Тайна могильного креста

Часть 1. Заря кровавая

Глава 1

…Год 1237 начинался как обычно и ничего особенного не сулил. Произошло, правда, знамение: «летящю по небеси до земли ярко кругу огнену, и остася по следу его знамение в образе змея великого, и стоя по небу с час дневной и разидося». Поговорили о нем – к беде, – да и забыли, поглощенные житейской суетой.

Березоль месяц выдался теплым. Снег сходил быстро, обнажая истосковавшуюся по солнечной ласке землю. Радовался люд, поглядывая на поголубевшее небо. Радовались весне и в хоромах князя Черниговского.

Михаила Всеволодовича Чермного потянуло на волю, в клубящиеся испариной поля, где он любил послушать многоголосицу пробуждающейся жизни. Князь приказал седлать коней.

Княгиня, проводив мужа, направилась в опочивальню, где ее ждали девки. Она лениво перевернулась на живот, и две крепкие коренастые служанки, не жалея рук, начали втирать ей заморские мази, предохраняющие, по уверениям негоциантов, от ожирения и делающие кожу упругой и гладкой, как у пятнадцатилетней персиянки.

– Жиреешь – стареешь, – говаривал один ее знакомый.

Она боялась потерять красоту тела, и гривен для сохранения молодости не жалела, как ни боялась порой адских мук.

Девки убрали прилипшие к потной спине княгини черные как смоль волосы и, разделив надвое, уложили вдоль тела.

– Седина не появилась? – не поднимая головы, спросила княгиня. Одна из девок стала прядь за прядью перебирать волосы.

– Нет, матушка княгиня. Разве что один волосочек. – Отделив от остальных, она поднесла его к глазам княгини.

– Да, и вправду бел, – после некоторого раздумья ответила та. – Выдерни его. – Она горестно вздохнула.

Девка дернула волосок. В ответ раздался слабый стон. Ладони снова заскользили по бархатистой смуглой коже – наследство далеких степных предков. А княгиня, довольная и разомлевшая, закрыла глаза и предалась ставшим привычными воспоминаниям… В ее видениях возникли такие желанные смеющиеся серые глаза. За ними вырисовалось и красивое тонкое лицо польского князя Мазовецкого. В ушах княгини зазвучал тихий вкрадчивый голос: «Княгиня, время не властно над тобой! Ты не меняешься и выглядишь как непорочная дева…»

За воспоминаниями княгиня не расслышала, как скрипнула дверь и в опочивальню легкой тенью проскользнула худая как жердь, сгорбленная Агриппина. Неслышно подбежала она к резной кровати и, захлебываясь словами, зашептала в затылок княгине:

– Матушка! Ты слышишь меня, матушка?

– Чего тебе? – недовольно спросила княгиня, медленно открывая глаза.

– Гончик с Козельска, – старуха упала на колени и всплеснула руками. – Беда там! Князь, сказывают, приказал долго жить!

Княгиня поспешно вскочила. Девки в страхе разлетелись в стороны, потом принялись торопливо одевать хозяйку. Нетерпеливым движением та собрала волосы в толстый жгут, несколько раз обернула им голову и заколола позолоченным гребнем. Набросила зеленый с красной каймой платок и резко приказала:

– Зови!

Вошел гонец, с головы до пят весь обрызганный грязью. Заросшее лицо трудно было разглядеть, только глаза смотрели печально и устало.

– Ну, сказывай! – княгиня величественно выпрямилась, лицо словно застыло.

– Великая княгиня! – гонец низко поклонился и продолжал дрогнувшим голосом: – Наш князь… Богу душу отдал. – Чувствовалось, что не перебродила еще в его душе боль от случившегося.

– Когда преставился князь? Помяни, Господи, его душу грешную, – княгиня перекрестилась и вытерла глаза.

– Четвертого дня… Занемог князь, на охоте думал размяться, но Бог по-своему рассудил.

Из короткого сумбурного рассказа княгиня ничего не поняла, но переспрашивать не стала. Только сказала:

– Каждому свой конец. Что на роду написано, того не миновать. В Киев послали за дочерью?

Гонец, переступив с ноги на ногу, ответил:

– Этого, великая княгиня, не ведаю, – и провел по сухим губам рукой.

Поняв, что больше от него ничего не добиться, княгиня приказала:

– Ступай, мил человек. Агриппина, дай ему гривну да накорми с дороги.

Но гонец продолжал стоять.

– Великая княгиня, воевода повелел доложить князю.

Княгиня дернулась, губы скривились в презрительной усмешке.

– Его нет. Будет – сама скажу. Теперь ступай!

Гонец поклонился и вышел, оставив после себя на желтоватом полу грязную лужу.

– Разыщи братца моего Всеволода, – приказала княгиня Агриппине. – Хочу его видеть.

Старуха неслышно исчезла за дверью. Всеволода пришлось искать долго.

– Ты где запропастился? – набросилась на него сестра, не дождавшись, пока он перешагнет порог. – Опять у распутниц пьянствовал?!

Вошедший улыбнулся и напевно ответил:

– Я, сестрица, вольная птица, куда хочу, туда лечу.

От этих слов княгиню передернуло.

– Долетался, без портков остался!

– Михаилу своему благодарствуй! – лицо Всеволода перекосилось в гневе. – Сидел бы я в Глухове – так нет, Симеону, сыночку твоему, отчина понадобилась!

– Что старое ворошить? – сестра строго посмотрела на брата. – Зачем отдал стол свой в Бельзе?

– Будто не знаешь! Не было у меня ратных людишек противу Александра. Гонцов слал к Михаилу, тебя просил…

– Сами тогда на волоске висели. – Княгиня вздохнула. – Вернулся из половецкого плена Владимир. Стал Рюрикович войско готовить против нас…

Князь прищурился:

– Кругом одна ложь! Как мне пособить, так отговорка всегда найдется. Не верю больше никому! Намыкался вдоволь, а ты еще коришь…

– Бедный ты мой, – княгиня потянула брата за рукав и, обняв, прижалась к его груди, – некому пожалеть. А насчет Глухова ты неправ. Отец мне отказал, когда под венец с Михаилом пошла.

– Не помню! – Всеволод высвободился из ее объятий. – Грамоты не видел. Люди другое сказывали.

– Не слушай ты людей… Мне верь!

Князь фыркнул. Вдруг лицо его расцвело:

– О, какие пташки!

Он подступил к девкам и принялся щипать их за бока. Те завизжали.

– А ну, пошли вон! – набросилась на них княгиня. Девки, натыкаясь друг на друга, бросились к двери. – А ты хорош гусь! За каждым сарафаном цепляешься, грешная твоя душа! – зло визжала сестра.

Братец, глуповато ухмыляясь, покачал головой.

– Ой, сестрица, и твоя душа не светла… И сейчас по тому пану сохнешь! Вот шепну Михаилу…

– Тьфу, дурак безмозглый! Слушай, только что явился гончик с Козельска. Князь скончался.

– Ну и что? Опять хочешь послать меня на похороны?

– Дурень! Место ведь для тебя освободилось!

– Там же свой князь есть, – с сомнением возразил брат.

– Князь совсем ребенок! Возьмешь все в свои руки, потом посмотришь – юнца куда-нибудь денешь. Печенеги до княжеских кровей охочи, а с сестрой его, Всеславной – она сейчас в Киеве, – коли чего, обвенчаешься. Это тебя закрепит! – победно закончила княгиня.

– Э-э-э, сестрица… Старик воевода там – его и боюсь. Тогда хитростью удалось мне отправить его в руки кипчаков, что ж ты с князем ничего не сделала? Вернулся от тебя, еще и старика выкупил!

– Ладно, не время сейчас распри затевать! Старик опасен, посмотрим, как от него избавиться, коли в тот раз не удалось. А у тебя другого такого случая не будет. Упустишь его. Закрепнет молодой князь – ничего не поделаешь. Денег я тебе дам, немного. Бояр на свою сторону тяни, почаще в гости зови. На дармовщину они горазды.

Брат слушал ее внимательно, а когда она закончила, сказал:

– Дружина моя уж больно мала.

– А зачем тебе большая? В уме ли ты, братец? Старик на полдороге неладное почует, ворота от тебя запрет. Хитростью надо действовать, хитростью. Видишь недовольного – к себе тяни. Попался обиженный – на самолюбии играй. Прутик за прутиком – веник и получится. А уж его сломать трудно. Ну, ступай с Богом.

Когда Всеволод выходил из ворот княжеского двора, к нему тенью метнулся человек. Князь отпрянул в сторону и схватился за рукоять меча.

– Чего тебе?

– Не узнал, князь? – Это был преданный ему до мозга костей тиун. – Зачем срочно кликала княгиня? – Он выжидающе смотрел на Всеволода.

– В Козельск на княжение поедем! – Князь торжествующе хихикнул и пересказал слуге суть дела.

Тиун сразу сник.

– Что, не по сердцу весть? – спросил князь. – Признаться, мне тоже. Но выбирать не приходится. Вели готовить дружину – через день выступаем.