Лууч. Сновидения шамана

Глава 1. Трактир «Медленный шторм»

Сбоку, в широком в три скамьи камине, глухо трещал огонь. За нечастыми окнами без штор, густая бело-серая пелена закрыла вид на улицу. С гор быстро и беспощадно, как лавина, спустился белёсый туман, застлал своим холодным покрывалом все низовые улицы города Форнон. Поднимаясь до самых высоких макушек, одиночных дозорных башен, он разогнал всех жителей по домам. Меня же загнал в этот ничем не примечательный трактир, под названием «Медленный шторм».

Все кто в нём присутствовал, заказывали себе горячие супы, отвары, спиртное и прочее согревающее, а потом тянули его так же медленно, как может капать смола с дерева, нагретая ярким летним солнцем. У меня начинали приходить озарения на счёт названия заведения. Заядлые работяги, сонные по жизни люди, проводили здесь в относительном уюте и покое, длинные вечера. Медленно переходя от подпития с полного трезвого штиля, до безудержного шторма, когда глаза ничего не видят, а голова не соображает. Когда остаётся лишь отдаться покачиваниям, медленно, но верно, пришедшему сильному шторму.

Озноб после хаотичной беготни по улицам начинал проходить. Огонь оживлял и согревал. Пришлось тоже заказать кружку первого попавшегося пойла, с впрочем, весьма приличным запахом корицы, мяты и ещё чего-то сладкого, но испорченным общим впечатлением от запахов табака, душком от присутствующих, очевидно дрянной кухни и злачного места в целом. Для вида, я даже налил из принесённого графина в стеклянную кружку, мутную зелёную жидкость и не снимая капюшона с головы навис над столом. Подставляя правый бок огню, я теперь ничем не отличался от прозябающих здесь свою жизнь людей, холодными вечерами.

Помощь, оказанная местному вельможе по просьбе Велемиры, оказалась чистой воды подставным актом. Пришлось бежать. Воля случая, чудом привела меня в трактир, при котором была действующая оружейная лавка. Как только приличный хозяин, мог совмещать эти два противоречащие друг другу в корне заведения дела, было настоящей тайной. Тайной ещё большей, чем истинная причина, по которой на меня хотели повесить отравление никому не нужного забулдыжного чинуши, аля почтенного вельможи, в трущобной глухомани под горами.

Но жаловаться не приходится. Чисто, убрано, камин греет весьма и весьма. Я скрыт от глаз придворных стражей и здесь меня некому найти, как и опознать. Серо коричневые одеяния традиционные цвета для местных, получающих свою одежду варварским методом, со шкур убитых животных и менее варварским, с остриженной овечьей шерсти. Да и не так уж шумно здесь, если прислушаться. Песни никто не гортанит. Споров и толков особо нет. Словно я забрёл в самый скромный трактир для тихонь их тихуш и одиночек, смелых домоседов вылезающих сюда по большим праздникам. Вот и разгадан секрет совмещения питейной лавки с оружейной.

Кстати о ней. Раз уж руки отогрел и меня больше не трясёт от потрясений и погонь, дыхание пришло в норму, а отведённое для приличия время я уже потратил, то можно посмотреть, что здесь есть. Купить к примеру лук, колчан, того гляди и меч какой-никакой найдётся. На мне-то всего ничего было. Как сумку с противоядиями схватил, так с ней и заскочил в карету. Да и хламида бы пригодилась. Сидеть всю ночь я здесь не буду. Вечер, лучшее время чтобы покинуть город. Ночами же здесь особенно зябко.

Пройдя в соседний, главный зал, я встретил ответвление с висящим на стене, широким топором и деревянным щитом, раскрашенным красивыми узорами. Значит мне туда. Торговец, мужчина лет сорока, мирно дремал. На столе перед ним стояли потухший светильник и замасленная книга-журнал.

Не торопясь его будить, я осмотрел содержимое стен. Выбор-то прямо скажем, не велик, но уже лучше, чем, если бы я попал в огородную лавку, с вилами и лопатами. Отбиваться от стражи в латах, с граблями в голых руках, в моём возрасте сущий моветон и непозволительно хамское поведение. Уж если быть отравителем-беглецом, то непременно прорываться стоит в блестящих золотом доспехах, шёлковом алом плаще, верхом на белом коне и с длинным двуручным мечом у груди.

Мечты-мечты. Из всех достоинств, только более-менее прямой, на первый, далеко не пристальный взгляд, обоюдоострый короткий меч. Бесшумно взяв его в руки, я повертел им восьмёрки, опробовал пальцем заточку и положил обратно. Закалка слабовата, но за неимением королевской оружейной палаты его Величества и кузницы Арниса с его добрым драконом, уж так и быть, подойдёт до случая. Луки можно даже не брать в руки, по ним видно и так. Кустарщина, в прямом смысле слова. Есть, конечно, один образец, но чтобы его снять, надо будить продавца. Наверно и стрелы такие же дрянные с занозами, в колчане их правда не видно. И всяко, это лучше, чем прорываться через оцепление с последними при себе двумя десятками шариков к рогатке и коротким клинком.

– Здрав будь хозяин.

– Кхэм, – разлепил оплывшие веки продавец. – Чаго надо, господин?

– Мастер сих чудесных лат и оружия ты?

– Не я. Я продаю. Куёт всё энто дело мой брат Тука. Я Помар, их продаю, – повторился он, окончательно просыпаясь.

– Лук приличный самый, доставай из закромов тогда Помар.

– Всё на стенах господин, – удивлённо воззрился продавец.

– Этого я и боялся. Тогда давай вон тот лук, что повыше всех. Надеюсь, он из вяза или тутового дерева.

– Самый что ни на есть вяз. Зайца бьёт, со ста метров. В глаз.

– Ужас. Стрелы к нему ещё есть?

– Только один колчан, – он по одной пересчитал все. – Двадцать семь штучек. Больше нема. Могу предложить покороче или подлиннее, из осинки и дикорастущей ирги.

– Давай посмотрим на них сперва, – выданные мне стрелы были в таком плохом состоянии и с кривизной, что меня слегка одёрнула мысль, невозможности видеть их за оружейным прилавком вообще, тогда как им самое место быть, не дальше чем в безобидных играх детей.

– А знаешь Помар, мне двадцати семи с лихвой хватит. Эти убери. Охотник я не особливо злоядливый.

– А что денег господин, может денег у вас не хватает? – осторожно просил хозяин, осматривая мой не самый презентабельный вид, тем не менее, более чем достойный для нахождения в данном захудалобедноскромном трактире.

– Хватает, – я высыпал на стол три гултса.

Золотой блеск свежего, блестящего по своей чеканке металла, сильно вдохновил Помара и тот, даже слегка поклонился, сам не осознавая, что в этот момент делает. Магия золота, окутала его глаза туманом предубежденного доверия, и блеск жадности отразился в них ещё ярче, стоило ему одну из них надкусить единственным клыком.

– Благородный господин голубых кровей.

– Всё не так, кровь моя вполне красная, человечья.

– Благородный господин, что привело вас ко мне, может быть, хотите сделать индивидуальный заказ? Мой брат Тука всем мастерам мастер, золотые руки.

На мой взгляд этому Туке, дальше чем стоять в подмастерье вообще нельзя, и доверить окромя тяжёлого молотобойника, преступление чистой воды. Хотя глядя на зазоры между гардой и рукояткой, очевидный люфт эфеса, кривые и тупые наконечники стрел, древки с заусенцами, длинной с ноготь, я сильно погорячился насчёт главного молотобойника. С ним тоже надо обладать определённым проворством, вниманием и изрядной силой. Туке, в самый раз будет держать лопату, чтобы вовремя подкидывать уголь в горнило. А если и давать молот, то только чтобы сбивать окалину со свеже обожжённых кусков руды. Но и там, любой знатный кузнец не допустит ученика. Весь процесс обращения с металлом для уважающего себя мастера, священный ритуал, требующий посвящения себя этому целиком и на всю жизнь. Традиция, передаваемая из поколения в поколение.

А если лежит у его брата Туки душа, клепать самоделки, типо этих, то пусть делает их для детей, тупыми. Пусть играют, пусть учатся держать металл. Но и то до поры. Плохой самоделкой можно испортить ребёнку вкус к хорошему оружию с детства, и он долго потом будет отвыкать от неправильной железки. То же самое с луком. Если уж учиться, то сразу с профессиональным инструментом. Вслух, я конечно, сказал совсем иное.

– Этот меч, этот лук и колчан. Всё.

– Не желает ли благородный…

– О, Помар, а это у тебя что такое?

– А это. Это так, плащаница. Давно висит, пылится. Может, я лучше попрошу свою жену. Она у меня знатная швея, закроит вам любой плащ, какой хотите. Тёплый шерстяной или кожаный, водонепроницаемый с пропиткою хитрою восковой и жировой. Любо мило будет смотреться на вас, с таким оружием поверх. Все сеньориты будут ваши.

– Ну-ка давай ка её сюда, – Помар с сомнением протянул мне неказистый плащ, бывший в моих глазах настоящим сокровищем. – Его тоже беру, – сказал я, одевая его на себя сиюминутно и пристраивая на пояс и плечи, новую постыдную сбрую, впрочем прекрасно отвлекающую посторонних зевак, своей неказистой простотой. – В конце концов, не оружие делает себя оружием, а мастерство человека в руках которого оно находится, – вслух успокоил я себя.

– Это вы верно заметили, златовласый господин. Чего желаете ещё?

– На этом всё.

– Так ведь вы дали мне так много? Я думал, вы у меня пол лавки скупить собираетесь? Золото-то ведь, самое настоящее и высшей пробы, – смутился в простоте своей Помар, словно не принадлежал к вертлявой и ловкой касте торговцев.

– Ну, тогда отправь своего брата на курсы повышения мастерства, – Помар вылупился в непонимании. – Я хочу сказать, пусть идёт в дворцовые кузнецы.

– Так это, там не возьмут же, нужны связи, хотя бы дальние, с королевской фамилией его Величества Аукристиана. Да продлятся его светлые дни, полные величественного царствования.

– Подмастерьем возьмут. Золотым только блесни, когда привратнику будешь изъяснять, что брат твой мечтает на службу к его светлому Величеству попасть. Хочет непременно оружие ковать для его двора, армии и стражи и есть в этом кое-какой опыт, ну а какой опыт, ты уж лучше молчи и продукты его труда, не показывай, пусть сюрприз будет. Там уж определят ему работу, не ровен час.

– Я так, как вы красноречиво выразится, наверно не смогу. Но так и сделаю господин.

– Хорошо Помар. Раз мы в расчёте, скажи, откуда плащ ты раздобыл? Не с трупа часом снят он?

– Пощадите. В трактире его забыл как-то путник. Издалека видать пришёл. Плащ сносный был, да только весь в паутине и пыли, хозяин этого трактира совмещённого с моей лавкой, Луциус Безбрежный, его брать отказался. Вот мне и отдал. Мы его почистили, да выставили. Авось кто купит. Носить, размер не тот, – он похлопал себя по пузу. – А выбросить, жалко.

– Путника того, опиши подробно.

– Да ни помнит уже никто. Я тоже смутно. Он зашёл. Как и тогда и сейчас, никто не заметил. Да вышел быстро очень. Тут такое на каждом шаге происходит. А всё от сильного похмелия и крепости подаваемой браги. Я бы вам по секрету, не советовал больше одной двух кружек пить. Сильно от неё голова болит уж очень. Я сам три пью, но да у меня здоровье крепкое, – он вновь звонко треснул себя по позу. – Мы простолюдье, народ крепкий. Не в укор вам будет сказано, вы видно сразу, из благородных сословий вышли родом. Кожа у вас чистая, да белая, власы златые, а глаза голубые, добрые. Одна борода, обзавидоваться можно. К нам такойть человек и не заходит никогда. В основном стражаки, напиться или наложи требовать. А мы что, мы не супротив законом живём, – ушёл в свои мирские проблемы Помар, совсем позабыв о главном вопросе.

– Ладно, Помар. Будь здрав и не хворай. Застоялся я с тобой, пойду ещё посохну у камина. Зябко. Благодарю за товар, – хоть и не по душе он мне, зато очень пригодится.

– Это дело хорошее. Крепкого здоровья вам господин, да долгих лет жизни. Заходите к нам ещё на следующей неделе, будут новые мечи, – прикрикнул вслед Помар, закрывая лавку, поскольку план по продажам, был выполнен наверно на месяц, а то и два вперёд.

Народу и шума в трактире поприбавилось. За окном то же непроницаемое молоко, но словно ещё больше сгустилось, до сливок, стремилось теперь войти внутрь помещения, но тепло и свет его не пускали. Когда я почти обсох, сидя на своём месте у камина, первая волна медленного шторма, накатила хмельной волной, почти на всех присутствующих. Наверно к ночи она достигает своего апогея и все начинают медленно разбредаться по домам, как корабли в сильный шторм. Тогда и я под шумок, да в тепле, под новым плащом, никем не узнанный, смогу выйти и сыскать кобылку для бегства. Стражи тоже люди и рыскать в холодном ночном тумане, меня долго по городу не станут. Будут ждать утра, даже если с ними будет ходить начальник стражи лично. За всеми уследить он не сможет, а организация во всём королевстве его Величества Аукристиана, особенно на отдалённых местах, таких как здесь в Форноне, хромает на две ноги. Но полагаться на это беззаботно, всё равно нельзя.

Не смотря на праздную атмосферу и статус беглеца, сидеть у огня оказалось не в тягость. Местная кухня не представляла никакого интереса. Обошёлся, только парой сухих пшеничных лепёшек со специями. Не тот ужин на который рассчитываешь, но быть сытым, довольным, а следовательно потерять голодную бдительность, загнанного в угол зверя, мне категорически запрещено. Особенно если я планирую совершить, успешный побег во тьму ночную. Так чтобы меня и след простыл, а поиски по всем злачным закоулкам и местам подобно этому, не венчались успехом.

Мимо окон несколько раз проносились вооружённые группы стражи, каждый раз я втягивал голову в плечи, брался за кружку и имитировал выпивоху, чтобы даже мельком брошенный внутрь взгляд, не выдал во мне нервной оглядки. Так в периодическом шуме открывающихся, закрывающихся главных дверей, я не заметил, как вошли необычные пришельцы. Однако я почувствовал, как с их стороны повеяло мокрой прохладой. Словно они были посланники тумана и ничего добросердечного принести с собой не могли.

Боковы зрением насчитал пятерых. Размытые фигуры, были в коричневых и чёрных плащах. Они толпились у входа. Чем сразу выдали себя. Им и не нужно было прятаться. У них простая задача. Найти беглеца отравителя, доставить его власти и получить своё щедрое вознаграждение в виде увесистого мешочка гултсов. Ради себя, я не мог позволить этим лёгким деньгам, достаться, кому бы то ни было. Даже самым добросовестным исполнителям.

Мой новый лук и колчан стояли под столом. Меч на поясе, прикрыт, обычным на первый взгляд плащом. На голове капюшон. Ничего удивительного. Тут половина таких. Ещё только зашли и не успели, как следует отогреться. Чем место более дремучее, тем нравы людей проще и незамысловатее. Так что не выделяюсь. Блуждающие и обжигающие каждого сидящего здесь взгляды, со стороны пришельцев, не нашли искомого. Я уже размечтался, что они сейчас уйдут, а я выйду за ними следом. Между прочим, лучший момент, чтобы улизнуть из трактира. Так сказать пройти между двух волн, как только схлынула одна и ещё не выросла вторая.

Они посовещались и уже хотели уходить, ка вдруг главный из них, стоящий впереди всех, задержался на мгновение и пошёл по рядам. Самый высокий и черноволосый из них, окликнул, было его, но тот даже не махнул рукой. Все хотели уйти, но главный чувствовал, что беглец где-то здесь, просто притаился и ничем себя не выдаёт.

Отчасти мне повезло, он прошёл в соседнем от меня ряду, не шибко резво расталкивая стоящих и сидящих мужчин и редких с ними женщин. Я вовремя склонил голову на стол, чтобы казаться дремлющим. На столе у меня, была намеренно вылитая лужица вонючего напитка, к коему притрагиваться было страшнее, чем к яду кольцевой кобры. Графин лежал на боку. Кружка полупуста. Я под шумок успел вылить всё содержимое порции, в стоящий рядом и давно высохший цветок. Повезло мне только отчасти.

Когда он уходил, то в моём сознании всплыла очевидная угроза. Я едва уловил краем полузакрытого глаза, в отражении бокала, летящий в мою сторону предмет. Уворачиваться было некогда, я просто, как был, нырнул под стол. Большая, свиная, обжаренная на огне нога, с чмоканьем впечаталась в каменную стену и потеряв свою форму, раскрошилась по полу и обдала пол со стеной брызгами горячего жира. Вставая, я едва успел выхватить меч, чтобы на самом подлёте, эффектно разбить летящую в мою сторону стеклянную вазу с водой. От звона разбитого стекла, трактир затих. Все обратили на шум и меня внимание. Я держал меч в правой руке и пристально отвечал взглядом наглецу, второй раз бросающему в меня всем, что попадёт под его руку.

Чернявый блюститель беспорядка и хаоса, нагло не обращал внимания ни на кого, кроме меня, своего мертвенно серого взгляда. Убивцы-рубаки за его спиной, достали короткие и длинные мечи из ножен, давая понять всем остальным, чтобы не вмешивались в наше общее с ними дело. Никто и не спешил вмешиваться, все разинув рты, в предвкушении бесплатного представления, скорее всего кровавого, замерли в ожидании. Наверно чернявый средник лет мужчина, ждал от меня каких-то действий, мне же просто хватало стойки с мечом. Словно вокруг меня ничего не было и ничего не происходило. Противник, вернее даже не противник, а оппонент, заметил это равнодушие и губы его поползли вниз, чтобы скривиться в суровости и презрении, к такому бесчувственному отношению к его стараниям, вызвать у меня реакцию страха, гнева или боевого ража. Наверно больше всего он планировал обратить меня в мгновенное бегство, чтобы начать травить превосходящим числом, вместе со своими дружками подельника. Увы, мой чернявый друг. Мне это не интересно.

– Эй! божедурный! – словно из ниоткуда появился хозяин заведения и стал корить нарушителей его трактирного устава. – Ты что себе хамство позволяешь? Огуряла патлатый! – для убедительности, он размахивал длинной вилкой с половиной цыплёнка на её конце. – Тут тебе не базар! Я тебе не позволю трогать моих посетителей! – цыплёнок сорвался с вилки, но хозяин в гневе даже не заметил этого. – Хватай своих мордофилей убогих и катитесь отсюда колесом к поганому лесу, – в руках его, словно припасённый за спиной, блеснул заряженный короткий арбалет, а рядом с ним вырос высокий бугай с огромной кистенью, вида которого в обычным случае, должно было хватить любому мелкому разбойнику, чтобы послушать мудрые слова и напутствия и незамедлительно привести в действия. – Катитесь, скоты отсюда, пока я стражу не позвал! – чернявый, очень лениво перевёл на него наглый взгляд. – Думок, – внезапно смягчился до состояния талого снега, нрав хозяина. – Помоги гостям найти дорогу домой.

Громила глупо посмотрел на хозяина, ухнул утробно и взял кистень в две руки. Три шипастых грузила опасливо звякнули и покачнулись. Даже с расстояния было видно, что на шипах грузил ещё довольно свежие, запёкшиеся следы крови и чьих-то волос. Если бы сей тип пошёл ко мне, я бы уже послушался хозяина и вышел. Меня долго просить не надо. Но типы, пришедшие за мной, оказались настырными, уверенно стоящими на своём и наверно, крепкоголовыми ребятами.

– Рррр, – громила зарычал, закапал слюной и все, кто стоял за спиной главного зачинщика драки, как-то изрядно занервничали и подрасступились, не смея впрочем, покидать поле боя, без прямой команды. – Хыть! – довольно хлёстко сработал Думок звенящими цепками и сразу три шипастых грузила с грохотом пробили входную дверь, даром, что окованную железом, для прочности.

– Ааа! – заорал самый медлительный не прошеный гость, которого оцарапала по лицу щепа, выломанная из двери, когда они дружно разбежались в разные стороны.

Зачинщик, оказался ловчее всех. Поднырнув под ударную руку великана, в три стремительных прыжка, оказался у поваленного на пол стола. Когда, болт угодил в добротную дубовую столешницу, высунулся из-за укрытия и зарядил стулом без спинки в хозяина, перезаряжающего арбалет. Седалище увесистого табурета, качественно припечатало хозяина в лоб и он без чувств свалился на пол.

Громила успел-таки достать одного неприятели и тот с воем и окровавленной, ободранной рукой, бросил на пол кривой меч и бросился бегать от него по кругу зала. Посетители, поняв наконец, что зрелищное представление перерастает в весьма опасное, вовлеклись в панику и стали ломиться к выходу. Вскоре остались только самые храбрые и те, кому не посчастливилось, вовремя выскочить в бьющие дырявые двери на улицу.

Главный чернявый зачинщик, неспешно двинулся в мой угол, распинывая стоящие у него на пути столы. Судя по тому, с какой лёгкостью он это делал, удаль у него была развита не хуже увёртливости. В руке его блеснул, длинный, но весьма тонкий и лёгкий меч. Я сделал вид, что это меня вовсе не беспокоит. Когда он приблизился на расстояние трёх метров, то впервые сделал длинный прямой выпад. Я сместился к камину и выхватил свой меч из ножен. Сначала он предательски застрял в криво сложенных и сшитых ножнах, но после некоторого упорства, удачно быстро оказался в моей руке, чтобы вскользь отразить новую атаку по диагонали.

Красивый меч чернявого звонко звякнул, а мой глухо загудел, как упавший на пол казанок с варевом. После ещё нескольких отражённых атак, я с ужасом понял, что мой новенький меч, скоро не выдержит столь стремительных атак. В свете огня, мой клинок отражал глубокие зарубки. В то время, как блестящий меч противника, казалось, даже не затупился. Новая серия выпадов и жёстких атак, заставила меня отойти к открытому огню, на слишком опасную дистанцию. Я весьма подпёкся, пока не улучил момент, чтобы выскочить в узкий коридор, где не мерцал блестящий огнём вражеский меч.

– Сивка, вы долго ещё? – бросил Чернявый через плечо своим, резко прекратил атаки и мельком оглянулся.

Чтобы застать меня врасплох, ему явно не хватало привычной подмоги и определённого количества здоровых рук с мечами. Сам он не собирался в одиночку рисковать за всех. Думок, продолжал гоняться за тремя бодрыми и одним раненым, постоянно протяжно стонущим бандитом, давно бросившим свой меч. Детина с огромной кистенью, к этому времени, успел разнести почти все столы, своим воистину мощным и древним оружием.

– Нужна твоя помощь Гума!

– Вас четверо, – негромко ответил чернявый и попробовал атаковать меня изощрённо.

Когда я убедился, в полном отсутствии приличной закалки своего меча, то это чуть не стало слишком поздним выводом, перечеркнувшим бы, мой успешный план на бегство. С ужасом понимая, что меч сейчас не выдержит очередной стремительной ударной нагрузки и сломается, я отпрянул назад. Гума рванул за мной, но был остановлен поваленной мною стенкой с пустыми бутылками, служившими здесь своеобразным декором.

Мимо нас, лихо пронеслась компания в лице Думка, гнавшего впереди себя звенящей на все лады кистенью, всю горе компанию прихвостней Гумы. Чтобы облегчить своему условному союзнику задачу, я удачно подранил одного из них в ногу. Тупой кончик меча, больно ударил в голень самого пухлого из них. Он упал на пол, но вовремя перекатился, три грузила продробили каменный пол. Тут же три грузила, свистя воздухом, шумно ударили в стену, в том месте, где только что был Гума. Гума не остался без ответа и исподтишка пронзил Думка в спину. Но тот словно не заметил укола, только слегка дёрнувшись, побежал дальше. Удивление, сменило весёлую злобу Гумы. Алые капли крови насытили его меч до половины, но не насытили его низкую страсть к убийству. Потому он решительно намерился отыграться на мне.

– Думок, да у тебя же вся спина в крови! – встал с пола и сам с окровавленной головой хозяин.

Думок повернулся к нему и с невидящими глазами, сел на ближайшую лавку. Кистень его упала на пол, а он так и остался сидеть, смотря на своих напуганных до потери дара речи преследователей.

– Ну что встали? Заходите со спины, – рыкнул Гума своим подельникам и они, набравшись смелости таки зашли.

Впятером, они так увлеклись махать в мою сторону своим калёным железом, что оставили меня таки без половины меча и заставили вспомнить все чудеса акробатики. Пришлось вовремя, без разминки и подготовки, запрыгивать на столы, спрыгивать, перекатываться по ним и бегать по шатающимся, слабо живым лавкам, иногда отмахиваясь тупым обрубком, что Помар называл «мечом». Наверно меня спасла невероятная живучесть великана. Что для него меч, как не иголка.

Три грузила сочно пропечатались в спину одного из противников, когда он этого не ждал. Прихвостень Гумы, упал без жизни на пол. Только с виду глупый Думок, смекнул, что лучше всего подойти бесшумно, без рыка и оказался прав. Второй удар наотмашь срезал второго бедолагу по ногам и он, завывая дурным голосом, остался лежать. Воспользовавшись такой заминкой, я метнул свой обломок в Гуму. Пока тот уворачивался, я кувырнулся по полу и поднял сносный трофей, раза в два легче, прочнее и острее, чем мой. Управляться стало значительно сподручнее, и я оказал хорошее подспорье великану, сражаясь теперь с ним вдвоём, против троих довольно удручённых неприятелей, медленно, но верно терпящих крах, своей затеи, быстро меня умертвить или ранить, а затем утащить с собой.

Совместными усилиями, я ловко рассёк правую, ведущую руку Гумы и тот, шепча проклятья, уже не спешил яро махать мечом левой. Она оказалось у него не такой проворной. Мастерство уступало. Думок порвал очередному прихвостню руку. Последний злодей, относительно живой, но сильно напуганный и забрызганный кровью подельников, чуть было не сбежал. Его, как и нашу следующую атаку остановил голос хозяина.

– Эй ты. Хватай своих калечных шпыней, пока мы вас тут не втоптали в пол мордами, – прогудел хозяин держась за окровавленную голову, видимо немного приходя в себя. – Половина его лица, была смачно сдобрена свежим багрянцем.

– Вот так значит, – зло сплюнул Гума. – Пошли парни. Мы достанем его в следующий раз. А сюда мы ещё наведаемся.

– Думок, – хозяин был не из робких и улыбнулся. – Почеши ка ему голову своей игрушкой, а то он не понял, моей милости.

– Гррр. Убью, убью, убью! – забубнил Думок и погнался за Гумой, отчего тот вылетел наружу быстрее, чем его подельники.

– Ты молодой господин красивый, давай тоже уходи. Стража сейчас придёт. Я историю придумаю, у меня друг среди начальников есть. А ты иди. Негоже тебе здесь быть. Кто ты там по званию, рангу, я не знаю. Получается, они за тобой пришли. А это знаешь ли и под допрос недолго попасть.

– Благодарю хозяин! – я высыпал перед уходом, на подоконник пять гултсов. – Прости, что так вышло. Это починить погромы и за моральный ущерб.

– Ты щедр. Заходи, когда всё узаконится. Ты спас Думка, я видел. Если бы не ты, нам бы не сносить голов до появления стражи. Ступай с миром, я всегда жду тебя и мой трактир, отныне крепость и дом, в котором тебе рады.

– Уммм, – завыл Думок, держась за спину, могучей ручищей.

– Потерпи Думок, я сейчас, сейчас. Лекаря тебе вызову! Мы тебя вылечим, вылечим. Потерпи.

Только я затолкал в неродные ножны меч, вышел и выбрал в туманной темноте сторону для побега, как вместе со свистками стражи и мелькнувшими фонарями и факелами, в мою сторону прилетело сразу три стрелы. Все они красноречиво застряли рядом со мной в стене. Из тумана появилось сразу три серые тени, с короткими арбалетами в руках.

Вот и наёмники пожаловали. Расстреляв по ним особо не целясь на ходу, пяток стрел, я, петляя побежал до первой подворотни и скрылся в темноте, недоступной для маслянных, уличных фонарей. За мной гнались и часто обгоняли, летящие арбалетные болты. Вместе с болтами неслись мои мысли. Неужто на меня ополчился весь город сразу? И самое главное, кому это надо?