Дарю тебе небо – Любовь Ласточки

Глава 17

После того как сёстры закончили с Ладиным макияжем, Лида, сославшись на усталость и недомогание, осталась в комнате, а Лада убежала на кухню. Она надела фартук, повязала на голову косынку и, напевая себе под нос фрагменты недавно прослушанной в комнате Лиды арии Дон Жуана, достала из морозилки курицу для бульона и принялась её чистить.

Она была безмерно благодарна сестре за то, что та, несмотря на своё по-настоящему страшное горе, проявила исключительное понимание и тактичность в отношении Ладиной сердечной склонности. Впрочем, в этом была вся Лида – как бы больно ни было ей самой и как бы это ни отражалось на её отношении к другим людям (вот и Влада Лида обвиняла в случившемся, причём действительно имела для этого веские основания), она всегда умела справиться со своими эмоциями и не дать им взять верх над подлинными человеческими ценностями и тем, что по-настоящему справедливо.

Кроме того, Лада отчётливо понимала, что только Лиде могла доверить свой секрет без всякой боязни, что её наградят сочувственным взглядом, а то и выскажут открыто демонстрирующее полное моральное невежество и недалёкость своего изъявителя умозаключение, что, мол, негоже «молодой и здоровой девушке» связывать свою судьбу с «инвалидом». Лада почему-то не сомневалась, что любой другой недочеловек непременно брякнул бы ей подобную гадость. Даже мать Влада сначала недвусмысленно намекнула на это – правда, лишь потому, что хотела уберечь сына от жестокого разочарования и неизбежно связанной с ним душевной травмы. Однако же не факт, что у всякого, кто, не задумываясь, объявил бы Влада «калекой», могли бы быть к этому столь же искренние побуждения таким образом его защитить. Лиде же, несмотря на всю её вполне объяснимую неприязнь к Владу, достало деликатности вообще не затронуть этот щекотливый вопрос: сестра ограничилась лишь указанием на разницу в возрасте между Ладой и её избранником, ни единым словом не выдав унизительной для Лады и Влада жалости и сочувствия. Лада знала, что так и будет, поэтому без опаски могла доверить сестре свою сердечную тайну.

Продолжая увлечённо напевать понравившуюся арию, девушка как следует промыла очищенную курицу, положила её в большую эмалированную кастрюлю, залила водой и поставила варить.

Покончив с предварительными приготовлениями, Лада уселась за стол в ожидании, когда вода в бульоне забулькает и можно будет снимать первую пену, и, устало облокотившись на спинку стула, задумалась. Лечащий врач Влада ещё в первое её посещение, когда она справлялась о его здоровье, была не на шутку встревожена его психологическим состоянием. Она сказала, что пациент упорно отказывается принимать пищу, и, если так пойдёт дальше, процесс его выздоровления существенно затянется. Врач намекнула, что организм Влада может перестроиться до такой степени, что начнётся процесс отторжения любой пищи, и тогда придётся перейти на искусственное питание парентеральным способом. Всё это в конечном счёте грозит осложнить восстановление пострадавшего в результате травм организма настолько, что Влад, окончательно ослабнув, не сможет вставать с постели, что неизбежно приведёт к атрофии мышц и, как следствие, начнут появляться пролежни. Не говоря уже о необратимых изменениях в центральной и периферической нервной системе, что может закончиться полной потерей трудоспособности и в итоге инвалидностью.

Услышав всё это, Лада встревожилась не на шутку, но всё же не решилась сказать об этом матери Влада, чтобы раньше времени не причинять и без того убитой горем женщине лишних беспокойств, которые, как искренне верила девушка, вполне могли оказаться беспочвенными.

Как медик, Лада знала, что лучшим средством для наиболее быстрого и верного восстановления сил является свежесваренный куриный бульон с кусочками белого мяса. И теперь она как раз и занималась тем, чтобы обеспечить для Влада такое питание. Она понимала, что Влад, скорее всего, откажется от её скромного, но в данных обстоятельствах исключительно полезного приношения, и придумала на этот случай одну маленькую хитрость, которая, как она надеялась, должна была непременно убедить Влада попробовать сваренное специально для него лакомство.

Когда бульон подоспел, Лада сняла в последний раз накипь, вынула курицу с заранее счищенной кожей и аккуратно порезала белое волокнистое мясо грудки на мелкие кубики. Затем достала подготовленную заранее литровую стеклянную банку, скинула в неё ножом с разделочной доски нарезанное куриное мясо и налила до самого горлышка прозрачной посудины янтарного бульона.

Старательно навинтив крышку, девушка бережно завернула банку с бесценным содержимым в два скрещённых между собой бумажных листа, которые тут же немного пропитались куриным жиром, убрала всё это добро в целлофановый пакет, завернула, завязав сверху узел, и уложила в хозяйственную сумку.

Покончив с этим, Лада быстро помыла руки, скинула фартук и косынку, заново причесалась, накинула поверх сарафана строгую тёмно-синюю блузку, надела туфли, снова расчесала и уложила волосы, в последний раз придирчиво посмотрелась в зеркало и направилась в больницу.

Дверь в палату Влада была приоткрыта. Девушка осторожно распахнула её чуть пошире, с какой-то безотчётной тревогой пригляделась и прислушалась.

Влад, по-прежнему весь в бинтах и с приподнятой на вытяжке ногой, лежал на спине, безучастно устремив взгляд к потолку. Его глаза уже не были скрыты за внушавшими некий трепетный ужас хирургическими пластырями, но состояние Лады, мысленно приготовившейся увидеть на месте больших и лучистых серых глаз Влада всё что угодно, легче от этого не стало. Она тихонько приподнялась на цыпочки и постаралась сфокусировать взгляд на этих бесконечно милых и обаятельных, но беспощадно истерзанных глазах.

Склеры были все красные и заплывшие. Несмотря на то что Лада была готова к такому зрелищу, кровоподтёки на белках и, судя по всему, внутренние кровоизлияния в радужных оболочках обоих глаз её ужаснули. Но девушка постаралась взять себя в руки, подавить рвавшийся наружу крик отчаяния и сконцентрировать внимание на том, как отражается в покалеченных глазах паренька дневной свет, чтобы иметь возможность оценить, может ли он хоть что-то видеть.

Так ничего и не поняв, Лада обречённо вздохнула и, тихонько постучавшись, робко вошла в палату, держа в правой руке довольно тяжёлую хозяйственную сумку.

– Здорóво, дружочек, – сказала она нарочито бодрым тоном и приветливо улыбнулась.

Влад не пошевелился – он продолжал всё так же отрешённо глядеть в потолок.

Лада осмотрелась вокруг и невольно удивилась сама на себя. Она до такой степени была поглощена этим бедным парнишкой, настолько беспокоилась о его состоянии, что только сейчас заметила его мать, примостившуюся на краешке низенького стула и склонившуюся к сыну.

– Ой, тёть Марин, здрасьте, – Лада растерянно заморгала. – Извините, я вас не заметила. Ну, как у вас дела?

– Да так. Потихонечку, – ответила Марина, взглянув на Влада с нежностью и одновременно – с плохо скрываемым беспокойством. – Слава недавно приходил – ушёл минут пятнадцать назад. И Стас обещал зайти сегодня. Ждём с минуты на минуту.

Лада от неожиданности вздрогнула. Растерянно открыла рот. Потом закрыла и изумлённо уставилась на Марину. Та ответила ей предостерегающим взглядом.

– А-а, – протянула Лада. – Ну да. Конечно.

Девушка подошла к столу с почерневшей и потёртой в нескольких местах полировкой, постелила на него бумажные салфетки и вытащила из сумки свой бесценный свёрток. Лада ловко развязала узелок, достала из пакета приятно согревающее пальцы содержимое, торопливо развернула бумагу и отвинтила крышку банки.

По палате мгновенно поплыл изумительный запах свежесваренной курятины.

– Вот, – сказала она, снова устремив встревоженный взгляд на Влада и стараясь разглядеть его глаза. – Тебе подарок. От Лиды. Самый вкусный на свете куриный бульон. Она сама его приготовила. Специально и исключительно для тебя.

Услышав имя Лиды, Влад чуть подался вперёд, но тут же занял прежнее положение и закрыл глаза.

– Вот что, – сказала Лада, аккуратно поправляя под головой Влада подушку и одновременно стараясь как-то усадить его на кушетке. – Давай-ка мы с тобой пообедаем.

Девушка зачерпнула заранее приготовленной ложкой немного наваристого янтарного бульона и небольшой кусочек мяса и поднесла ложку ко рту Влада.

Но тот, к несказанному огорчению Лады и неотрывно наблюдавшей за её бессмысленными манипуляциями Марины, даже не шелохнулся, не открыл глаз и не разомкнул губ. Влад просто повис на руках у оторопевшей Лады, словно безвольная тряпичная кукла.

Лада повернулись к Марине, и их взгляды встретились. Девушка и женщина смотрели друг на друга с нескрываемым ужасом и отчаянием.

– Сынок… – произнесла Марина, её голос заметно дрожал. – Ты полежи пока. Мы выйдем… ненадолго. Не скучай, мы скоро вернёмся.

Она неуверенно направилась к двери и взглядом поманила за собой Ладу. Та вернула Влада в прежнее положение, снова поправила ему подушку и, тихо вздохнув, последовала за ней.

– Тёть Марин, – тихо произнесла Лада, когда они оказались за дверью палаты. – Я, конечно, всё понимаю, но зачем вы солгали ему… Про Стаса?

– Ой, Ладусь, я в полном отчаянии! – Марина горько вздохнула. – Сегодня его лечащий врач мне сообщила, что Влад с самого первого дня своего пребывания здесь и до сих пор отказывается от еды. Если так пойдёт дальше, мы можем… потерять его. А я этого не переживу. Я уже лишилась одного сына и могу с уверенностью сказать – этой боли мне хватит на всю мою жизнь. А что касается Влада… Да ты и сама всё видишь.

– Да, – устало призналась Лада. – Я знала, что Влад ничего не ест. Мне сказала об этом его лечащий врач… несколько дней назад.

Она немного помолчала и тихо добавила извиняющимся тоном:

– Я видела, в каком вы находились состоянии, и решила вас не огорчать… раньше времени. Надеялась, что всё образуется.

Они прошли по коридору и присели на чёрный, обтянутый потрескавшейся кожей диван. Марина серьёзно и внимательно поглядела на Ладу и негромко спросила:

– Ты поэтому принесла ему куриный бульон, да? – женщина продолжала изучать взглядом миловидное лицо своей юной собеседницы с неброским макияжем. – Небось сама приготовила, а сказала на сестру.

Лада снова кивнула и пояснила:

– Это была моя небольшая уловка. Я надеялась, что так он хоть что-то поест.

– Вот видишь, ты тоже его обманула, – вздохнула Марина. – И, так же как и я, сделала это из лучших побуждений.

– Да, но сказать ему про Стаса… Что он сейчас придёт… Мне кажется, это уже слишком. И потом, вы же мне говорили, что Влад всё понял. Что сам сказал вам о том, что брата больше нет. Или я что-то не так поняла?

– Да нет, ты всё поняла верно, – печально отозвалась Марина. – Но мне почему-то на данный момент захотелось, чтобы он поверил в то, что это не так. Чтобы хоть как-то вернуть его к жизни… Пробудить желание что-то поесть. Ну, не знаю, как тебе объяснить.

– Я понимаю, – отозвалась Лада. – Но, честно говоря, мне думается, что это не лучшая идея. Нельзя же постоянно поддерживать в нём ложную надежду. Вы убеждаете Влада, что Стас придёт, а его всё нет и нет. Вы не подумали, насколько жестоко Влад может разочароваться? И тогда он до такой степени замкнётся в себе, что уже ничего нельзя будет с этим сделать.

– Да, – согласилась Марина. – Наверное, ты права. Такого больше не повторится. Обещаю.

– Но Влад уже всё поймёт, – резонно возразила Лада. – Поймёт, что брат не пришёл, и просто перестанет вам доверять.

– Так же, как и тебе, – отозвалась Марина. – Ты ведь тоже солгала ему. Про куриный бульон.

– Да, но моя ложь не так жестока. – Лада устало вздохнула и добавила: – Впрочем, вы правы. Я больше никогда ему не солгу.

Она немного помолчала, а потом устремила на Марину взгляд, исполненной потаённой надежды, смешанной с невыразимым беспокойством, и спросила:

– Как вы думаете, он что-нибудь видит?

– Я так этого и не поняла, к сожалению. Надо будет сегодня же переговорить с офтальмологом.

– Я пойду с вами. Тёть Марин, обязательно попросите отдать вам выписку с результатами осмотра и рекомендациями. А я постараюсь забрать себе дубликат и буду подробно его изучать. Да, и помните, офтальмолог просил вас принести результаты предыдущего обследования Влада? Вы принесли?

Марина кивнула.

– Отлично. Нужно будет снять с этих бланков ксерокопии. Я также возьму их домой и сравню с сегодняшними результатами. Врач обещал нам объяснить всё подробно, рассказать, какие изменения произошли с глазами Влада с тех пор. Но мне бы хотелось самой всё просмотреть. Хорошо?

Марина пожала плечами:

– Конечно. Если ты так хочешь.

– Эх, если бы Влад хотя бы малейшим намёком дал понять, что он что-то видит! – с жаром произнесла Лада.

– Да где уж там! – огорчённо отозвалась Марина. – Он так тоскует по брату, что это его состояние заглушило в нём даже насущные потребности. Впрочем, я его понимаю. Понимаю как никто другой. Не знаю, сумею ли я сама когда-нибудь оправиться от этого горя. Чего уж говорить о Владе? Они с братом жили душа в душу.

– Мне кажется, дело не только в этом, – сказала Лада, немного подумав. – По-моему, его изрядно накачивают транквилизаторами… Если не чем-то похуже. Вот что, – её глаза решительно сверкнули, – если моя догадка верна, то так больше продолжаться не может. Я сейчас же пойду к его лечащему врачу и всё выясню. И если это то, о чём я думаю, нужно будет настоятельно потребовать отменить эти назначения. Немедленно.

Лада встала, намереваясь пойти к лечащему врачу Влада, но Марина поймала её за руку и слегка притянула к себе:

– Подожди. Ты прямо вот так и собираешься уйти? Даже не попрощавшись с Владом?

– Конечно же нет! – Лада смутилась. – Просто я непременно должна выяснить, чем они его пичкают, и положить этому конец. А потом я обязательно зайду к Владу и просижу с ним хоть целый день, – её губы тронула мягкая улыбка, – я сегодня никуда не тороплюсь.

– К лечащему врачу я пойду с тобой, – сказала Марина тоном, не допускающим возражений. – Если ты считаешь, что они дают ему какой-то недопустимый препарат… или даже несколько препаратов, мне тоже необходимо выяснить, что происходит. Но это можно сделать и позже. При нас же они всё равно ничего ему не дадут и не вколют. Влад знает, что мы здесь, и он нас ждёт. Нельзя его подводить.

– Да. Вы правы, – отозвалась Лада. Она подошла к стоящему в коридоре кулеру для воды, вытащила из стопки прикреплённых к аппарату пластиковых стаканов один, налила в него чуть тёплой прозрачной жидкости и протянула Марине. – Вот возьмите, попейте.

Марина приняла у Лады стакан и искренне поблагодарила.

– Не за что, – отмахнулась Лада, взяла другой стакан и налила ещё порцию. – Я, пожалуй, тоже попью. Что-то во рту пересохло. – Она пригубила немного воды и сказала: – А ещё стакана четыре мы нальём для Влада. Пусть они стоят у него в палате на случай, если ему захочется попить.

– Я принесла полуторалитровый термос, – сообщила Марина. – Но ты права. Там горячая вода, а Владу наверняка захочется попить воды комнатной температуры. К тому же в его состоянии он просто не сможет налить воду из термоса. Так что ты предложила более удачное решение. Спасибо тебе.

Лада кивнула, допила воду, выбросила свой стакан в стоявшее рядом ведро и стала наполнять водой новые стаканы для Влада. Они с Мариной взяли по два стакана и поспешно вернулись в палату.

Когда они вошли, Влад продолжал всё так же неподвижно лежать на кушетке. Его покалеченные, в сплошных кровоподтёках глаза снова были открыты и неотрывно смотрели в потолок. И только по изредка вздымавшейся и опускавшейся грудной клетке можно было понять, что он ещё дышит.

– Сыночек, милый, хочешь попить водички? – ласково обратилась к нему Марина. – Мы с Ладочкой принесли целых четыре стакана и, если нужно, возьмём ещё – столько, сколько ты захочешь.

Ответом ей было раздирающее душу звенящее молчание.

Лада придвинула ещё один находившийся в палате ободранный стул, поставила его рядом со стулом Марины, присела, слегка облокотившись на спинку, и внимательно оглядела хрупкую фигурку Влада, прикрытую больничным одеялом. И тут её взгляд случайно упал на покоившуюся поверх одеяла правую руку, сжимавшую включённый, судя по всему, мобильный телефон.

– Тёть Марин, смотрите! – воскликнула Лада. – Что это у него?

Она перехватила взгляд Марины и кивнула в сторону лежавшего в руке Влада устройства. Затем осторожно наклонилась, протянула руку и мягко дотронулась до запястья Влада. Оно было ледяным, но девушка всё равно почувствовала, что, как только она к нему прикоснулась, всё её тело словно бы мгновенно пронзило мощнейшим разрядом электричества.

Лада невольно подивилась сама на себя. Вот чёрт! Нет, с этим надо срочно что-то делать – иначе у неё реально снесёт крышу! Неужели этот неподвижно лежащий в бинтах паренёк с покалеченными глазами и изувеченной жизнью настолько глубоко волнует её сердце и мысли, что её вот так пробирает от одного прикосновения? Она очень бережно разогнула пальцы Влада, вытащила мобильный телефон и поднесла его на уровень глаз.

На подсвеченном зеленоватым светом дисплее отражался текст открытого SMS-сообщения. Лада пробежала его глазами. Её тонкие пальцы нервно сжали корпус телефона и легонько задрожали.

– Что там? – взволнованно спросила Марина, заглядывая через плечо девушки. Она сама несколько дней назад принесла сыну его телефон и положила на прикроватную тумбочку. Лада молча передала ей трубку, и Марина увидела высветившиеся на зелёном фоне тёмно-коричневые буквы:

«Прости. Прощай.

Светлана».

Вот так. Просто и лаконично. Всего три слова. Но Лада вдруг ощутила такую жгучую боль за Влада, что чуть было не расплакалась прямо в палате.

– Вот же выдра болотная! – воскликнула она и с досады стукнула миниатюрным кулачком с безупречным перламутровым маникюром на маленьких ноготках по своей острой коленке. Марина взглянула на Ладу, и этот взгляд был проникнут подлинным материнским теплом. Впервые в жизни оно было обращено не к её сыновьям.

Лада улыбнулась. Она уже выявила для себя одну весьма любопытную, бесконечно приятную и обнадёживающую деталь, на которую Марина пока ещё не обратила внимания.

– Мне интересно другое, – задумчиво произнесла Марина. – Как эта девица узнала номер его телефона? Влад как-то обмолвился, что никогда ей его не давал.

Лада безразлично пожала плечами и предположила:

– Возможно, Влад когда-то позвонил ей с него по рассеянности, номер отобразился в памяти её мобильника, и она его сохранила и обозначила в своей телефонной книжке. Но разве это важно? Важно другое!

Лицо девушки озарилось безмятежнейшим счастьем, и она пояснила:

– Если Влад смог открыть и прочесть это сообщение – значит он видит! Понимаете, тёть Марин? Влад видит! И не просто различает свет, а может читать!

– А ведь и правда! – Марина счастливо улыбнулась. – Сыночек, миленький, ты же видишь, да? Ну хоть чуть-чуть?

Голова Влада продолжала неподвижно лежать на подушке. И вдруг увлечённые своим потрясающим открытием девушка и женщина услышали очень тихий, но глубокий голос – слегка хрипловатый, красивого тембра:

– Прошу вас, заберите отсюда этот аппарат. Он мне больше не нужен. Я держал его только ради звонков и весточек Стаса. А он уже не позвонит… И никогда ничего не напишет и не пришлёт.

В палате мгновенно воцарилась оглушительная пустота, в которой можно было задохнуться… Сгореть… Разбиться в кровавую лепешку… И эта пустота стремительно и неотвратимо перекрывала собою робкие побеги тех светлых надежд, что ещё несколько мгновений назад поселились в чутких сердцах Марины и Лады.