Дед Снегур и Морозочка

Глава 8

Тим снова схватился за «Викарил», а Эстер ахнула:

– О боже! Я о ней не подумала!

Чеслав крякнул.

– Все устали. Езжайте на дачу, завтра поговорим.

Морков встал, пошатнулся и схватился за стол.

– Никогда не употреблял «Викарил», – протянул Димон, – но, похоже, он сильно подавляет двигательную функцию.

Тим попытался сделать шаг, потерпел неудачу и плюхнулся на стул.

– Кто из вас за рулем? – осведомился Гри.

– Муж, – испуганно ответила Эстер, – вообще-то у нас есть шофер, но сегодня мы не захотели пользоваться услугами чужого человека, понимаете? Придется мне сесть за руль.

Марта покосилась на окно, за которым мела декабрьская метель.

– Еще не вечер, а уже стемнело. Вы хорошо управляете автомобилем?

Ротшильд смутилась.

– Не знаю.

– То есть как? – удивился Гри.

Эстер замялась.

– Я получила права год назад, но пока ни разу не водила машину.

– Есть такой анекдот, – захихикала Марта. – У человека спрашивают: «Вы умеете играть на скрипке?» – «Не знаю, не пробовал», – отвечает тот.

– Не смешно, – обиделась Эстер, – я старательно училась, овладела теорией!

– На московских дорогах, в особенности зимой, во время снегопада, теоретические навыки не помогут, – не сдалась Карц, – необходима практика. Я рулю с четырнадцати лет, подростком гоняла по столице без прав, зато теперь ощущаю себя профессионалом, но и я порой испытываю трудности.

– Мы с Таней отвезем Тима и дам в поселок, – предложил Гри, – потом вернемся в Москву. Завтра за автомобилем Моркова к нашему офису пришлют водителя, а хозяин приедет в столицу на такси.

– Отлично, – одобрил Чеслав.

По дороге на дачу Морков порывался принять новую порцию «Викарила», но Эстер решительно отняла у него упаковку. Тим не стал спорить, положил голову жене на плечо и захрапел. Лена тоже заснула, Эстер, сидевшая между ними на заднем сиденье, молча смотрела в боковое окно. Я обернулась:

– Вы как?

– Пребываю в растерянности, – честно ответила она.

– Любая на вашем месте призадумается, – отозвался Гри.

– Тим не вернется к Лене, – решила я приободрить Эстер, – в вашей жизни ничего не изменится.

Ротшильд расстегнула пальто.

– Меня волнует не собственная судьба. Тим очень эмоционален, но без обнаженных нервов хорошим актером не станешь. Боюсь, вы не поймете всей остроты проблемы.

– Попробуйте объяснить, – предложила я, – иногда поговоришь с незнакомым человеком, и делается легче.

Эстер сняла пушистый шарф и осторожно переместила голову сладко посапывающего мужа на спинку сиденья.

– Тим обрел славу и деньги не сразу, поэтому очень боится потерять популярность. Актер – это вам не владелец фабрики. Бизнесмен наладит дело, наймет управляющего и может улетать в Майами, конвейер исправно крутится без хозяина, на счет в банке капают миллионы. А Тим ни копейки не получит, если не выйдет на съемочную площадку. Да, сейчас он в десятке самых высокооплачиваемых звезд России, но его гложет страх: вдруг ему перестанут присылать сценарии? Еще Тим отлично понимает: образ брутального мачо можно эксплуатировать лишь до тридцати пяти, ладно, сорока лет. Дедушка с автоматом кинематографу не нужен, а изменить имидж, став пенсионером, не получится. Чем зарабатывать во второй половине жизни? Разъезжать за грошовый гонорар по провинции для участия в местных фестивалях? Вести корпоративы? Но, если тебя не снимают в кино, интерес публики быстро угаснет, сбитого летчика никуда не позовут. Тимоша безумно боится необеспеченной старости. Сегодня он хватается за все предложения, у него триста пятьдесят пять съемочных дней в году, он участвует в телешоу, постоянно раздает интервью, работает на износ, и все ради того, чтобы скопить капитал. Поэтому мы не заводим детей: ребенок – это огромные расходы и большая ответственность.

– М-да, – отозвался Гри, – вам не позавидуешь.

– Почему? – удивилась Эстер. – Я совсем не чадолюбива. Кто сказал, что человек обязан размножаться? Нам хорошо и вдвоем. Но у Тима началась депрессия, бессонница, повысилась раздражительность, утомляемость, пару раз он упал в обморок в студии. А «Викарил» ему очень помогает. Не секрет, что большая часть шоу-бизнеса и артистического мира сидит на кокаине, антидепрессантах или вульгарно пьет водку. Лекарство – не самый плохой выбор.

– Тиму необходимо изменить стиль жизни, – подала я голос, – нельзя постоянно пришпоривать и бить кнутом усталую лошадь.

– Муж пока не готов притормозить, – призналась Эстер, – и я пребываю в большой тревоге. Боюсь, он будет мучиться из-за того, что не стал искать Лену. Но в чем его вина? Кротову признали мертвой. Ох, мы опять возвращаемся к тому, о чем беседовали в вашем офисе. Бедная Леночка, она столько пережила и имеет право на счастье. Очень жаль Тима, он себя сгрызет за то, что ошибся при опознании тела. Надеюсь, что я стану ему опорой. Здесь налево.

Гри послушно крутанул руль, джип поскакал по накатанной колее.

– До конца поселка, затем направо, под горку, – подсказывала Эстер, – муж Веры Кирилловны выбил самый большой и обособленно расположенный участок. Можно тормозить. Солнышко, проснись, мы добрались до дачи.

Гри не стал заезжать в заваленный снегом двор, пристроил внедорожник у нераскрытых ворот, толкнул калитку и замер. Я подошла к мужу:

– Что-то не так?

Гри глазами показал на цепочку следов, тянущуюся по снегу.

– В доме люди.

– Не может быть! – воскликнул Тим.

– Вероятно, это бомжи, – предположила я, – к сожалению, пустые дачи часто подвергаются набегам маргиналов.

Гри вынул пистолет, я вытащила из сумки электрошокер.

– Ой, – испугался проснувшийся Тим, – у вас оружие?

Я покосилась на Моркова: похоже, мачо-суперагент в реальной жизни не особенно храбрый человек.

– Боюсь, – затряслась Елена.

Эстер обняла ее.

– Я с тобой.

– Сколько входов в доме? – поинтересовался Гри.

– Один, – прошептал Тим, – на окнах решетки, они не открываются. Ох, там свет мелькает.

– Вернитесь в машину, – приказал мой муж, – заблокируйте двери, не высовывайтесь. Таня, я иду первым.

Без особых проблем мы проникли в незапертый дом, Гри поднял указательный палец, я нырнула на веранду и крикнула:

– Чисто.

Муж пнул ногой следующую дверь и объявил:

– Чисто.

Мы продвинулись по коридору, достигли арки, повернули и застыли в изумлении.

В центре просторного каминного зала стояла большая искусственная елка, наполовину украшенная игрушками. Вокруг нее ходила пожилая дама, сохранившая по-девичьи стройную фигуру. Меньше всего незнакомка походила на бездомную. Она была в джинсах и дорогом кашемировом свитере, расшитом мелкими розочками, скрученными из атласной ленты. Ее волосы недавно побывали в руках парикмахера, успешно превратившего седину в золото. Дама аккуратно положила на диван стеклянный красный шар, взяла в руки снеговика из ваты, вздрогнула, обернулась, уронила игрушку и ахнула:

– Кто вы?

– Мама, – закричал Тим, врываясь в гостиную, – мама! Что ты здесь делаешь?

– Вам велено было сидеть в машине, – сердито заметил Гри, – нельзя так рисковать.

– Но это же Вера Кирилловна, – пояснила Эстер, преданной собакой следовавшая за мужем.

На меня внезапно навалилась усталость. Я без приглашения села в одно из двух кресел, покрытых серо-зелеными клетчатыми пледами с вышитыми по углам золотыми львиными мордами, и машинально стала перебирать бахрому. И тут я увидела среди витых шнурочков полосочку ткани с надписью «Wool 100 %. Made in Belgia». Покрывала были чисто шерстяными, я бы не отказалась от таких, жаль только, что их в комплекте всего две штуки, хватило лишь на кресла, на диван было наброшено нечто бордовое, из гобеленовой ткани.

– Мама, мама, – попугаем твердил актер, – что ты здесь делаешь?

Вера Кирилловна отступила к дивану.

– Хотела устроить вам сюрприз. Подумала, что мы, как раньше, встретим тут Новый год! Со старинными игрушками, подарками, как прежде! Решила устроить вечер воспоминаний.

– Дед Снегур и Морозочка, – засмеялась Эстер, – мне о них Тим рассказывал! А как вы сюда добрались?

– На такси, – ответила Морковкина, бросив на невестку неожиданно злой косой взгляд, – я заказала машину, доехала без хлопот, растопила котел, сняла с чердака елку. О, вы с друзьями? Сейчас приготовлю чай.

– Могу помочь, – мигом вызвалась я. – А кто такие Дед Снегур и Морозочка?

Вера Кирилловна провела меня в кухню и, округлив яркие, необычайно зеленые глаза, поинтересовалась:

– Как вас зовут?

– Таня, – представилась я.

– Вас не затруднит протереть чашки? – попросила Морковкина, протягивая мне полотенце. – Когда Тим был маленьким, мы всегда уезжали сюда на школьные каникулы и организовывали для всех детей поселка елку. Я актриса, а муж не имел никакого отношения к искусству, он был директором крупного завода, управлял им до самой смерти. Супруг обладал уникальным даром руководителя. Ах, если я начну рассказывать о Николаше, меня не остановить. Так вот, про Новый год. Праздника без Деда Мороза и Снегурочки не получится, эти роли исполняли наши лучшие друзья, а заодно и соседи по дачному поселку Антон и Лилечка Крутиковы. Лиля ростом под метр восемьдесят, очень крупная, Антоша ей до плеча не доставал, крайне субтильный. Когда Крутиковы первый раз появились перед детьми в костюмах, все не удержались от смеха. Здоровенная Снегурочка и карманный Дед Мороз. Дети начали хохотать, взрослые тоже развеселились. Лилечка и Антоша люди с чувством юмора, они совершенно не комплексовали по поводу своего роста. Лиля отцепила у мужа бороду, привязала ее на свой подбородок и объявила: «Спокойствие. К вам пришли Дед Снегур и Морозочка. Мы живем на Северном полюсе и припасли много подарков». С тех пор и повелось: у всех Мороз и Снегурочка, а у нас Снегур и Морозочка. Танечка, можете взять поднос с посудой?

Мы вернулись в гостиную, Вера Кирилловна осторожно поместила на стол чайник, повернулась к Тиму и вскрикнула:

– Кто там?

– Где? – прикинулся дурачком сын.

– В кресле, у камина, – дрожащим голосом пролепетала мать.

Несмотря на талант лицедея, в обыденной жизни Тим, похоже, притворяться не умел.

– Там? Ах да, совсем забыли! – фальшиво воскликнул он. – Мамуля, познакомься, Наташа Кротова, сестра моей первой жены. Помнишь Лену?

– Ее невозможно забыть, – со злостью выпалила Вера Кирилловна, – поссорила нас! Из-за нее твой отец первый инфаркт заработал. С какой стати сюда приперлась сестрица этой мерзавки?

Лена опустила голову, Эстер взяла свекровь под локоть.

– Верочка, Наташа тяжело заболела.

– А мы при чем? – покраснела пожилая дама.

– У бедняжки нет ни одного родного человека, кроме Тима, – журчала Ротшильд, – мы обязаны ей помочь.

– С какой стати? – возмутилась Вера Кирилловна. – Назовите хоть одну причину!

– В родном городе Наташе не сделают нужную операцию, – неуверенно поддержал Эстер Тим, – вот и пришлось ей спешить в Москву.

– Откуда вы? – резко спросила Вера.

– Издалека… – прошептала Лена, – простите!

Вера Кирилловна резво подбежала к гостье.

– Слушайте, ваша сестра была злым гением Тима, она увела его у невесты, запретила общаться с родителями, заставила бросить театр и сниматься в ужасных сериалах. Елене требовались деньги, чем больше, тем лучше. Она не шла ни на какие контакты с нами, не подзывала Тима к телефону, если слышала мой голос. Николай Ефимович страшно переживал, у него случился инфаркт, а я слегла с гипертонией. Но Лена даже тогда не отпустила мужа в отчий дом. И как теперь я должна к вам относиться? Надеетесь получить деньги и внимание? Но где вы были раньше? Почему не приструнили сестру, а?

– Мама, – попытался остановить разгневанную Веру Тим, – успокойся. Мы не думали, что ты очутишься на даче.

– Не хотели рассказывать вам о Наташе, – вступила в разговор Эстер, – предполагали, что она поживет здесь недолго.

– Вот оно что! – дернулась свекровь. – Это моя дача! Николай Ефимович построил этот дом для друзей! Наталья, покиньте нас.

– На улице метель, – возмутился Тим, – холод, непогода. Не веди себя, как злобная мачеха из сказки.

– Сейчас я уйду, – прошептала Лена, – зря Соня писала письма. Я чувствовала, это добром не закончится.

– Никуда ты не двинешься, сиди, – приказал Морков. – Мама, ради меня, пусть Наташа останется.

Вера Кирилловна нахмурилась, покусала губы и неохотно промямлила:

– Ладно. Исключительно из-за сына соглашаюсь. Эстер, я на тебя сердита. Почему ты не позвонила, не предупредила? Знаешь ведь Тима, он без меры жалостлив, бескорыстен, готов всем помогать, дает деньги каждому, кто попросит!

Я исподтишка глянула на Эстер. Из нашей беседы в машине у меня сложилось впечатление, что Морков жадноват: они с супругой не хотят заводить ребенка, потому что придется тратить на него деньги. Впрочем, матерям свойственно идеализировать детей.

– Хорошо, – внезапно улыбнулась Вера, – пусть Наташа выпьет с нами чаю.

– Фу, – выдохнул Тим, – мама, я тебя обожаю.

Морковкина кивнула и зажгла торшер.

Лена подняла голову, на ее лицо упал яркий свет лампы.

– Спасибо.

Вера Кирилловна взвизгнула.

– Кто это?

– Наташа Кротова, – быстро подсказала Эстер.

– Они с Еленой близнецы? – закричала свекровь. – Невероятное сходство. Так не бывает! Не врите мне!

В комнате повисла тишина.

Кротова выпрямилась.

– Я действительно Лена, ваша первая невестка. Я не погибла в ущелье. Понимаю, что это сообщение вас не обрадует, но из песни слов не выкинешь. Добрый вечер, рада была услышать из ваших уст откровенное мнение о себе.

Вера Кирилловна беспомощно оглянулась, съежилась, потом жалобно сказала:

– Эста, принеси воды, таблетку запить.

Ротшильд опрометью бросилась в коридор. Через пару секунд она принесла бутылку, открутила пробку, налила минералку в хрустальный стакан и подала его свекрови. Все происходило в полнейшей тишине, было слышно лишь мелодичное звяканье, его издавал удивительной красоты браслет на запястье Эстер: белые, желтые и красные «яблоки» из эмали, прикрепленные к золотой пластине. Очень оригинальная, дорогая, скорее всего антикварная вещь.