскую народность, живущую на берегах Лимпопо. Но получилось, что написала эпитафию самой себе.
По крайней мере, одну нацию она знала не понаслышке. «Что за характер у англичан? Они не слишком приятны в компании, потому что не любят чужаков… Больше всего они любят сидеть дома, и это правильно. Они боятся быть обманутыми, поэтому весьма благоразумны и верят только тем, кого давно знают… Их холодные манеры не мешают им творить добрые дела, но они слишком любят деньги наряду с хорошей едой и выпивкой. Они слишком часто хандрят и жалуются, что не очень богаты, и ругают правителей. Тем не менее англичане – самые счастливые в мире люди, потому что нет другой страны, где так много Библий».
Во всех странах были шовинисты, но такое сильное предубеждение к Джонни Иностранцу кажется сугубо островным феноменом. «Изменились ли мы с тех пор?» – спрашивают современные британцы, читатели «Вредного путеводителя», и не находят однозначного ответа. Они предпочитают проводить отпуска за границей – авиабилеты теперь недороги, поэтому их мир намного больше и многообразнее того, что миссис Мортимер придумала за письменным столиком своей гостиной.
Но стереотипы живучи: среднестатистический малообразованный англичанин по-прежнему говорит, что от всех французов разит чесноком, что немцы не понимают шуток, что русские пьют одну водку (в свободное от шпионажа или отмывания денег время). Для выходцев из Индостана у него найдется сказанное за глаза «паки», для китайца – «чинки». Даже оказавшись за границей, такой несгибаемый бритт откажется от местной кухни. Он будет посещать только английские заведения, где звучат знакомые мелодии и где ему подадут не менее знакомые «фиш энд чипс» или воскресный обед с жарким.
Синдром миссис Мортимер подпитывается телевидением. Недавно новый фильм о Восточной Европе известного путешественника Майкла Палина вызвал справедливый гнев словацкой диаспоры и даже официальную жалобу со стороны посольства этой страны. Словакам не понравилось, что вместо многообразия культурной жизни их родины Палин показал один-единственный эпизод – умерщвление хряка в захолустной деревне. А мне кажется, что некоторые британские телеканалы необъективно представляют Россию, выбирая те сюжеты, где лица попьянее и дома погрязнее.
С другой стороны, кто безгрешен? Смеясь над этнографическими пассажами миссис Мортимер, ловишь себя на мысли, что нечто подобное– безобразное, неприличное, невысказанное, но до ужаса знакомое– бегает и на задворках твоего сознания.
«Неважно, кто вы – где-то на свете кто-то совершенно незнакомый уже приготовил для вас обидное имя», – говорится в статье журнала Colors, посвященной этническим оскорблениям. Для белых южноафриканцев черный является «каффиром», или дикарем. Самих белых на Гаити обзывают саса jumu (желтыми какашками), а в черной Америке – синеглазыми дьяволами. В Германии африканцев называют Dachpappe, что означает толь, а выходцев из Средиземноморья – Knoblauchfresser (любители чеснока); вьетнамцев в Камбодже – yuon, дикарь. Айнов в Японии – keto (волосатые белые варвары), тибетцев в Непале – bhotia (деревенщины). Индонезийцы называют китайцев babisipit, узкоглазыми свиньями. Жители Новой Гвинеи меланезийцев – bilong sospan, что переводится как «задницы – горелые сковородки». Этот словарик дружбы народов может быть также обогащен десятком русскоязычных эпитетов, самый ласковый среди которых – hohol.
Но не все потеряно для человечества. То, что книжка миссис Мортимер вызывает оторопь, – хороший знак. В конце концов, как пишет ее редактор Тодд Прузан, с момента первого опубликования «Вредного путеводителя», так же как и другой книги, «Происхождения видов» Дарвина, – прошло всего полтора века. Для любой эволюции требуется время.
