Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 9. Кто это нарисовал?
Рома ткнул меня локтем. Я вздрогнул и поймал на себе пару десятков взглядов. К нашей парте подошел историк.
– Дима, ты слышишь меня? Да, ты сегодня звезда и молодец, но спать на уроке – это чересчур. Вернись к нам.
Валентин Павлович произнес это уютным и добрым голосом. Голосом орвандского учителя. Я дома. У меня получилось. Знал бы историк, сколько смысла в его просьбе вернуться!..
– Хорошо, Валентин Павлович. Извините.
Угадаете с трех раз, кто это сказал? Правильно: я. Настоящий я. Не раскосый болван с яблоком, не смурфик. Впервые в жизни я осознал, что Димы Каноничкина могло не быть. Но я есть. И это удивительно.
Окно слева от нас было приоткрыто. Я вдохнул свежий орвандский воздух, произведенный на майской фабрике. Роскошное блюдо от шеф-повара по сравнению с тем пыльным газом, которым я надышался “там”.
– Чего задумался? – спросил Рома шепотом. – Тебе плохо?
– Все нормально, – ответил я, блуждая взглядом по пейзажу за окном: по Башне печали, по трем дубам, по скамейкам, по каким-то прохожим с колясками.
Мой мозг воспринимал разговор с Маэстро альтернатив как сон. Однако что-то внутри меня сопротивлялось и твердило, что миссия спасения на моих плечах все-таки лежит. Жаль, тут нет Фрейда, чтоб нормально растолковал.
Кстати.
– Рома, я тут один? Со мной никого нет… Да?
– Разве что бактерии и возможно вирус. А так ты один.
– Хорошо.
– Каноничкин и Федоткин! Хватит шептаться! Валентин Павлович негодует. Сейчас влепит “неуд” – и ухом не поведет.
– Извините…
– Мне надо в туалет, – шепнул Рома. – Пойду выйду.
– Передавай привет Стэну.
– Кому?
– Корфу. Твоему спасителю.
– А. Ага. А почему Стэн?
Я пожал плечами, Рома тоже пожал плечами и удалился из класса.
– …Кроме строений, – рассказывал Валентин Павлович, – от орвандцев нам досталось кое-что важное, благодаря чему мы можем судить о темных пятнах истории. Кто подскажет, о чем я говорю?
– Деньги, – сказал Крупный.
– Одежда? – спросила Алиса. – Платья?
– Систематические письменные свидетельства… – начал Угрюмов, но я его прервал.
– Фольклор, – сказал я. И нет, это не было магическое озарение, просто я действительно понял, к чему клонит Валентин Павлович и удивился, что тот же Угрюмов не ответил раньше меня. – Устное народное творчество. И мифы.
– А о чем повествуют мифы в первую очередь?
– О происхождении мира.
– Верно! Очень верно. О мире, о человеке и о богах. Орвандцы верили, что божества покровительствуют эмоциям. Скажем, бог страха Сиамон в представлении древних нисходит в Амелиен, когда человек испытывает ужас, встречая, например, волка. А кто подскажет Валентину Павловичу, какие боги были (или есть) у других цивилизаций?
– Марс – бог войны у римлян, – ответил Угрюмов. – Мне пятерка?
– Нет. Но ответ правильный. И в этом – грандиозная разница между нашими народами. Если греки объясняли гром и молнию гневом Зевса, то орвандцы объясняли не само это явление, а свои ощущения от него. Так вот. Одна из легенд гласит, что Бьенфордский Шар – и есть обиталище богов.
– Он раньше всегда светился? – спросил я.
– Так гласят легенды. Боги жили – он горел. А потом они перестали жить. И Шар перестал гореть. Почему он загорелся снова? Уж не вернулись ли к нам древние боги Орвандии?
Позвонил Рома. Я нагнулся под парту:
– Ты че? – прошептал я. – Урок же.
– Канон, я в туалете, ты должен это увидеть!
– Уверен, что мне это надо? – осторожно спросил я.
– Иди сюда скорее!
К парте подошел Валентин Павлович.
– Дима, у тебя все в порядке? Ты там чего ищешь, знаний?
– Нет, Валентин Павлович, – я вылез из-под парты. – Мне срочно надо выйти.
– Подожди, когда твой друг вернется.
Но я встал.
– Нет… Извините, мне правда нужно.
Я выбежал из класса и спустился на первый этаж. Толкнул дверь в туалет. Рома как загипнотизированный смотрел на корфа и дрожал.
– Охренеть, – вырвалось у меня, – это как так?
– Вот так, – монотонно ответил Рома.
Корфа дорисовали. Виртуозно. Детализировали фигуру, добавили такие натуральные цвета, что корф, казалось, вот-вот сойдет со стены. Ярко-красные глаза выглядели точь-в-точь как на стоп-кадре видео вчера вечером.
– Страшный, – бормотал Рома.
– И тень реалистичная.
– Клыки такие острые…
– А пальцы здорово нарисованы.
Рядом с корфом на стене было что-то написано.
Я подошел ближе.
“Его оживят во имя Орвандии”
Почерк – как на страницах в Тетради. Поймать логическую связь пока было трудно, но очевидно, автор этого рисунка – и есть ее первый владелец.
– Что это значит?.. – спросил Рома.
– Могу сказать только одно: нарисовано лучше, чем было.
– Это не имеет значения. Скажи мне: что значит “оживят”?
– А ты чего у меня спрашиваешь? Спроси у того, кто это нарисовал.
– А кто нарисовал?
– Не я.
– И не я.
Я открыл воду в раковине и умылся.
– Рома, мне надо тебе кое-что рассказать.
Я коротко рассказал о своем лунатизме и о приключениях в ванне. Рома слушал раздраженно, но терпеливо, однако когда речь зашла о видео, он взъерепенился.
– Серьезно? И ты молчал?! Канон, блин, Канон, да на том видео – я!
– Тихо, Рома. Что ты орешь?
– Я тебя ненавижу!
– Слушай, ты же знаешь, как на нас, орвандцев, действует темнота. Может, меня заглючило и это игра воображения.
– Не может быть такой игры воображения!
Рома замолчал. Не так давно он учился каким-то восточным практикам по “защите духа” и сейчас, видимо, применил одну из них: глубоко задышал, и это помогло.
Корф взирал на нас так, будто хотел откусить нам головы. Я прикоснулся к краске. Следа на пальце она не оставила. Во мне боролись два чувства: одно говорило, что чудище нужно замазать, а другое требовало, чтобы корф ожил.
– Я возвращаюсь в класс, – сказал Рома. – Ты идешь?
– Да. Пора бы.
– Вы как раз вовремя, ребята! – объявил Валентин Павлович. – У нас возник вопрос на миллион! Готовы?
Я сказал “Готов!” и сел за парту. Рома, не обратив внимания на слова учителя, включил телефон и загуглил слово “проклятия”.
– Вопрос такой, – торжественно сказал Валентин Павлович. – Какое чувство (и, соответственно, бог), по мнению орвандцев, было главным? Кто в Орвандии аналог Зевса, Одина, Ра и Вишну?
Повисла тишина.
– Ладно. Валентин Павлович обещает за правильный ответ высший балл. С внесением в базу!
И тогда разразилась буря. Одноклассники наперебой предлагали свои версии, одна тупее другой.
– Бог любви, – выскочила Алиса, и пацаны засмеялись. – Дураки…
– Бог земледелия? – спросил Никита Евроньюз.
– Земледелие – это не чувство, – поправил историк.
– Радость! Смех!
– Депрессуха!
– Секс!
– Ребята, держите себя в руках.
Варианты продолжали сыпаться на историка со всех сторон, и в какой-то момент он не выдержал.
– Это все неверно, – вздохнул он. – Дима! Может, ты знаешь ответ?
– Знаю, – сказал я.
– Ну, порадуй нас.
– Все равны.
Валентин Павлович так обрадовался, что у него соскочили очки.
– Наконец-то! Правильно! Не могло быть верховного божества! Все чувства, а значит – и боги, равноценны. В других мифологиях (например, скандинавской) вы встретите сюжеты, как какой-нибудь Один приказывает своему сыну Тору сражаться с великанами. Но в Орвандии – ни-ни! Здесь каждый отвечает за себя и никому не подчиняется. В наших мифах вы увидите, как Синто – богиня любви – вступает в столетнее противоборство с богом ненависти Кодом на краю золотого лепестка, растущего из Великого Зеленого Облака – за право обладать человеческим сердцем, которое и поныне, согласно легенде, является ядром Бьенфордского Шара. А рассудить их может кто? Верно. Абсолютно никто. Человеком владеет каждый из богов. И, случись что-то, они борются, чтобы мы проявили именно их эмоцию.
Валентин Павлович улыбнулся.
– Каноничкин, не хочешь сдать тест по истории Орвандии?
– Посмотрим, – сказал я.
– Хорошо. Еще одна отметка тебе. Хорошо поработал!
– Спасибо.
Я взял Тетрадь и открыл на странице Вирадана, по наводке которого был нарисован Стэнли. Перечитал внимательно описание ритуала. И обнаружил несколько новых строк:
Могущественный корф был возведен в этот мир. Стэнли поможет противостоять разрушительной мощи Шара. Стэнли поможет Шахрэ удерживать чудовищ. Стэнли оживет во имя Орвандии. Но истинную суть его явления предстоит выяснить тебе. Выясни – и он станет твоим рабом. Навеки.
Шахрэ – седьмой из корфов. Я перелистнул на его страницу, и обнаружил, что мелких гоблинов стало меньше. Самый смешной из них, в левом нижнем углу, отсутствовал. Значит, битва за Орвандию началась? Или чушь это все собачья?
Я получил эсэмэску от Сени:
“Дим, на перемене меня будут бить в курилке, помаги”
Час от часу не легче!
