Олег Игоревич Дивов родился в Москве, 3 октября 1968, в семье потомственных художников-реставраторов Третьяковской галереи. Профессиональный литератор, с 14-ти лет публикуется как журналист. С 1990 г. копирайтер (реклама всех видов, концепты, кампании «под ключ»). Работал в крупнейших рекламных агентствах страны. Высшим своим достижением на этом поприще называет слоган для рекламы унитазов с электронным управлением — «Толчок в будущее!»; лучшим коммерческим проектом — участие в обороне московского Белого Дома в 1991 году (начальство отметило трёхдневный прогул солидной премией); самым мучительным эпизодом — час, проведённый в обществе Сергея Мавроди (интервью для «Огонька» в 1992).
Служил в Советской армии (1987—1989, самоходная артиллерия большой мощности, сержант). В 1991 году, за академические задолженности (16 несданных экзаменов и зачётов) и непосещение занятий, отчислен с 3 курса факультета журналистики МГУ (международное отделение, телевидение). В 1992—1994 участвовал в съемках интеллектуальных телеигр «Брэйн-ринг» и «Своя игра» (воспоминания об этом периоде впоследствии составили часть материала в романе «Молодые и сильные выживут» («Закон фронтира»)). Летом 1995 года в пятый раз уволился по собственному желанию и с тех пор нигде официально не работает.
Ярко выраженных увлечений в последнее время не имеет, раньше катался на горных лыжах и скейтборде. Тексты набирает в редакторе «Лексикон». Пьёт, курит. Первую книгу посвятил любимой собаке.
Первый крупный художественный текст (фантастический триллер «Мастер собак») опубликовал в 1997 году.
Дивов входит в редколлегию журнала «Если» и жюри Мемориальной премии Кира Булычева. Член Союза Писателей России, Союза Литераторов России и Совета по фантастике и приключенческой литературе при СП России.
(источник - официальный сайт и ЖЖ divov)
8 случайных фактов об Олеге Дивове (выдержка из его поста в ЖЖ от 31 декабря 2008 года)
Факт первый. Я был катализатором пяти или шести разводов (лень считать). При этом нельзя сказать, что я у кого-то «жену отбил» – там и так отношения сыпались под откос, просто не хватало повода окончательно разругаться.
Кто бы мог подумать, что сам однажды разведусь при похожих обстоятельствах.
Лапочка, я тебя люблю :)
Факт второй. Кстати, ни одной своей женщине я ни разу не изменял. Помню анекдотический случай, когда переспал за день с тремя по очереди – но это свалились на голову мои бывшие подружки, которым вдруг захотелось «посидеть-поговорить», и вот прямо сейчас, одной с утра, другой в обед, третьей на всю ночь. А я тогда жил один наконец-то. Так что не считается.
Факт третий. Моего старшего сына зовут George. Младшего – Олег.
Факт четвертый. В раннем детстве я больше всего на свете боялся придти домой с синяком после драки. Мать каждый раз закатывала мне такую истерику, что я плакал. Отец никогда не пытался остановить это издевательство, но меня – открыто презирал, и за слезы, и за то, что мать устраивает мне сцены (а что я мог сделать, в семь-восемь лет?!). Сам папуля время от времени появлялся с разбитыми в кровь кулаками (теперь все понятно, да?). В итоге меня годам к двенадцати – как ни упиралась моя железобетонная психика - довели до нервного тика, таскали к психиатру и лечили таблетками. Мама до сих пор уверена, что у меня «взрывной темперамент, как у отца». На самом деле я типичный меланхолик. Просто не надо меня доставать, я все-таки мужского пола и вас всех на хую вертел, ёлы-палы, могу и рявкнуть, могу и приказать (и вы приказ исполните, как шелковые). Когда я вырос, то понял, насколько мило со мной обращались – в других «интеллигентных семьях» детей просто регулярно избивали по поводу и без повода.
Поэтому когда у меня установили «подавленную тягу к убийству», я решил, что это прикольно, и не фиг заморачиваться.
Кстати, очень смешно наблюдать за дерущимися людьми – у них обычно такие обиженные и надутые рожи. Не понимаю, почему. Попробуйте напасть на меня – увидите, как я улыбаюсь. Но лучше не надо. Терпеть не могу драться. На мой взгляд, это не метод решения вопросов. Ни один побитый умнее не стал, по себе знаю.
Факт пятый. Во сне, точнее, на грани сна и яви, я панически боюсь высоты. В жизни я умею этим страхом управлять – прошел, например, по стеклянному полу Останкинской башни (а после третьей кружки пива чуть ли не плясал на нем). Как и у множества людей, это чисто «техногенный» страх, он не распространяется на отвесные склоны и высокие деревья.
Похожим образом я боюсь ядовитых змей – вызывают чисто физическое омерзение. Ужи и удавчики сравнимой с гадюкой длины не пугают совершенно, я им скорее симпатизирую.
Если беда такая случится (ой, только не это), я поймаю гадюку руками и отвинчу ей голову, но гораздо интереснее, как я буду бороться не с гадюкой, а с тошнотой, и кто победит. Вот не уверен, не уверен.
Факт шестой. До недавнего времени я был предельно комфортным в быту человеком – у меня в принципе отсутствовали какие-то «капризы», жрал что дают, а когда не давали, жрал, что найду. Сейчас, к сожалению, я уже не все могу есть, и водку больше не могу пить, только виски и коньяк. Но посуду всегда мыл, и посейчас ее в доме мою преимущественно я, и со стиркой до появления стиральных машин тоже строго сам себя обслуживал (а если моей женщине джинсы надо было постирать, это точно ко мне).
Зато пьяный или простуженный я во сне храплю. Храп мой лечится закапыванием в нос капель от ринита, но я терпеть не могу ими пользоваться.
Факт седьмой. Не сорю деньгами, но «экономить», как это понимается в народе, выгадывая там и сям по сто рублей, не умел никогда. Могу переплатить за брэнд – именно у Ray-Ban есть модель очков, которая хорошо сидит на моей физиономии, и плевал я, что вы там говорите про понты. Мои копеечные с виду «повседневные» часы на самом деле швейцарские. Мои любимые «представительские» часы Storm, вызывающие живой интерес у состоятельных людей, на самом деле – за триста баксов. Единственная китайская вещь в моем доме – ноутбук, на котором сейчас бьется этот текст. Я всегда хотел ноут IBM, потому что нравится его дизайн, и плевать, что китайцы купили брэнд, и на обороте айбиэмки написано «Lenovo». Но взять MacBook Pro, который нравится еще больше, уже жаба душит, ибо каждая вещь имеет свою цену, и у переплаты есть предел.
А вот выбора между новой и «восстановленной» рулевой рейкой для меня не существует. Вещь должна служить надежно и долго.
У этого трогательного факта есть оборотная сторона – если моя женщина не зарабатывает денег, я могу спросить с нее, и спросить довольно сурово. Я вырос в семье, где зарабатывали все, и поводов для незарабатывания помимо беременности, ухода за ребенком или просто «задолбало» не вижу. Да, я тоже могу не работать год. Ибо тоже задолбало. Но я в это время постоянно зарабатываю. Вот ты научись так - и не работай.
Факт восьмой. Я легонько грассирую и основательно кошу правым глазом. Но никогда в жизни, куда бы ни заносила судьба, нигде меня не обзывали ни «косым», ни «картавым». Хотя, бывало, спрашивали, куда я сейчас смотрю. Просто с интересом спрашивали, а я честно отвечал. Вокруг жестоко издевались над людьми с физическими недостатками – надо мной никогда. У моего сержанта в учебке, такого же косого, была кликуха «Циклоп». Меня звали «Олежка». Прозвище «Москва» появилось только в войсках. Потом тоже стали Олежкой звать, а как кличут за глаза – не волновало.
Всю жизнь мне рассказывают о людях, которые меня боятся - они признаются третьим лицам в приватных беседах, что я их пугаю, что вот так гляжу-гляжу-улыбаюсь, а потом как дам… Или ножик достану - и распишу (по молодости с ножом ходил, чтобы открывать пивные бутылки). Ну, а мне потом рассказывают. А я не верю. А кто рассказывает, те не понимают, отчего не верю. Им-то понятно, они слышали и видели.
Ну вот не могу поверить, что меня можно бояться. Правда. Не могу поверить и, думаю, не поверю никогда. Это не укладывается в мою картину мира.
Уже писал недавно об этом. Про любовь писал.
Свернуть
