Хрестоматия для 7 класса

Петровское окно

Прапрадед мой был не правитель,
а каторжник.
Но сквозь метель
в проливе Беринга провидел
пробитый правнуком туннель.

Он, пан Байковский, был таковский,
каких немного было встарь,
поляк, а вот душой московский
и государственник-бунтарь.

От станции Зима за фартом
к Чукотке мчал, доверясь нартам,
потом и без собак с азартом,
рискуя сверзиться в провал,
к Аляске, чуть пригретой мартом,
как по игральным скользким картам,
по айсбергам дотанцевал.

И в соболиную кухлянку,
одетую не задарма,
он эскимоску-христианку
привез на станцию Зима.

Он шляхтич, чуть не королевич,
был знатоком любых искусств,
и Пушкин пели, и Мицкевич
из эскимосских ее уст.

С дворянской дерзостью тогдашней,
какая шла ему к лицу,
послал набросок карандашный
туннеля Зимнему дворцу.

Какою канцелярской крысой,
чертеж великий не ценя,
был верноподданно изгрызан,
спасая от забот царя?

Геополитика другая
У нас могла бы стать тогда,
но, чертежи надежд сжигая,
жила придворная орда.

Мы о царе Петре забыли,
поправ остатки наших прав,
и мы в ГУЛАГ себя забили,
весь шар земной у нас украв.

Америка, ты проглядела:
туннель – волшебнейшее дело,
неважно что – туннель, окно,
лишь все бы стали заодно.

Боюсь в себе я обознаться,
что не двужильный я, не тот,
кто сам киркою рудознатца —
туннель в Америку пробьет.

Боюсь в России обознаться —
Вдруг выжить ей не по плечу?
Я родину в обозе наций
отставшей видеть не хочу.

Нам Пушкин открыватель мира,
и хоть он был невыездной,
вместил и Данта, и Шекспира,
всечеловечеству родной.

И мы, наследники Победы,
шестидесятники Руси,
сквозь все пожарища и беды,
и сквозь цензуру проросли.

Мы от салютов не ослепли.
Приказ был их огнями дан,
и мы из первых – не последних
свободных русских могикан.

И мы явились в этом мире,
чтоб гибель мира не проспать,
и мы стихами проломили
окно Петровское опять.

Уитмен, я с тобой хотел бы
поговорить. Пришла пора,
и в моих легких воздух Эльбы
с дымком солдатского костра.

Мы не хотим назад в холопы,
где не обманешь – не продашь.
Культура наша – дщерь Европы.
Хемингуэй – он ваш и наш.

Не прибегать же нам к подкопу,
когда хотят, так неумны,
окно Петровское в Европу
забить не с нашей стороны.

А с нашей рык новобоярства
«Окно на Запад? На хрена!
Нам нужен царь, кого боятся,
Но без Петровского окна».

Закрыть Россию, ее Слово?
Да это же такая стыдь,
как изолировать Толстого
и Достоевского закрыть.

А я в моменты истерии
участник лишь одной войны —
не позволять закрыть Россию
ни с той, ни с этой стороны.

И нужен пушкинский нам воздух,
всех стран дыханием согрет,
а не от крови ржавый гвоздик
на коем сталинский портрет.

Но террористы так довольны,
ухмылки масками прикрыв,
что отвлекают мини-войны
от единенья против них.

Россия, выживи великой,
не поскользнись, не упади,
и человечество с улыбкой
прижми к воспрянувшей груди.

Гвоздями при любом режиме,
ни нашими и ни чужими,
мы не позволим все равно
забить Петровское окно!