Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
XXII
Патмосов первый прервал молчание.
– Вы должны теперь открыться следователю, – сказал он, – сейчас у него трое в подозрении, и из них двое совсем невинны.
– Но как? Я тогда должен рассказать все? Открыть ее имя! Я не могу! – воскликнул Санин.
– Слушайте. Я помогу вам. Идите к следователю, расскажите ему факт убийства, а причину придумайте, какую хотите. Он любил женщин, был развратник.
– А эти письма? – сказал Санин. – По которым вы додумались?
Патмосов вынул их из кармана и решительно протянул Санину.
– Возьмите их и уничтожьте!
Санин жадно схватил их и воскликнул:
– О, теперь я спокоен! Берите меня!
– Нет, нет, вы сами!
– Согласен.
Патмосов сказал адрес и поднялся с кресла. Волнение душило его. Спокойствие Санина было трогательнее его недавнего отчаяния.
– Я иду! Вам надо приготовиться.
– Я теперь Голиаф! – засмеялся Санин. – В одиннадцать у него в камере!
Патмосов выбежал из мастерской.
Он вернулся домой и тотчас позвал к себе хозяйку, продиктовал ей друг за другом два любовных письма и записку с назначением свидания, подписав их все буквою "В".
– Все!
Молодая женщина встала.
– А теперь вы эти записки покажете мужу, – смеясь, сказала она.
– Да, да! Вы рискуете, – в тон ей ответил Патмосов и потом серьезно сказал: – Вы спасаете честь женщины, как люди понимают ее, и спокойствие семьи.
