Рецензии — стр. 6

Главный герой романа - великий таджикско - персидский поэт Абу́ Абдулла́х Джафа́р ибн Мухаммад Рудаки́, некогда живший при дворе саманидского эмира Насра ибн Ахмеда и именовавшийся Царём поэтов, в сопровождении юного проводника возвращается пешком в свой родной город Панджруд.
Так начинается этот роман, повествующий о жизненном пути человека и поэта, невероятно возвысившегося, благодаря своему таланту и в конце ослеплённым вернувшегося домой, откуда уехал не один десяток лет назад .

Одна часть книги представляет собой причудливую цепочку воспоминаний, из которых постепенно шаг за шагом выстраивается целая картина жизни отдельного человека, но через неё читатель узнаёт и об окружающем героя мире, в целом.

Другая часть - это их длинный путь от Бухары до Панджруда в настоящем, где еще неизвестно кто кого ведёт на самом деле: поводырь слепца или наоборот.
Несмотря на то, что читается роман довольно сложно, потому что содержит массу информации самого разного свойства: политические перипетии и распри, религиозные течения, обучение в медресе, написание стихов, а также постоянно прошлое перемежается настоящим, но текст вызывает искренний и неподдельный интерес, благодаря тому, что под умелым авторским пером всё здесь дышит Древним Востоком и помогает его лучше понять, почувствовать и узнать.

Язык романа буквально напоён атмосферой Востока и живо знакомит читателя не только с политической стороной того времени, но и с легендами, притчами, наполненными мудростью веков и поколений, помогающих ныне живущим и последующим, оберегающих и предостерегающих от ошибок и разочарований .

Сама история романа - это такое насыщенное событиями полотно, которое только к финалу складывается в органичную картину, но именно постепенное развитие позволяет читателю уследить за всем и удержать бесчисленные имена, так непохожие на наши.

Роман погружает читателя в мир мусульманского Древнего Востока от дворцов до хижин, от пыльных дорог, тюрем до разговоров о поэзии и сложении стихов.

И хотя в конце автор признаётся, что роман не может претендовать на роль научного исследования, а значит содержит и часть вымысла, тем не менее это не лишает его увлекательной познавательной истории, в которой каждый обязательно может почерпнуть что-новое для себя.

Добавила книгу в «любимые», присвоила ей тег «моё» и аж нехорошо на душе стало: почувствовала себя какой-то садисткой, получающей удовольствие от чужих страданий и бед, ибо данная книга переполнена именно страданиями и бедами. Данная книга – не из тех, про которые можно сказать «понравилась», не из тех, которые читают для удовольствия, для развлечения и получают от них позитивную зарядку. Чтение подобных книг – огромный труд, душевный, эмоциональный, отнимающий много сил…

«Время секонд-хэнд» - это сборник монологов-исповедей, человеческих судеб, боли и разочарований. Общее во всех этих историях – рвущих душу и не дающих тебе ни одного шанса оставаться непричастным к описанному – наложение на жизнь отдельно взятого человека общественных катаклизмов, которые обрушивались на нашу многострадальную страну за последние полвека. Судьбы, искалеченные (да! именно искалеченные, израненные, искореженные, изуродованные) испытаниями, которые носят в нашей истории следующие названия: сталинские репрессии, ГУЛАГ, войны в Афганистане, в Чечне, перестройка, армянские и азербайджанские погромы, ГКЧП, теракты в Москве… Мы знаем обо всех этих бедах нашего государства, лично я немало читала и смотрела на эту тему. Но когда я читала книгу Алексиевич, в моем сознании происходила такая огромная работа, будто я впервые узнала о подобном…
Очень сильное повествование неравнодушного, думающего человека.

Что я вынесла из прочтения данной книги?
Первое – нельзя жить с мыслями, что «всё это тебя не касается»! Никто из нас не застрахован ни от роли жертвы, ни от роли палача – на любом уровне.
Второе – у тебя всегда будет выбор. Система системой, но всё происходящее вокруг совершается именно людьми. Не спорю, система может подавлять, ломать, принуждать, но у тебя всегда будет выбор, это точно. Истории, собранные в книге, подтверждают, насколько часто проявленные людьми жестокость и бессердечие лишь на несколько процентов являются выполнением чьего-либо приказа или требования. Всё остальное – это «творчество» исполнителя, старающегося или лишний раз прогнуться перед властью, качественно выполняя и перевыполняя ее требования, или – и это встречается даже чаще – выход наружу изощренного зверства, которое, как оказывается, сидит в глубине души многих и многих из нас. Вот и надо думать, каким образом ты можешь спасти себя и своих детей от зверя, живущего в нас самих. И существующий строй, на мой взгляд, не всегда для понимания/оправдания этого важен.
Третье. Фанатизм в любой сфере страшен. Разрушителен. Неконструктивен. Фанатики-коммунисты, фанатики-революционеры, фанатики-мстители, фанатики-националисты. Смотришь – и понимаешь, что фанатизм, проявленный в рамках любой идеологии, несет в итоге зло.
И последнее. Книга не пробуждает ненависть. За это Светлане Алексиевич огромное спасибо! Ненависти нет. Но есть безмерная грусть и острое понимание нашей, человечьей, неидеальности. Ну и страх, да… За себя и за детей.

«Время секонд-хенд» - пятая книга из серии «Голоса Утопии» Я читала практически все. Каждая произвела в свое время на меня и гнетущее впечатление, и в то же время мотивирующее – к обдумыванию своих жизненных приоритетов и убеждений.
И я благодарна автору за ее нежелание обвинять, за стремление показать максимально объективную картину, за предоставление возможности нам самим определиться в своем отношении к описываемому.

«Время…» я советую читать взрослым людям, в первую очередь - соотечественникам 40+. Почему? Потому что бОльшая часть книги о тех временах, в которых мы с вами реально жили. И может быть, данная книга добавит нам веры и понимания, куда же надо идти дальше каждому из нас. Возможно, все мы выберем для себя совсем разные направления, это неважно. Главное, людьми бы остаться…

Чистый восторг!
На роман обратил внимание еще в период объявления номинантов на "Новые горизонты", но последним фактором, оказавшим влияние на решение прочитать, была рецензия А.Н.И. Петрова, где "Сато" был объявлен фанфиком по Вахе.
Книга сначала вышла в самиздате. Если что и оправдывает самиздат как явление, так это такие вещи. Жемчужины и розы среди, скажем так, общей массы.
Безупречный слог. Умная и точная стилизация как приёма у психолога, так и семейных ссор.
Книга абсолютно заслуженно получила все награды и номинации, выиграв "Новые горизонты" и получив приз читательских симпатий от "НОС". И только на "Интерпрессконе" уступила куб ИПК "Чешуе ангела". "Чешую" читал, выбор участников конференции не разделяю. И "Сато" сильней, и другие более достойные вещи в длинном шортлисте были.
Ситуацию "безжалостный космодесантник в теле земного пятилетки" можно повернуть очень по разному: от ситкома до драмы, что, собственно и проворачивает Джафаров.
Автор отсылает не только к Вахе, но и к "Игре Эндера", и ко всем фильмам про солдатскую учебку скопом.
Пацан-контр-адмирал прекрасен, но психолог Даша просто очаровательна.
За "игру Пенни" (см. Вики) автору отдельное спасибо — удивительный парадокс.
Перед нами крайне редкая разновидность попаданца — пападанец в наше время. Обычные попаданцы бывают двух видов: а) реваншистские или прогрессистские и б) эскапистские. Реваншисты попадают в наше близкое прошлое, прогрессисты в далёкое, эскапистские — во все остальные места, в основном в космос или в фэнтези. Попаданец в наше время, да ещё в тело ребёнка, невольно становится поводом к остроактуальному психологизму или социалке. В "Сато", конечно, больше психологии семейных отношений, чем чего-то иного. Костя-Сато для автора лишь повод, чтобы препарировать сложные отношения родителей мальчика.
Сам же контр-адмирал (как хочется написать "контрл") ответственен за противопоставление социально приемлемых манипуляций, лжи и трусости, въевшейся в кожу землян, отваге и бескомпромиссности Империума.
Позже оказывается, что контр-адмирал вовсе не такой железный, каким хотел показаться, и он тоже испытывает проблемы с выбором.
Многие ворчат по поводу концовки. Скажем так, произошло то, что и ожидалось. У меня недоумение вызвали только неясные последние строчки романа, дающие читателю самому додумывать финал.
10(ПСИХОЛОГИЧНО)

Роман собирался прочесть сразу после выхода. О романе комплиментарно отзывались, он некоторое время был в инфополе. К тому же вроде как киберпанк. Но всё что-то не складывалось. У Поляринова уж и "Риф" вышел, а я всё никак не мог прочесть дебютную вещь. А тут натолкнулся на топ100 персоналий от издания Blueprint, а там Поляринов, и как раз выбирал, что почитать. И всё срослось.
Великий американский роман. Это не описка. Ощущение, что читаешь шикарный перевод очередного романа Фоера или Тарт. Интонации, проблемы, переживания первой части, там где роман взросления — всё насквозь западное. Буллинг, психологи, дэдди ишэс, манера речи, внутренний голос. И даже местность, если бы не топонимы, похожа на Средний Запад. Поменяй Петро, Егора и Марину на Питера, Джорджа и Мэри и готово очередное "Лето мальчишки". Это не в укор, это ощущения.
Очень характерный момент:

"В следующий раз я встретила его на вечеринке в честь Хэллоуина. Формат вечеринки: известные киногерои. В том году как раз вышел «Темный рыцарь» Кристофера Нолана, и все тащились от Джокера. Его играл – как бишь его? – а! – Хитман Леджер. Поэтому половина пацанов явилась на вечеринку в зеленых рубашках и с лицами, размалеванными маминой косметикой. Сходство с оригиналом, как правило, было весьма условным и ограничивалось пандоподобными черными кругами вокруг глаз. Все это выглядело очень комично: казалось, я попала на какой-то, прости-господи, кастинг клоунов-панд, или типа того.
...
Мимо нас проходил кто-то из его друзей, Кокорин искоса посмотрел на него и сказал:
– Слушай, Дим, ты не обижайся, но ты сегодня самый уродливый и непохожий на Джокера Джокер на этой вечеринке.
– Я не Джокер! – закричал Дима. Похоже, его этим вечером все уже достали подобными ремарками. – Я клоун Пеннивайс из фильма «Оно»! По Стивену Кингу! Неужели никто не смотрел? Крутое же кино!
Кокорин поднял руки.
– О’кей, о’кей, братан, не кипятись. Я просто обознался, значит. Крутой костюм.
Дима-в-образе-клоуна-Пеннивайса прошел мимо нас дальше, злобно бормоча что-то себе под нос, Кокорин посмотрел ему вслед и шепотом произнес:
– Неловко.
Я засмеялась.
– А ты у нас кто? Погоди, не говори, я угадаю. Рыжий парик, военная форма. Какая-то смесь Эрин Брокович и Солдата Джейн.
– Я Эллен Рипли из «Чужого».
– О как! Круто. А теперь угадай, кто я!
...
Кокорин все ждал, что я узнаю отсылку.
– Ну? Ну? Это ж Вождь, смотри! А я – Макмерфи! Ну же!
Краснолицый детина флегматично обнимал свою раковину.
– Я ж говорил, – проворчал он, – тут одни школотроны, никто не смотрел «Над гнездом кукушки».
– Блин, но это же классика! Лучший фильм Формана!"

Давайте еще раз. Русская провинция. 2008-й год. Десяти- и одиннадцатиклассники косплеят всю классику американского кинематографа: 1975, 1979, 1990, 2008 годы выходов фильмов. И упоминают ещё пару знаковых картин. Ну не было в культурном коде девочек нулевых бой-бабы Эллен Рипли, не было.
Однажды поняв-придумав, что читаешь про Америку, отвязаться от этого ощущения было невозможно.
Полкниги герои взрослеют, потом как-то сразу и резко становятся взрослыми: программистами, художниками и журналистами. Семья, дети, отношения.
И уже только в последней трети появляется президент России Боткин и протестная составляющая.
Педалируется тема двойника Президента.
Когда пошла тема акционизма и противостояния Системе, невольно вспомнилась "Средняя Эдда" Захарова. Те же профессии, журналисты и художники, то же давление Системы. Но вот сказать, какой же роман понравился и запал в душу больше, очень сложно.
Вообще, из концовки "Центра тяжести" получился такой синкретический оппозиционный роман: искусство как протест и журналистика — из "Средней Эдды"; связь и одержимость президента Китаем и буддизмом — из "2008" Доренко; тема побега президента — из "Министерства справедливости" Гурского; двойничество первого лица из "Тёмных вершин" Винокурова.
Пожалуй, даже и хорошо, что я задержался с прочтением "Центра" — серьёзней воспринимается всё происходящее в книге. Оказывается, Поляринов, Быков и остальные либеральные алармисты ничуть не преувеличивали, а просто провидчески экстраполировали происходящие на тот момент события в будущее. И вот мы в этом будущем.
На очереди "Риф".
10(БЛИСТАТЕЛЬНО)

Цитата:

Книги стали моим обезболивающим. Они помогали не думать о разводе родителей, о слепоте деда и о том, что вся моя жизнь всего за пару месяцев превратилась в черт знает что. Читая, я лучше понимал, что со мной происходит. Писатели объясняли мне мои собственные ощущения, я прочитал у них о том, что такое тоска и обида, и, прочитав, стал легче относиться к собственным эмоциям, – через книги я научился принимать себя.

Впечатление: Книгу получила в качестве совета в новогоднем флешмоба от NurreTabernacle .
Книгу посоветовали как утопию с отсылкой на «О дивный новый мир».
Книга понравилась и захватила меня с первых глав. Было интересно следить за всеми персонажами и я ждала в какой точке будет у них коннект.
От утопии я там ничего не увидела, но то, что история напоминает реалии сегодняшнего времени в нашей странесэто точно. Даже проскользнула мысль, а не аллюзия ли это.
Книга прекрасно написала, очень много цитат, смешных выражений и чувствуется интеллектуальная составляющая автора, так как книга наполнена яркими событиями и фишечками.
Теперь думаю в какую подборку добавить книгу и хочу почитать автора ещё.

О чем книга: История начинается с жизни двух мальчиков и их семьи. Вся история происходит в типичной России с соответствующими вытекающими. Далее история уже выходит за рамки одной семьи, она начинает включать в себя людей, обстоятельства, чужие истории и потребности. Каждая глава-это блок одного человека, но все персонажи пересекаются между собой и занимают определённое место в жизни другого.

Читать/не читать: читать

Формат книги: аудиокнига. Читает: Аглая Малиновская, Алексей Данков, Анастасия Лазарева, Станислав Воронецкий, Валерий Смекалов. Длительность: 15:12:57. Наконец-то книга, где мужские роли и характер отчитывают мужчины, а женские-женщины. При чем это не радиоспектакль, а именно начитка глав от лица персонажей. Начитка отличная, дико от переключения голосов м и ж, но очень круто в конечном итоге. Помех и лишних звуков нет.

Год с лишним назад я писала историю о том, как эта книга оказалась у меня в книжном шкафу. А прочитать её удалось только сейчас.

Многие грешат на обложку издания, что она содержит в себе гигантский спойлер, а мне она сразу помогла понять, что название романа еще не говорит о том, что речь тут непременно пойдет об авиаторе , человеке связанном с полетами и небом. Хотя и это тоже будет в романе.

Не скрою, к чтению романа подходила с предубеждением и затаенным нежеланием ввиду того, что не всегда складываются отношения с современной отечественной прозой. Но каково -же было приятное удивление, когда история Иннокентия Платонова захватила и понесла по волнам его памяти...

В первый момент ты вместе с героем не понимаешь, что происходит и почему человек, наш современник,
лежа на больничной койке, мысленно обращается к делам давно минувших дней, преданиям старины глубокой.. Как может он, будучи сравнительно молодым человеком говорить о том, что было в начале бурного и страшного на события двадцатого века ?

Но постепенно все происходящее приобретает стройную картину и воспоминания героя, ложащиеся на бумагу, начинают шаг за шагом приоткрывать завесу тайны. Перед нашим мысленным взором мелькают картинки из счастливого детства героя, его первой и страшной потере и трагедии, первой любви, воспоминания о которой он пронес через всю жизнь (Анастасия..), а встреча с ней через много лет написана с таким тактом и трепетом, так пронзительно переданы нахлынувшие разом чувства и воспоминания, что ....хотелось плакать и писать навзрыд о потерянном безвозвратно, ушедшем навсегда. Одна из самых запоминающихся страниц романа...

Вспоминая свое прошлое и предавая его бумаге, он мысленно анализирует свою жизнь и жизнь страны, в которой он родился, в которой жил и в которой чудом оказался снова. И взглянуть на настоящее глазами тех, кто жил в начале двадцатого века оказывается настолько захватывающе и интересно, что многое видится по другому или в чем-то ты находишь созвучие собственным мыслям.

А прогулки героя по кладбищам в поисках утраченного ? Попытка найти и не терять связь времен, оставить после себя след, напоминание, что ты жил, был, чувствовал, любил, страдал, погибал, умирал и возрождался.

А авиатор здесь тоже все-таки будет. И автор очень тонко и умело закольцует историю Иннокентия Платонова, оставив много тем и вопросов для размышлений и повод вернуться к его творчеству.

P.S. Захотелось мне взять эпиграфом слова из самого-же Авиатора потому что для меня они наиболее полно выражают суть романа.

Принимаюсь за отзыв со слегка дрожащими руками. Потому что нет ничего сложнее, чем показать, что такое сила слова, особенно в книге, у которой, собственно говоря, нет сюжета... Случайно, волей строгого рандома, тыкнувшего пальцем именно в эту книгу, я взялась читать её сейчас, когда кругом бодро рассказывается о начале съёмок экранизации. Не представляю, что это будет, по мне, так книга вообще не кинематографична... Что ж, подождём. А пока всё-таки о книге.
По сути - попаданская литература, при этом ни разу не фантастика. Поясню: без расшифровки, что предшествовало самому появлению больного в палате, мы с разбегу влетаем в дневник, который он пишет по предложению/велению врача. Дело в том, что больной ничего не помнит. Совсем. Но у читателя мгновенно появляется ощущение, а очень быстро и полная уверенность, что с ним и кроме потери памяти что-то не так. Он какой-то... нездешний. Обрывочные воспоминания, подёрнутые туманом времени, картины из явно очень давних времён... Тургеневские барышни, крыжовник в саду... Мордастые гпушники... Конка, гремящая колокольным звоном... Детство без страха и упрёка и кем-то произнесённая фраза "Иди бестрепетно"... Или вот так:

Дали мне сегодня новую микстуру – ужасно горькая. Пил ее и вспомнил, как впервые в жизни пил водку. Это было на Дне ангела Елизаветы, отмечавшемся в огромной квартире на Моховой. Помню залитую электрическим светом залу, экзотические растения в кадках. Не помню, кто такая Елизавета.

Потом возвращается имя:

Иннокентий Петрович Платонов. Респектабельно. Немного, может быть, литературно.

Доктор Гейгер, у которого не просто врачебное отношение в пациенту, изо всех сил старается ему помочь безболезненно вернуть память и найти силы для принятия новой реальности. Он-то знает, каким образом пациент оказался на больничной койке, кто он такой.

– Если я правильно понимаю, несмотря на все успехи науки, оживить при разморозке не удалось никого?
– Удалось, – отвечает.
– Кого же, интересно? Бабуина?
Гейгер смотрит на меня сочувственно и как-то даже настороженно:
– Вас.

Из маленьких обрывков, постепенно, складывается история обыкновенного человека Платонова, ровесника века. Каковой тем не менее жив сегодня, в нашей реальности. Прошедший соловецкие лагеря по ложному (? - это неточно) обвинению в убийстве, попавший в специальную программу Лаборатории по заморозке и регенерации ("Какая все-таки подходящая аббревиатура – ЛАЗАРЬ, даже если учесть, что я пролежал не четыре дня. Я видел иконы, изображающие воскрешение Лазаря: он выходит из склепа, а стоящие вокруг люди закрывают носы. Ладно… По описанию Гейгера, когда меня достали из азота, я тоже не выглядел молодцом. Правда, не пах."), он оказывается воскрешённым настолько удачно, что - реально жив. И вот ему приходится учиться жить в новом мире, что крайне усложняет попадание новости о воскресшем человеке в прессу, начинается бесконечная череда интервью, предложений сниматься в рекламе замороженных овощей и т.п. Из одного интервью:

– Что вы чувствуете, – спрашивает, – оказавшись в новой, по сути, стране?
– Чувствую, что у нее новые сложности.

Но это чисто внешняя сторона сюжета, так же как и встреча с внучкой его возлюбленной Анастасии, очень на неё похожей, и вся история их любви, и моментами врывающаяся в повествование современная жизнь со всеми её несуразностями. Вот, например, питерский богатей настоятельно зовёт на свой спонтанный праздник:

Жизнь, сказал Тюрин, должна быть непринужденной: захотелось фейерверка именно сегодня и именно на Елагином – значит, будет фейерверк. Его бы слова да в уши того бомжа, что роется в нашей помойке. Тот просто не знает, какой должна быть жизнь, иначе устроил бы фейерверк на Елагином.

Настоящее течение истории - всё-таки в дневниковых записях о прошлом, как самого Платонова, так и Насти, и доктора Гейгера. Тут настолько концентрированные размышления о СУТИ жизни, истории, вещей, что пересказать нереально. При этом необыкновенно красивый текст, буквально пропитанный красками, звуками и запахами, ложащимися поверх глубокомысленных рассуждений настолько органично, насколько это возможно...

Рай – это отсутствие времени. Если время остановится, событий больше не будет. Останутся несобытия. Сосны вот останутся, снизу – коричневые, корявые, сверху – гладкие и янтарные. Крыжовник у изгороди тоже не пропадет. Скрип калитки, приглушенный плач ребенка на соседней даче, первый стук дождя по крыше веранды – всё то, чего не отменяют смены правительств и падения империй. То, что осуществляется поверх истории – вневременно, освобожденно.

Душой, мыслями, всей сутью своей разорванный между двумя временами человек пытается ... что? Просто быть живым? Почувствовать свою нужность или отсутствие таковой?

Пытаюсь воссоздать тот мир, который ушел навсегда, а получаются только жалкие осколки. И еще такое чувство – не знаю, как правильно его выразить… Вот мы в тогдашнем мире были разными, чужими, часто – врагами, но сейчас посмотришь – в чем-то, получается, и своими. Было у нас общее время, а это, оказывается, очень много. Оно делало нас причастными друг другу. Мне страшно оттого, что нынче все мне чужие. Все, кроме Анастасии и Гейгера. Своих только два человека, а раньше – весь мир.

Мне его было жалко до слёз. Мне было жалко Гейгера, который скорее друг, чем просто врач, теряющего не своё научное достижение, а близкого человека. Мне было жалко даже Настю - самый неубедительный персонаж, на мой взгляд, слишком лихо преодолевший вираж в восприятии Платонова, а ведь вроде такая прагматичная девушка... Мне больше всех жаль будущую Анну, которая ещё не родилась... Книга очень грустная, и нельзя сказать, что это грусть светлая. Осенняя прозрачность, вот как я описала бы тональность книги, хотя это неимоверно далеко от сути. Может быть, потому что осенние воспоминания преобладают. Может потому, что событие, навсегда впечатавшееся в память мальчишки - гибель авиатора Фролова на Фармане-4, кажется, произошло осенью.

Словом, я чувствую, что сбилась окончательно, и ничего сказать про эту книгу так, чтобы это было хотя бы близко к ощущениям от неё, у меня не получается. Да, она из тех книг, которые надо просто читать, а уж понравится или нет - вопрос...

Когда же человек возвращается не откуда-нибудь, а с того света, он имеет особые задачи. Лазарь четверодневный свидетельствовал о всемогуществе Господнем.
О чем свидетельствую я?

Впечатление словно прочитала свою собственную  жизнь  , но глазами кота. И честно сказать я в шоке. Хотя здесь не одна только моя жизнь представлена , а многих тех , кто ищет себя.

У меня однажды уже была попытка прочитать данную книгу , но дальше  картонной коробки дело не шло , даже не знаю с чем это связано. Возможно просто нужно было очень подходящее время для этого.

Автор  очень удачно выбрал главного героя для такой непростой истории , чтобы было легче перенести всё ,что будет дальше происходить на страницах. Но меня и это не спасло от слёз , которые непроизвольно  вызвала эта книга.

Мы всегда что-то ищем , но бывает иногда очень поздно когда понимаем ,что чаще всего правильный выбор был первый , крайне редко второе. И пока не случается экстраординарная ситуация мы не сможем принять  верное решение.

Кот Савелий отражает состояние многих людей , которые были в подобных ситуациях , которые описаны и не всегда последующие решения могут быть полезны и правильными  для нас .

Финал истории очень детально и четко даёт  все исчерпывающие ответы .. Хотя кто-то , возможно, и не воспримет эту книгу как ответ на внутренние неудовольствия собственной жизни.  Надо ценить то что имеешь с первого раза , а не метаться как ужаленый  в мягкое место.

Хозяева кота Савелия это отражение действительности тех самых неудовольстаий , которые возникают всякий раз , когда  мы тонем в собственной зависти к другим более успешным людям. Увы , но это очень горькая и справедливая книга .

Не думаю ,что  однажды смогу вновь взять эту книгу и перечитать её  в более спокойном состоянии , но она навсегда останется в моем сердце.

Спасибо большое что прочитали мой отзыв ❤️

Я очень люблю жанр апокалипсиса и постапокалипсиса. Вне зависимости от того, что именно становится причиной гибели человечества на этот раз: ядерная война, техногенная катастрофа, природные катаклизмы или смертельный вирус. Очень захватывающе и в то же время жутко до мурашек наблюдать как в считанные мгновения гибнет все то, что мы создавали тысячелетиями, а с нас самих слетает тот тонкий налет цивилизации, который мы считаем самим собой разумеющимся.

Но всегда картина, за которой я наблюдала, была несколько отдалена от меня, так как понятное дело, что автор в первую очередь рисует события, разворачивающиеся в его стране, а потому Россия в лучшем случае будет мельком упомянута в мировых сводках. А ведь гораздо страшнее звучат слова о том, что карантин введен в Москве, чем в том же Лондоне или уж тем более Нью-Йорке. Знакомые декорации придают картине гибели мира бОльшую зловещесть. И бОльшую узнаваемость. Вот она трасса, по которой и я когда-то ездила, пусть и живу вообще далеко от тех краев. Вот они деревеньки нашей средней полосы. Вот они большие и малые города нашей необъятной родины. Ярче, гораздо ярче получается представить себе возможное происходящее, а потому жуть берет...

Обычная эпидемия гриппа, которая наступает у нас каждую зиму, в этот раз оказывается ни разу не обычной. Лекарства нет, исход летальный, а карантины и военные заслоны введены слишком поздно. Но обыватель на то и обыватель, сложно сорваться с насиженного места и, оставив мой дом -моя крепость, бежать в неизвестном направлении. А бежать из густо населенных районов надо обязательно. И не только от больных, которых уже не сдерживают разбежавшиеся или и сами заразившиеся военные, но и от вчерашних соседей, которые сегодня, почуяв безнаказанность и вседозволенность, страх и ненависть, отбросили нормы и закона, и морали. В мире, где наступила анархия, убить могут за банку консервов или литр солярки.

Но нашим обывателям несказанно повезло. Вылез из своей деревеньки и раздал люлей за безалаберность папа Боря, даже протрезвев ради такого дела. И вот своеобразная компания отправляется в жуткое путешествие к затерянному среди карельских озер домику одного из них в надежде сбежать ото всех ужасов нового мира. Связаны теперь вместе главная героиня, от чьего лица идет рассказ, тридцатишестилетний «малыш» Аня, ее 16-летний сын Мишка, ее новый муж Сереженька, ее свекор тот самый папа Боря, бывшая жена Сереженьки Ира, их пятилетний сынишка Антон, соседская семья с дочкой-малышкой и старый друг Сереженьки с женой. Та еще компашка, скажу я вам.

Вообще мне в январе прям везет на бесящих меня героинь. Сказать, что малыш меня бесила это ничего не сказать! Вот кроме глупая баба даже не знаю как ее прилично обозвать... Она бесила меня от первой до последней страницы и плевать на сложные обстоятельства, в которых она оказалась! Остальные в них же, и пусть они периодически тоже исполняют, но вот это «периодически» как раз-таки можно понять. Истерику Марины перед очередной мертвой деревней, некоторую язвительность Иры и Натальи, кинувшегося спасать, когда цена могла оказаться очень высока, незнакомого им по факту человека Сергея — но это все моменты, а малыш это, сцуко, диагноз какой-то! Очень надеюсь, что ей во второй части прилетит кармический бумеранг.

Не могу сказать, что прониклась симпатией к кому-то из остальных героев, но и негатива они во мне не вызывали, хотелось, чтобы у них все получилось и никто не погиб. Пожалуй, выделю только Иру и доктора. Первую мне чисто по-человечески, а точнее даже по-женски, жаль. Вот точно бы не хотела оказаться на ее месте! Быть теперь привязанной к той, что увела у тебя и твоего ребенка мужа и отца. Каждый день общаться и совместно решать проблемы с той, с кем в обычной доконцасветной жизни ты бы и на одном поле не присела... Реально сочувствую! Ну а доктор он просто такой несколько не от мира сего, но в хорошем смысле, люблю таких персонажей, они напоминают, что в жизни есть вещи важнее собственной шкуры, а человек человеку не только волк.

Сильная, динамичная, страшная и очень холодная история о попытках спастись вышла у автора. С удовольствием прочитаю продолжение. Интересно что ждет героев дальше.

Дальше...

«...ибо что такое ваш космос, как не прибор, содержащий кусочки цветного стекла, каковые благодаря расстановке зеркал предстают перед нами во множестве симметрических форм, —если его покрутить, заметьте: если его покрутить...»

Владимир Набоков «Под знаком незаконнорождённых»

Не стоит бояться романа "Калейдоскоп", начитавшись важных статей и обзоров о том, насколько это толстое, многоотсылочное и постмодернистское повествование, охватывающее целые культурные пласты и сшивающее их в одно общее калейдоскопически-космическое полотно. Кстати, больше всех об этом говорит сам автор. Читается роман достаточно легко, а пугающая разрозненность новелл-глав поначалу пропадает уже через несколько фрагментов, потому что вырисовывается та самая симметричность калейдоскопа — тонкая линия общего, где помимо сквозных персонажей, знакомых друг с другом, повторяются отзвуки образов и мотивов.

Интересно ли это читать не литературоведу, который не поймёт и половины тех цитат и реминисценций, что щедро уплотнили текст? Будет, конечно. Все отсылки здесь — только приправа, пасхалки для своих и знающих. Впрочем, Кузнецов любезно приводит список маст-рида для понимания книги в конце. Список, кстати, довольно куцый и по большей части освещает XX век, в то время как автор ныряет и в более ранние первоисточники, а то и вовсе цитирует нелитературные прецеденты — фильмы, к примеру. Это уже второй уровень пасхалки. И вот тут мне надо связать сразу две мысли. Первая мысль, что отсылок много и текст плотный. Вторая мысль — что, Кузнецов очень любит Пинчона и старается быть на него похожим. Но чтобы быть похожим на Пинчона, недостаточно просто быть хорошим литератором, владеть словом и стараться писать, как он. Для этого нужны крепкие яйца и смелость. Пинчон не то чтобы плевать хотел на читателя, но мало заботится о удобстве тех, кто будет погибать внутри его текстов. Кузнецов же явно волнуется о том, а уж не пропустит ли читатель очередную отсылочку, не прохлопает ли ушами что-то такое умное, модное и спорное, на что он хотел бы кивнуть и указать пальцем, дескать я вот читал, понял, переработал. Поэтому большинство "горячих" точек подсвечены, выделены. Может быть, поэтому и список в конце. Собственные переживания на фоне этой литературщины плавятся и выглядят даже немного чужеродно — эта вечная рыжая, явно вынутая из закромов собственной памяти, этот псевдособеседник, который вдруг врывается в текст и рассказывается байки про то, как вот мы с Коляном варили мет в фургоне в две тысячи четвёртом, а в конце байки обязательно мораль или афоризм, чтобы притча и не зря вставил.

Но это я ворчу сейчас, как старая бабка, потому что не слишком люблю, когда автор так задирает нос перед своими читателями, одновременно при этом тыкая их в важное уж слишком явно. Как будто он сомневается в этих самых читателях. Как будто эта энциклопедическая литературная хрестоматия Шрёдингера. Она одновременно писалась и для профи литературоведов, и для обычного среднестатистического читателя, который не всегда обращает внимание на висящее посреди стены ружьё. Повешу-ка я туда гаубицу.

И — нет — я не говорю, что отсылки здесь очевидны. Потому что сама я треть списка не читала, треть читала очень давно, а что-то точно не уловила по собственной невнимательности. Но эта нарочитость и демонстративность постмодернизма — ну детский сад. Мам, смотри, я еду без рук! Мам, смотри, я написал постмодернизм почти в тысячу страниц!

Впрочем, снова ворчу. Книга-то неплохая, даже хорошая. Огонька в ней нет и шила в заднице, а всё остальное, что должно быть в неплохой книге, — есть.

Почему решил прочитать: бесспорно лучший роман 2017-2018 года по мнению всех рецензентов. Даже как-то боязно было начинать такой шедевр. «Нацбест» роман уже получил, на «НОС» и «Большую Книгу» номинировался. Уже успели издать ещё один роман Сальникова на волне хайпа.
В итоге: очень, очень своеобразное чтение. Густая вязь метафор и бытовых зарисовок, непрерывных аллюзий и обычной жизни. Плотно написано, но очень легко читается. Глава про детство Петрова вызвала острый приступ ностальгии по детству, благо времена как раз моего детства описывались. Причём ностальгию спровоцировала не какая-то там сентиментальность, а именно описание ощущений ребёнка, который особо и не понимает, что с ним происходит, зачем его куда-то ведут, и так далее. И всё это просто с огромным количеством точно подмеченных деталюшечек. Этих деталей так много, что начинает казаться, что это происходило именно с тобой и ты просто вспоминаешь прошлое.
Отлично написанный, немного путанный роман.
9(ОТЛИЧНО)
Книга прочитана летом 2019-го.

"– Надо доехать!
– Бог даст, доедем…"

Действие происходит на мистических просторах российского безвременья, на которых будущее поглощается прошлым.
Российскую глубинку одолела эпидемия «Чернуха», пришедшая из-за границы, зомбирующая население. Двое лучших представителя России едут спасать провинцию. Вакцину-1 везет Зильберштейн. Еврейский сценарий преодоления российской действительности автор не рассматривает. Нас будет интересовать путь русского интеллигента, спасателя России –

"Уездный доктор Платон Ильич Гарин был высоким, крепким сорокадвухлетним мужчиной с узким, вытянутым, большеносым лицом, выбритым до синевы и всегда имевшим выражение сосредоточенного недовольства."

– разведен, зарплата стабильная, детей не имеет, в поиске. Везет Вакцину-2 до поселка Долгое, оцепленного войсками, чтобы чернушники не покусали здоровых.
Ищет, в том числе и лошадей, чтобы выполнить свой долг, так как госсистема дала сбой, и казенных лошадей на станции нет. Жена смотрителя посоветовала обратиться к представителю народа – Перхуше. Являющий собой противоположность доктору даже внешне –

«Это был малорослый, худощавый и узкоплечий мужик лет тридцати с кривыми ногами и непомерно большими кистями рук, какие случаются часто у портных.»

Для пущей злобы автора, Перхуша бессилен с женщинами, поэтому разведен, потомства не имеет и ничего уже не ищет в этой жизни.
Зато у него есть отдохновение души – 50 малых разношерстных лошадок, которых он впрягает в свой самокат, а там как Бог даст. «Так и поедем, как Бог даст»
Для большей наглядности, вспомнив видимо «Приключения Гулливера», автор производит масштабирование людей и лошадей, поделив их на: малых, обычных и больших.
Все 50 малых лошадок – мальчики, потомства также не будет.
Ехать предстоит, как и полагается русскому интеллигенту-реформатору – против ветра. Высокий и сильный доктор едет, а везет его и выбирает дорогу малорослый и кривоногий ямщик. У интеллигента более важная миссия.

Для русского читателя, Метель, можно не представлять, это особенность русской действительности – часть Природы, иногда проходящая по всей российской жизни. Отношение Перхуши к этой стихии однозначное – он, до того как пришел доктор и не начал давить на совесть, лежал на печи и никуда не собирался. Доктор вел себя так, как будто метели и нет, как будто преградой является только расстояние. Кроме расстояния, всякий срок упирается в мистическое понимание времени, которое в России иррационально. Что не учел доктор, мыслящий рационально, по-западному. По крайней мере, ругался он на разных языках.

Снеговик в повести является одним из элементов взаимотворчества природы и человека. В дом мельника доктор входит как снеговик. «Доктор действительно был весь в снегу, словно вылепленный детворой на Масленицу снеговик…»
А на снеговика в доме и баба нашлась, по взаимному согласию, отдаляя «срочную» вакцинацию.
Перед встречей с витаминдерами образ доктора меняется. «Как снежная баба… – устало усмехнулся про себя Перхуша. – Подустал слон.»

Сцена на мельнице навивает ассоциации с водной стихией. Из воспоминаний Перхуши у мельника мы узнаем, что представители водной стихии – дельфины, способствовали потери доверенного ему коня. Конь, в этой книге связан со способностью достигать поставленной цели.

После мельницы, юрта с витаминдерами становиться вторым тормозящим фактором для доктора. А как не остановиться «Всем нужны пирамидки!», утверждал Крош из Смешариков.

«Чтобы лучше думалось, мечталось и творилось, непременно нужна она – пирамидка! Как, у вас ещё нет пирамидки?! Крош это сейчас же исправит. Хотя построил пирамидку Ёжик…
Смешарики 033. “Что нужно всем.” Описание.»

А Ёжик, известный первоиспытатель подобных пирамидок. Имена витаминдеров отсылают к передаче «Спокойной ночи, малыши!»

У витаминдеров доктор проходит испытание огненной стихией. Казнь происходит в стране возле западных границ России. Возможно Варшава, Прага или другая страна. Идут ассоциации с прошлым. Возможно, автор намекает на вину перед этими странами. В преддверии иллюзорной смерти доктор выкладывает все свои потаенные мысли, начиная с раскаяния, заканчивая проклятиями.
В эпизоде с витаминдерами вижу имитацию нового рождения, через осознание прошлого и самого себя. Видим плачущего родившегося ребенка: “И тут же разрыдался, как ребенок, упал на колени, уронив лицо в ладони.” Радость новой жизни:

“– Какое счастье, что мы живы! – произнес он.
И вдруг рассмеялся, взмахнул руками, затряс головой. Смех его перешел в хохот. Он захохотал, захохотал до истерики.”

Если после мельницы довольство испытывала мельничиха, то после юрты на большом подъеме был доктор. А к Перхуше пришли воспоминания на огненную тему:

“Каждый год на крышу подкладывали камыша. И крыша была толстой и теплой. А потом сгорела.”

«Поехала крыша» у доктора после витаминдеров. Стоит обратить внимание на разную реакцию доктора и его ямщика на огненную стихию.

“Пока валежник прогорал, доктор и возница успели согреться. К доктору вернулась та бодрость, которую он обрел у витаминдеров, он был готов ехать и дальше, бороться с метелью. Перхуша же, посидев у огня, наоборот, стал задремывать и совсем никуда не торопился.”

Сон доктора. Рождение 50 лошадок показано через кипящий котел с маслом. Говорит о непростом прошлом этих народных лошадок, которые идут кормом для растущего барина.
Второй сон доктора посвящен его поминкам. Ему танцуют «поминальный медицинский танец». После чего доктор стал выглядеть как инфицированный «чернухой». «Доктор двигался, как только что воскресший из мертвых зомби.»

Больших можно понимать как одну из разновидностей народа, целостных и примитивных, годных только на простую работу.

«Перхуша стоял с таким выражением лица, словно самокат въехал в ноздрю его родного, давно потерянного брата.»

В течение всей повести автор с упорством упоминает нос доктора, даже ассоциирует барина, в глазах Перхуши, в образе слона. Словно не доктор путешествует, а некий Гоголевский нос. Соответственно и остановил барина народный нос. Но именно Козьме пришлось рубить лоб своему «родному брату».

Большой снеговик в лесу относиться к Метели, к русской Природе, по отношению к русской интеллигенции в виде снежной бабы.
Большая китайская коняга говорит о целостности и единстве китайских устремлений в достижении своих целей. И не нужен им ключ от наших лошадок, который у русского человека храниться вместе с крестиком.

В последнем своем сне, Перхуша проходит через огненную стихию и возрождается к новой жизни.

«…руки Козьмы срастаются с ногами бабочки, кости его соединяются с ее костями, кости его поют вместе с бабочкой, это песня новой жизни, песня окончательного счастья, песня великой радости, они поют, а она выносит его в бесконечное огненное окно…»

Публичная казнь и танец смерти по доктору противопоставляется песни жизни Козьмы.

Все эти ассоциации примерные, в самой повести они выступают в виде отдельных фраз и слов, а читатель уже сам дорисовывает и необязательно переводить их в конкретные образы. В повести много штрихов, разнообразящих общую картину.

Доктор говорит много правильных слов. Девиз доктора: «Преодоление преград, осознание пути, непреклонность…» Тем не менее, у доктора нет целостности, его настроение зависит от внутренних переживаний и внешних влияний, от ямщика и его 50 лошадок. И все его цели могут рухнуть в любой момент. Просматривается нежелание брать на себя ответственность, всю дорогу ругал ямщика. К концу пути решил, что главное препятствие на его пути это его ямщик, хотя Перхуша высказывал только здравый смысл.
Философский вывод доктора:

«Почему мы все время куда-то торопимся? — думал он, с наслаждением втягивая и выпуская дым. – Я тороплюсь в это Долгое. Что будет, если я приеду завтра? Или послезавтра? Ровным счетом ничего. Зараженные и укушенные все равно уже никогда не станут людьми. Они обречены на отстрел. А которые сидят, забаррикадировавшись в своих избах, так или иначе дождутся меня. И будут вакцинированы. И им уже не страшна боливийская черная. Конечно, Зильберштейн недоволен, он ждет меня, ругает последними словами. Но я не волен преодолеть это холодное снежное пространство одним махом. Я не могу перелететь через эти снега…»

Для меня это первое произведение автора.

Книга у меня читалась очень медленно, не смотря на классный лёгкий язык и очень интересный сюжет. В день я "съедала" не больше тридцати страниц, поэтому 480 страниц читала очень долго. Но как же мне понравилось! В очередной раз убеждаюсь, что наши могут делать крутые вещи, и за творчеством Поляринова я теперь буду пристально следить - уж очень хочется узнать, что он может ещё.

В романе три главных героя - два брата Петр и Егор, а также их сестра Марина от другого брака отца. Повествование ведётся от первого лица, переходя то к одному персонажу, то к другому, словно смещая центр тяжести. Также по ходу повествования меняется жанр книги - от романа взросления к горячей актуальной антиутопии, - а также добавляются сказки, дневники, интервью и допросы. На первый взгляд кажется, что все вместе это должно составлять несъедобный винегрет, но на самом деле все очень органично и вкусно, все в тему и к месту, все ниточки, все фрагменты в итоге образуют единое полотно.

Отдельно хочется сказать об антиутопической линии. Когда об этом читаешь, становится по настоящему страшно (а мы то с вами знаем, что настоящая антиутопия не развлекает, а предупреждает) - слишком близко мы, россияне, подошли к этой самой черте, за которой полная потеря свободы. Конечно, пока ещё "Центр тяжести" читается как фантастика, но очень скоро она может стать реальностью.

Очень понравился юмор в книге, но ещё больше меня впечатлило то, что у всех героев есть свои голоса - у каждого персонажа есть какие-то особенности речи, слова-паразиты, своеобразная манера выражаться, иногда и матерно. От этого книга становится ещё более объемной и интересной. Прочитала с огромным удовольствием и горячо книгу рекомендую.

Дорогой Павел Викторович,

прочитала твою книгу и сразу поняла, что она твоя. Сначала подумала, что вдруг она не твоя, но как только прочитала первый рассказ, сразу поняла, что твоя, а то было подумала, что она не твоя. Я рада, что ты даёшь жару, потому что когда человек даёт жару, когда он хочет дать жару, то значит, что он добился того, чего хотел. И я вот очень рада, что ты даёшь жару, потому что когда человек даёт жару, когда он хочет дать жару, то значит, что он добился того, чего хотел. Вчера я прочитала твою книгу и сразу подумала, что это твоя книга, но потом подумала, что кажется, что не твоя, но прочитала первый рассказ и вижу — точно твоя. Очень хорошо сделал, что написал книгу. Сначала не писал, а потом вдруг написал, хотя ещё раньше, до того, как некоторое время не писал — тоже писал. Я сразу, как прочитала твою книгу, сразу решила, что она твоя, и, потому, я очень рада, что ты даёшь жару. А то, если человек хочет давать жару, то ему надо во что бы то ни стало давать жару. Поэтому я очень рад, что ты наконец даёшь жару именно тогда, когда и хочешь давать жару. И очень хорошо сделал, что написал книгу. Я очень обрадовалась, когда увидела твою книгу, и сразу даже подумала, что она твоя. Правда, когда открывала обложку, то мелькнула такая мысль, что она не твоя, но потом, всё-таки, я решила, что она твоя. Спасибо, что написал. Благодарю тебя за это и очень рада за тебя. Ты, может быть, не догадываешься, почему я так рада за тебя, но я тебе сразу скажу, что рада я за тебя потому, потому что ты дал жару, и именно тогда, когда и хотел дать жару. А это, знаешь, очень хорошо давать жару именно тогда, когда хочешь давать жару, потому что тогда именно и добиваешься того, чего хотел. Вот именно поэтому я так рада за тебя. А также рада и тому, что ты написал книжку. Я ещё по обложке издали решила, что книжка твоя, а как взяла в руки, так подумала: а вдруг не твоя? А потом думаю: да нет, конечно твоя. Сама раскрываю обложку и в то же время думаю: твоя или не твоя? Ну, а как прочитала первый рассказ, то и вижу, что твоя. Я очень обрадовалась и решила написать эту рецензию. О многом в ней надо сказать, но буквально нет времени. Что успела, написала в этой рецензии, а остальное потом напишу, а то сейчас совсем нет времени. Хорошо, по крайней мере, что ты написал книжку. Теперь я знаю, что ты уже давно дал жару. Я и из прежних книг знала, что ты даёшь жару, а теперь опять вижу — совершенно верно, ты даёшь жару. И я очень рада, что ты даёшь жару и написал книгу. Я сразу, как увидела твою книгу, так и решила, что ты опять даёшь жару. Ну, думаю, это хорошо, что ты опять даёшь жару и написал книгу. Напиши теперь ещё одну книгу, как ты решил давать жару и как это всё вышло. Передай привет издателям.

Это чертовски тяжелая книга. И писать рецензию или комментарий к ней - задача вообще неподъемная. Я буду говорить только о своих эмоциях и мыслях, которые рождались во мне по мере чтения. Здесь будет много, очень много многоточий...
Хочу сказать, что о Владимире Данихнове я узнала только весной этого года - тогда же у него случился очередной рецидив, они с Яной ехали в Питер для прохождения очередного курса лечения. Совсем недавно писателя не стало, не прошло еще и сорока дней...
Сейчас, зная итог, написанное воспринимается намного острее - одна любящая семья проиграла свою войну...
Да, это книга о раке, но не только. Она о любви, преданности, страхе и боли. Она о том, как мало и в то же время как много человеку нужно в жизни на самом деле - просыпаться по утрам без боли и страха, смотреть на своих близких, пытаться строить планы... Это очень искренняя, честная и щемящая душу история.
Мы всегда думаем, что что-то плохое всегда где-то далеко. Крайне тяжело принять трагедию, когда она происходит в твоей жизни. Я точно знаю, я дважды проходила через это...
Владимиру, конечно, безумно повезло, что с ним рядом оказалась такая женщина - маленькая хрупкая Яна была для него даже не опорой, а всем - его миром. И вместе с ними в этом мире поселился рак - какая-то плоскоклеточная дрянь, которая разбила на куски все - планы, надежды, мечты... Это ситуация, когда ты еще вчера не знал даже о существовании каких-то слов, а сегодня ты в совершенстве владеешь этим новым языком, будь он неладен! У тебя появляются новые имена в записной книжке, новые номера телефонов, новые планы и цели. И тебя никто не спрашивает, согласен ты с новым ритмом жизни или нет. Хочешь ли ты настолько расширить свой круг общения...
Это страшно. Страшно ощущать собственное бессилие - хочется хотя бы чем-то помочь, хотя бы кому-то... Но еще больше хочется забиться в раковину со словами: "Чур меня! Только не со мной, только не с моими близкими!" И от этого становится тошно. Это мерзкий, гаденький страх заставляет многих из нас избегать подобных тем - книг, фильмов, разговоров... Я неоднократно ловила себя на мысли - а как бы себя вела я, зная, что у кого-то из твоих, не родных, нет, а просто знакомых случилась такая беда? Хотя кому я вру... Я помню, как это было - ты звонишь человеку, но совершенно не знаешь, как себя с ним вести. О чем говорить? О чем спрашивать? Поддерживать и утешать или вести себя так, как будто ничего не произошло? Я не знала. Но все равно звонила...
Владимир очень четко показал это в своей книге. Рядом остаются лишь самые-самые, хотя помощь может прийти и от тех, от кого ее совсем не ждешь.
Тяжело. Это книга, после которой нужно время, чтобы собрать себя в единое целое. История одной семьи, одной любви, одной болезни...

Сегодня вечером я читала страницу Яны на ФБ. Нет слов...
Бумажные книги я не покупаю давно, но благодаря Марине Arlett , я нашла сайт писателя, где такие, как я, могут просто деньгами поддержать тех, кто остался на пепелище проигранной битвы - семью Владимира Данихнова. Ни к чему не призываю, просто делюсь мыслями, которые сейчас копошатся голове абсолютно хаотично...

Архангельский представляется мне археологом, который нашел пласт 80-ых годов прошлого века и очень тщательно щеточкой начал обрабатывать окаменелость. На мой взгляд, главное, что должно быть в читателе, чтобы книга «сработала» - это жизненный опыт в сознательном возрасте в 80-ые, либо интерес к этому периоду. Идет мощная волна ностальгирования по эпохе, по вопросам, которые тогда задавались, по темам, которые тогда волновали.

Александр Архангельский старше моих родителей, я то и вовсе родилась в 1990 году, к тому же эпохой не интересовалась и представляю ее смутно. Точнее вообще не представляю. Поэтому «эффект ностальгии» на мне не работает. Я могу лишь отметить, что в описательных частях очень понравился язык автора, я прямо наслаждалась этими абзацами, иногда целыми страницами, которые «обволакивали одеялом атмосферы». И места эти действительно прекрасны сами по себе, но в рамках романа выглядят чужеродно. Одно дело «Петровы в гриппе», когда вся история написана одним языком – неважно, интерьер это или диалоги. И совсем другое, когда герои существуют отдельно, сюжет отдельно, а атмосфера отдельно.

Мне было очень сложно следить за событиями. Я вообще тяжело читаю детективы, поэтому приемы этого жанра меня серьезно стопорили. Это нагнетание девяти дней, которые происходят «сейчас» и сюжеты трехлетней давности, которые это сейчас должны объяснить, воспринимались мной очень сумбурным действием. За всем этим пытаться понять и прочувствовать героя уже не получается возможным. Тем более герой крайне инфантилен, податлив, как из глины каждый лепит из него что хочет, при том что никто ничего не хочет и вообще Высоцкий умер.

Этот роман вполне могла написать, скажем, Маринина, в главные герои вывели бы Мусю, и все заиграло бы новыми красками: динамика была бы на уровне, целостности вышло бы больше, характеров.

Сразу вспоминается фраза Анны Наринской из встречи «Дискуссия: Как вести разговор о книгах», о том, что современно русского писателя можно разве что похвалить за старание.
В этой книге чувствуется старание, но старание это вышло излишним. Сильное влияние редакции, многочисленные переписывания сюжета, смещения акцентов, наполнение элементами. Герой потерялся, детектив не детектив, все написано разным языком. А читатель я, увы, неподходящего возраста.

Название прекрасное и емкое: не знаю #чтохотелсказатьавтор, но мне показалось, что слово "текст" здесь имеет не значение "листы с текстом", а произошло от английского "text", что означает смс, сообщение в мессенджере.

Идея книги очень классная: человек начинает пользоваться телефоном своего врага, которому он отомстил, начинает играть его роль, и постепенно их жизни переплетаются, становится уже не отличить, где здесь главный герой, а где его враг. Читатель по сути проживает одну жизнь, и не может различать двух совсем разных героев.

Сюжет дешевенького туалетного чтива. Наркотики, продажные копы, и зоназоназона, автор выражается так, как-будто он писал книгу на зоне, чтобы его сокамерникам не скучно было длинными зимними вечерами. Немного не по себе, но тут, как говорится, на вкус и цвет товарища нет.

Писательские возможности автора на нуле. Одни глаголы действия и мысленные обращения к/жалобы на/обругивания остальных героев книги. Последний пункт и определил оценку книге, твердая четверка из десяти.

На Земле, в стране, страшная эпидемия гриппа. Люди умирают за 5-6 дней, и даже не от самого гриппа, а от быстротекущих осложнений. Вакцины нет. Все. Апокалипсис. Нет продовольствия, нет электричества, никто никого уже не спасает.

Нам покажут социальную группу людей, которая бежит от волны эпидемии куда-то в Карелию, к озеру Вонгозеро, в маленькую избушку на пару комнат. В компании 11 человек, все они друг другу знакомы, родственники, соседи и как бы друзья. Тут будет и взаимная неприязнь, ревность. Есть ныняшняя жена со своим сыном, есть бывшая жена с их общим сыном, есть папа, который всем папа и тд. Они все хотят выжить и при этом не забыть себя, себя как личности. И понятна вся эта внутрення грызня, мысленная резня. Слишком близко, слишком неприятно. Стать друзьями, ха-ха... попробуйте. Их, конечно, объединила общая беда, куда уж деваться с подводной лодки, но неприязнь осталась, появилось крепкое желание, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы не просто выжить, а еще и как-то разъединиться, снова обособиться и зажить привычной жизнью. На расстоянии негатива меньше. А здесь расстояния нет, здесь все в облипочку. Некий внутренний ад.

"Ад - это другие", сказал Сартр, и это правда. У них ад и снаружи, и внутри. Кроме их компании, есть еще внешний социум, люди, встречающиеся им на дороге. Часто встречаются люди-волки, те, кто относится к другим, как волки, стараются сожрать, потому что - отключи нам электричество, и цивилизация заканчивается, начинается тут же эпоха неандертальцев, дикость приходит сразу, мгновенно. Но не все они будут такими, будут еще люди- братья, например, доктор и мужик на грейдере. Очень светлые люди, чудом выжившие, чудом, потому что таких светлых зачастую первыми сгребает, о нет, даже не волна, не инфекция, а волки... Ну да ладно, в общем нам покажут весь социум в разных ипостасях. Будут и воздержавшиеся, настороженные, непонятные, как та коммуна из 34 человек. Чего от них ждать, совершенно не ясно, потому что они тоже ждут.

Роман - дорога, роман - побег, роман -выживание. Читается влет, захлебываешься, потому как все кажется очень реалистичным, правдоподобным. И в таких совсем не героических, а обычных людей я очень верю. Они очень обычные, они еще не могут отойти от мира цивилизации, вот так взять и отказаться махом от всего, что было в той жизни, от своих эмоций и от всего материального, потому что очень хочется верить человеку, что возвращение будет, и не хочется возвращаться к пустому месту. Все материальное - для них теперь символ надежды, символ той жизни, которую так не хочется терять. А еще - это материальное может помочь выжить сейчас, хотя бы на короткое время оттянуть момент первобытного уклада жизни.
Я не могу сказать, что я симпатизирую героям, но я верю в них вот таких, несовершенных - взрослых, потерянных, растерянных, гневных, раздраженных, отчаянных, ошибающихся, ищущих, пытающихся. Просто люди в экстремальной ситуации, к которой морально подготовиться нельзя. Материально - можно, а морально - нет, все равно растеряешься... Меня радует, что у людей есть надежда. Это все, что у нас остается, когда что-то забирает наш привычный мир.
Буду читать продолжение!

Дальше...

Читал, а внутри себя/меня сидел вопрос — интересно, с каким отношением к читаемому перелистывал бы я страницы этой книги, если бы не имел такого же диагноза, как и у её автора и главного героя? Потому что всё-таки это две большие разницы: одно дело, когда ты находишься вовне чего-то этакого и просто являешься сторонним наблюдателем (как бы близок ты не был к излагаемому), и совсем другая песня, когда ты внутри и, по сути, становишься частью того, о чём идёт речь в книге.

Всё-таки тема рака и внутренние переживания и проживание больным человеком своего состояния стала в этой книге основной и главной. И это совершенно естественно и закономерно. Потому что каким бы ты бодрячком не казался сам себе — и в те дни, когда ты стал что-то подозревать и предполагать, и когда ты отправился к врачам: сначала к самым обычным, потом к другим уже более специальным, которые глядя тебе в глаза прямо произносят «у Вас там опухоль и скорее всего нехорошая», и наконец к тем, которые просто и обыденно говорят это коротенькое слово «рак», и потом, когда ты отправляешься по всем кругам диагностических и прочих процедур и наконец попадаешь в лечебное учреждение — в общем, в любой момент своей жизни с самого начала появления в ней этого диагноза ты всё-таки становишься пусть не одержимым этим словом, но тем не менее подспудным его носителем. И даже если ты сам эту тему никак особенно не афишируешь и даже не особо затрагиваешь ни в общении, ни в повседневной своей жизни, всё равно твоей тенью, неотступно следующей за тобой (иногда идущей рядышком, а то и впереди тебя) остаётся твоё знание и понимание о себе чего-то такого, чего нет у всех других обычных людей. И у писателя Владимира Данихнова передать вот это своё состояние и ощущение получилось весьма доходчиво и находчиво, впечатляюще и ёмко.

И другой, сопровождающей эту раковую тему мыслью были наблюдения и описания своих/его собственных страхов — прежде всего страхов как негативного оттенка переживаний по поводу всех актуальных состояний своей жизни. Понятное дело, что от чувства страха при этом диагнозе наверное (пишу слово «наверное» потому, что у меня были и есть свои собственные переживания и состояния, которые всё-таки страхом я пока назвать не могу) избавиться трудно. Другое дело, в каких формах он проявляется, этот твой страх, и в каких поведенческих моментах он выходит из тебя наружу — потому что копить страх нельзя, иначе он вырастет не то что размером с колесо обозрения, но просто в нечто всеобъемлющее и всепоглощающее, и поглотит и тебя самого, и всех тех, кто в эти годы-месяцы-недели-дни твоей жизни окажется рядом. И эта тема у Владимира Данихнова тоже получилась замечательно точной (не могу написать — интересной, потому что вообще писать слово «интересно» в этой книге рука не поднимается), образной и впечатляющей. и долго от себя не отпускающей.

Вообще могу смело порекомендовать эту книгу для чтения практически любому человеку начиная лет этак с 16 и далее, и в том числе и тем, кто, так сказать, полностью в теме, т. е. носителям соответствующего диагноза. Разве что самых впечатлительных хотел бы предостеречь, потому что всё-таки литературного мастерства Владимиру Данихнову было не занимать и вот эта тема страха (в виде описываемой им твари), и тема описаний мира собственных его внутренних переживаний может довольно сильно вовлечь и погрузить в переживания свои собственные. А жить всё-таки нужно на позитиве и на надежде-вере-любви (о чём и автор в своей книге пишет, пусть прямо всё это не формулируя, но имея ввиду). Потому что никому не легче от того, что ты жутко боишься и разваливаешь этим своим страхом свой и так не особо крепкий в это момент организм, да ещё и заражаешь и загружаешь своих близких…

К несчастью, подавленные эмоции не умирают. Их заставили замолчать. И они изнутри продолжают влиять на человека (Зигмунд Фрейд)

А ещё Владимиру Данихнову удалось точно отметить некоторые особенности поведения некоторых тебе близких и знакомых людей в тот момент, когда твой диагноз становится известен и им тоже: как заметно меняется отношение к тебе и отношения с тобой, носителем этого диагноза — от навязчивого сочувствия до полного избегания…

PS Книга закончена автором в 2017 году, а спустя год он умер…

Владимир и Яна Данихновы

А твои, твои глазища, твое имя на заборе.
Я согласен выпить море, лишь бы доползти до днища.
«ДДТ» — «Глазища»

Я люблю книги с открытыми финалами – это хороший психологический тест для читателя. И Гузель Яхина меня не подвела! Таким финалом книгу закончила, что все твое нутро как на ладони показывает. Но давайте по порядку!

О том, что «Зулейха открытвает глаза» — новое слово в русской литературе не слышал только ленивый. Что сама Яхина – преемник и продолжатель традиций Айтматова и иже с ним – писателей русскоязычных, но представителей наших многих национальностей и конфессий, кто в тонкостях владеет мифологией и историей своего народа и может интересно об этом рассказать широкому кругу читателей. Я не устояла и в прошлом году подарила эту книгу одноклубнице по нашему книжному «Бамbook’у», а себе сделала заметочку «выпросить почитать». И таки выпросила!

По ходу повествования Зулейха открывает глаза три раза.

Первый – можно сказать в юности. Хоть у нее за плечами уже удачное по Казанским меркам замужество, четыре дочери на кладбище и целый хоровод приятелей, как то: дух сеней, дух печки, дух околицы… ну, вы поняли! Человек живет за высоким забором своего мужа, общается только с ним, свекровью с ласковым прозвищем «Упыриха» и своими бестелесными друзьями. Первую сцену – вылазку на чердак – я считаю кратким содержанием всего того, что будет происходить дальше.

Второй – в новой жизни. Без мужа, без высокого забора, без привычного достатка и уюта… зато в окружении людей – приветливых, уважающих ее, с настоящей работой – важной и нужной не только отдельно взятой ячейке общества, с живым сыном.

Между этими двумя моментами – целая жизнь! И раскулачивание, и тюрьма, и мучительная дорога к месту ссылки. А еще появление на свет ребенка и внезапное обретение собственного призвания. Какое из рождений, а я именно так понимаю эти открывания глаз, лучше? Это каждый решает для себя сам, но это – залог именно вашего понимания финала книги.

Третий раз – фактически приходит старость. Рождение Зулейхи в новой возрастной ипостаси – 47 лет это и по нашим меркам условная баба-ягодка, а для середины прошлого века это практически конец жизни. Жизнь прошла. Счастливо? Просто не так, как она ее себе предполагала. Дом она себе не нажила, да и имущества мало – не до того было. Сын вырос. Вдова.

Как трактовать финал? Сама Яхина говорит, что там все достаточно закончено и понятно. Вот она – любовь, живи, наслаждайся. Многие прочитавшие недоумевают: «И все? А добавки?!» Финал, как я говорила, каждый увидит для себя сам.

Я всю книгу читала вдумчиво. Главы большие и наполненные. После каждой откладывала и думала. Сеанс психотерапии сейчас устраивать не буду, но меня книга глубоко потрясла. Особенно периодом раскулачивания, а потом выживанием на берегу Ангары. Нежданная любовь Зулейхи меня мягко говоря шокировала… вначале. А потом я подумала: да кто я такая, чтоб ее осуждать или порицать? Сама такая! К тому же любовь ведь эта не потому, что страсть-тяга-безумие, а просто потому, что «человеку нужен человек». Да и по восточным традициям, кто же, как не товарищ красноармеец должен был взять над ней шефство, ведь именно из-за него вся ее жизнь пошла кувырком.

Я считаю, что книга закончилась хорошо, и дописывать продолжения – только портить! Юзуф стал художником, старость Зулейхи – не одинокая и в своем доме, и с любовью. Семрук со временем загнулся с таким-то комендантом, а наши товарищи уехали в Казань… или в Санкт-Петербург к сыну поближе.

P.S. Полбалла сняла за грудное вскармливание. Ну не подготовилась Гузель, и опыта своего явно в этом деле нет. Это видно. Не правду написала.

Остальное – прямо очень понравилось!

Память так несовершенна.

Ох, Алексиевич Светлана, что ж вы делаете со мной, с моей душой, с моими мыслями. Я думаю, я существую, я живу, я творю. У неё совершенно особый стиль, заставляющий думать, думать о том, о чём раньше не думалось.
В СССР была национальная идея. "Светлое будущее". Под этим словами понимался коммунизм. Социализм лишь ступень к коммунизму. И многие люди трудились ради того, чтобы следующие поколения жили лучше, чем они. Трудились ради светлого будущего. Можно много и долго хаять всю политическую систему советского союза, но люди жили ради идеи. И это было отличительной чертой. Жили ради идеи о лучшем будущем, но как оказалось, всё утопия, ведь для того, чтобы строить коммунизм нужно менять умы многих людей, а не только жить по правилу: "Каждый по способностям, каждому - по потребностям". Всё-таки, хорошее ведь тоже было. Мне бабушка рассказывает, что она успела много где побывать, до того, как республики разделились. Дивный суматошный Ташкент, красочная Абхазия, она говорит, что там люди были душевные, волшебный Самарканд. И никаких разборок не было между русскими и узбеками, армянами и украинцами, все прекрасно друг к другу относились, ведь было Единение. Прибалтика - сказочные города Рига, Каунас, Вильнюс, Таллин, и никаких тебе границ и виз. Можно было сесть в машину и махнуть в Юрмалу на пару недель искупаться. Единый, могучий Советский Союз! Уточню: я не жила при СССР, так что могу судить только по рассказам моих близких, прошедших войну, раскулачивание, ГУЛАГ и прочее. Несомненно в ГУЛАГЕ были те, кому там было самое место, только вот если там были только такие, тогда почему книга Солженицина "Архипелаг ГУЛАГ" так и не была в СССР опубликована, а наградили его именно Нобелевской премией, а у нас достойного признания он так и не получил. Почему? А потому, что до сих пор не можем смириться с этим чёрным пятном в истории.
Есть повесть у Оруэлла "Скотный Двор". Не зря она была запрещена в СССР. Ведь в ней в аллегорической форме показано все советское государство, его появление, становление и даже не крах, а постепенная трансформация в эксплуататорскую систему. Я не спорю, что при СССР многое было дешевле, доступнее, а то и вообще бесплатно! Но жизнь была совсем нехорошая. А дефицит? А километровые очереди? Я не идеализирую капитализм, на Западе тоже было и есть много проблем! Но обычные люди там последние лет 50 жили в целом материально лучше, чем в СССР! Пусть у них все платно, но они зарабатывали достаточно! Однако во время коммунизма людям жилось по крайней мере стабильно. Вы знаете, Светлана Алексиевич пишет пронзительно, тонко, собирая по крупицам мнения и слова каждого, кто прикоснулся к тому, о чём она повествует. В книге нет единой истории, есть разные судьбы, разная боль, разные события. Но это про людей, любящих советский союз. Это про тех, кто гордился Союзом, достижениями в мире техники и разработок. А вообще коммунизм - изначально мёртвая идея. Её нельзя воплотить - человечество слишком развращённое для того, чтобы думать об общественном интересе больше, чем о своем. И если вдруг, не дай Бог, так будет, то исчезнут личности, появится безликая серая масса ВЕЗДЕ. Как только люди дорываются до власти - исчезает идея, какая бы великая она ни была. А в нашей стране до сих пор принято найти себе культ личности кого угодно и поклоняться ему. Идолы.

И в книге Светланы Алексиевич кто-то вспоминает длину очередей, в которых часами простаивали люди лишь для того, чтобы приобрести самые простые продукты питания - частенько случалось, что и безрезультатно. Вспоминают, что огромное количество талантливых писателей считалось запрещенными, ведь существовала цензура. Не стоит забывать и о том, что нельзя было контактировать с иностранцами, не было возможности слушать зарубежную музыку, а об Интернете, в котором мы все сейчас находимся, и вовсе говорить не приходится - слова даже такого не знали. И, уж конечно, мы не имеем никакого права забывать о сотнях ни в чем не повинных людей, ставших жертвами террора. Я уже молчу о всеобщем низком уровне жизни, отсутствии комфорта и об уравниловке, доведенной до маразма...
А кто-то вспоминает СССР как лучшие годы жизни, ведь по словам, врагов народа уничтожали, а не поощряли (как делается ныне). Фабрики и заводы не закрывали, потому что они были государственные, а не частные. Образование и здравоохранение были бесплатные. Если человек встал в очередь на квартиру, он её получал. Зарплату получали вовремя, и на неё можно было прекрасно жить. Цены были в три раза ниже. Обувь была такого хорошего качества, что служила больше 10 лет, а не как сейчас год и по швам. Путёвки в дома отдыха и в санатории. Коллектив. Общение. Совместные мероприятия, вечера, туристические походы. Дружеские отношения по выбору и в изобилии. Формально простая жизнь. Почти никакой бюрократической волокиты. Гарантированное будущее детей. Общая уверенность в будущем. Гарантировання пенсия.

А ещё я хотела сказать, что увидела в этой книге много восхваления коммунизму. Не от автора, а просто от тех людей, чьи истории там собраны. Но коммунизм - утопия, в итоге всё равно победил по сути капитализм, ведь каждый человек должен чувствовать себя человеком, а не частью стада, которое непонятно куда, непонятно зачем, непонятно за кем идет. Это противоречит человеческой природе. Так как эта идеология античеловечна. При коммунизме человек лишён индивидуальности. Он всего лишь винтик в большом механизме под названием Государство. Это не утопия, а антиутопия. Человек так устроен, что для него на первом месте жизнь его и его близких, а уже потом - всех остальных. Почему сейчас запад экономически развит? Да потому что там эти приоритеты посталены именно так. А в нашей стране на протяжении нескольких веков навязывают принцип "Сначала страна, а потом уже ты сам." Отсюда все наши проблемы. Наша страна будет развитой только тогда, когда на первом месте будет жизнь Гражданина. Но самое главное, в чём я могу поддержать и понять коммунизм, - это идея. Какая бы она ни была, но было единение страны, и это было здорово. При коммунизме всё было общее - и многие люди скучают именно по этому - общие ванны и туалеты, общие кухни и выпивка, общие дети. Не было "твоё, моё", а было только "наше". А вообще если идеи СССР отполировать и привести в нормальный вид, то можно было бы вывести державу на новое мировое значение. А сейчас только и остаётся пока читать книги и думать.
И эта вечная параллель - когда было лучше, когда будет лучше, и будет ли вообще.
А мне, мне просто не судить, ведь я не знаю. Если бы испробовала на себе, тогда бы сказала :) А так я просто читала книгу любимого автора, наслаждалась вновь этим необычным чувством от чего-то нового и неиспробованного.
Спасибо за книгу! Спасибо издательству Время! Я не думала, что напишу такую рецензию, совсем несвязанную и не о том.

Сборник оказался для меня очень неровным. Некоторые рассказы понравились, некоторые - тьфу, гадость... Сборник, который закинул назад, в 90-е г.г. Будто и не ушли оттуда, так ярко и сочно описал. Глупая , бесшабашная, а иногда и безмозглая, молодость.
И рассказы, хоть и есть не понравившиеся, но очень реальные. Могли произойти чуть ли не с любым, в любой точке бывшего Союза.
Сборник начался с рассказа "Маша". О таких прилипалах, без тормозов я только читала в мемах и романах)) это не рассказ -а просто сюр на женщину-прилипалу.
"Паяцы" - премерзкий рассказ о сказочной с@чности жены.
"Заноза и Мозглявый". Заноза - это не просто кличка, это суть человека. Прицепился с предложением выпить к среднему актеришке с большой короной, как итог - мордобой.
"Готланд" - как осложнить себе жизнь и доехать на автобусе в город N.
"Кэптен Морган" - бесконечная тема гостевого брака. Но здесь прямо шикарная пара: колоритная дама Полина Робертовна и рохля Олег Григорьевич, хотя так и подмывало его Олежеком назвать, а ему так хотелось быть орлом... хоть для кого-нибудь.
"Зной" - Крым, с его пыльными дорогам, жаром, прекрасной природой, морем и любовью.
"Берлин-трип. Спасибо, что живой" - под кайфом или под приходом, как догнала "измена"
"Рафаэль" - выходец из Средней Азии пытается пересечь границу без миграционной карты, его страхи и переживания. И еще раз подтвердилось выражение: без бумажки - ты букашка. Будь хоть Рафаэль и выглажен, умыт и причесан...
"Мы вышли покурить на 17 лет…" - так и не вернулись. Герой - тезка Елизарова из ботана стал качком и попал в совсем другой мир, в который все же не вписался - мускулы не меняют внутренности и мозги и одно событие ему это помогло все же понять.
"Дом" - два друга Вадюха и Назаров, их жизни и квартира Назарова в Харькове, которую медленно убивают съемщики. Очень грустный рассказ "за жисть".
"Дача" - трудности съема и житья на старой даче и как однажды дача умерла...
Не люблю маты в книгах, но иногда без них никак, как соль жизни...

Все литературные критики хором утверждают, что в современной русской литературе есть три великих писателя: Пелевин, Сорокин и Шишкин. Творчество Пелевина я люблю как-то эмоциональной неоправданной любовью, так что тут ничего сказать не могу. Сорокина читала мало, не очень вдохновило, но в принципе, за что почитают понятно. И вот я наконец-то добралась до Шишкина и в каком-то тихом ужасе.
Я знаю, что есть такой тип людей, который смыслом своей жизни делает какого-то одного конкретного человека, и если вдруг что, то хоть в петлю. Но это отдельные, редкие люди, в книге же такие все. И ладно бы только это, абсолютно все герои какие-то ограниченные, глупые, мерзкие, низкие (пьяницы, изменщики, завистники, вечное самобичевание, вечная жалость к себе). Они все зациклены на какой-то детской травме, как будто все болеют одним психологическим заболеванием. Неживые они, искусственные. Ситуацию ухудшает язык. Да, автор мастер слова, он великолепно, мастерски формирует предложения, словосочетания, так что задевает глубокие струны души, возрождает нужные картинки в глазах. Но у нас роман в письмах, Карл! Не могут такие стремные люди, так великолепно и к тому же совершенно одинаково писать! Не могут! Это окончательно убивает в героях все живое. Еле отмучила, скучно, стремно, мерзко.