Полное собрание сочинений. Том 27. Август 1915 – июнь 1916

V. Раздел мира между союзами капиталистов

Монополистические союзы капиталистов, картели, синдикаты, тресты, делят между собою прежде всего внутренний рынок, захватывая производство данной страны в свое, более или менее полное, обладание. Но внутренний рынок, при капитализме, неизбежно связан с внешним. Капитализм давно создал всемирный рынок. И по мере того, как рос вывоз капитала и расширялись всячески заграничные и колониальные связи и «сферы влияния» крупнейших монополистических союзов, дело «естественно» подходило к всемирному соглашению между ними, к образованию международных картелей.

Это – новая ступень всемирной концентрации капитала и производства, несравненно более высокая, чем предыдущие. Посмотрим, как вырастает эта сверхмонополия.

Электрическая промышленность – самая типичная для новейших успехов техники, для капитализма конца XIX и начала XX века. И всего более развилась она в двух наиболее передовых из новых капиталистических стран, Соединенных Штатах и Германии. В Германии на рост концентрации в этой отрасли особо сильное влияние оказал кризис 1900 года. Банки, к тому времени достаточно уже сросшиеся с промышленностью, в высшей степени ускорили и углубили во время этого кризиса гибель сравнительно мелких предприятий, их поглощение крупными. «Банки, – пишет Ейдэльс, – отнимали руку помощи как раз у тех предприятий, которые всего более нуждались в ней, вызывая этим сначала бешеный подъем, а потом безнадежный крах тех обществ, которые были недостаточно тесно связаны с ними»¹³⁸.

В результате концентрация после 1900 года пошла вперед гигантскими шагами. До 1900 года было восемь или семь «групп» в электрической промышленности, причем каждая состояла из нескольких обществ (всего их было 28) и за каждой стояло от 2 до 11 банков. К 1908–1912 гг. все эти группы слились в две или одну. Вот как шел этот процесс:

Группы в электрической промышленности:

Знаменитое А. Е. G. (Всеобщее общество электричества), выросшее таким образом, господствует над 175–200 обществ (по системе «участий») и распоряжается общей суммой капитала приблизительно в 1¹/₂ миллиарда марок. Одних только прямых заграничных представительств оно имеет 34, из них 12 акционерных обществ, – более чем в 10 государствах. Еще в 1904 г. считали, что капиталы, вложенные немецкой электрической промышленностью за границей, составляли 233 миллиона марок, из них 62 млн. в России. Нечего и говорить, что «Всеобщее общество электричества» представляет из себя гигантское «комбинированное» предприятие с производством – число одних только фабрикационных обществ у него равняется 16 – самых различных продуктов, от кабелей и изоляторов до автомобилей и летательных аппаратов.

Но концентрация в Европе была также составной частью процесса концентрации в Америке. Вот как шло дело:

Таким образом сложились две электрические «державы»: «других, вполне независимых от них, электрических обществ на земле нет», – пишет Гейниг в своей статье: «Путь электрического треста». О размере оборотов и величине предприятий обоих «трестов» некоторое, далеко не полное, представление дают следующие цифры:

И вот в 1907 году между американским и германским трестом заключен договор о дележе мира. Конкуренция устраняется. «Вс. эл. К^о» (G. Е. С.) «получает» Соединенные Штаты и Канаду; «Вс. об-ву эл.» (А. Е. G.) «достается» Германия, Австрия, Россия, Голландия, Дания, Швейцария, Турция, Балканы. Особые – разумеется, тайные – договоры заключены относительно «обществ-дочерей», проникающих в новые отрасли промышленности и в «новые», формально еще не поделенные, страны. Установлен взаимный обмен изобретениями и опытами¹³⁹.

Понятно само собою, насколько затруднена конкуренция против этого, фактически единого, всемирного треста, который распоряжается капиталом в несколько миллиардов и имеет свои «отделения», представительства, агентуры, связи и т. д. во всех концах мира. Но раздел мира между двумя сильными трестами, конечно, не исключает передела, если отношения силы – вследствие неравномерности развития, войн, крахов и т. п. – изменяются.

Поучительный пример попытки такого передела, борьбы за передел, представляет керосиновая промышленность.

«Керосиновый рынок мира, – писал Ейдэльс в 1905 году, – и теперь еще поделен между двумя крупными финансовыми группами: американским «Керосиновым трестом» (Standard Oil С-у) Рокфеллера и хозяевами русской бакинской нефти, Ротшильдом и Нобелем. Обе группы стоят в тесной связи между собою, но их монопольному положению угрожают, в течение вот уже нескольких лет, пятеро врагов»¹⁴⁰: 1) истощение американских источников нефти; 2) конкуренционная фирма Манташева в Баку; 3) источники нефти в Австрии и 4) в Румынии; 5) заокеанские источники нефти, особенно в голландских колониях (богатейшие фирмы Самюэля и Шелля, связанные также с английским капиталом). Три последние ряда предприятий связаны с немецкими крупными банками, с крупнейшим «Немецким банком» во главе. Эти банки самостоятельно и планомерно развивали керосиновую промышленность, например, в Румынии, чтобы иметь «свою» точку опоры. В румынской керосиновой промышленности считали в 1907 году иностранных капиталов на 185 млн. франков, в том числе немецких 74 млн.¹⁴¹.

Началась борьба, которую в экономической литературе так и называют борьбой за «дележ мира». С одной стороны, «Керосиновый трест» Рокфеллера, желая захватить все, основал «общество-дочь» в самой Голландии, скупая нефтяные источники в Голландской Индии и желая таким образом нанести удар своему главному врагу: голландско-английскому тресту «Шелля». С другой стороны, «Немецкий банк» и другие берлинские банки стремились «отстоять» «себе» Румынию и объединить ее с Россией против Рокфеллера. Этот последний обладал капиталом неизмеримо более крупным и превосходной организацией транспорта и доставки керосина потребителям. Борьба должна была кончиться и кончилась в 1907 году полным поражением «Немецкого банка», которому оставалось одно из двух: либо ликвидировать с миллионными потерями свои «керосиновые интересы», либо подчиниться. Выбрали последнее и заключили очень невыгодный для «Немецкого банка» договор с «Керосиновым трестом». По этому договору, «Немецкий банк» обязался «не предпринимать ничего к невыгоде американских интересов», причем было, однако, предусмотрено, что договор теряет силу, если в Германии пройдет закон о государственной монополии на керосин.

Тогда начинается «керосиновая комедия». Один из финансовых королей Германии, фон Гвиннер, директор «Немецкого банка», через своего частного секретаря, Штауса, пускает в ход агитацию за керосиновую монополию. Весь гигантский аппарат крупнейшего берлинского банка, все обширные «связи» приводятся в движение, пресса захлебывается от «патриотических» криков против «ига» американского треста, и рейхстаг почти единогласно принимает 15 марта 1911 года резолюцию, приглашающую правительство разработать проект о керосиновой монополии. Правительство ухватилось за эту «популярную» идею, и игра «Немецкого банка», который хотел надуть своего американского контрагента и поправить свои дела посредством государственной монополии, казалась выигранной. Немецкие керосиновые короли предвкушали уже гигантские прибыли, не уступающие прибылям русских сахарозаводчиков… Но, во-первых, немецкие крупные банки перессорились между собой из-за дележа добычи, и «Учетное общество» разоблачило корыстные интересы «Немецкого банка»; во-вторых, правительство испугалось борьбы с Рокфеллером, ибо было весьма сомнительно, достанет ли Германия керосина помимо него (производительность Румынии невелика); в-третьих, подоспела миллиардная ассигновка 1913 года на военную подготовку Германии. Проект монополии отложили. «Керосиновый трест» Рокфеллера вышел из борьбы пока победителем.

Берлинский журнал «Банк» писал по этому поводу, что бороться с «Керосиновым трестом» Германия могла бы лишь вводя монополию электрического тока и превращая водяную силу в дешевое электричество. Но, – добавлял он, – «электрическая монополия придет тогда, когда она понадобится производителям; именно тогда, когда будет стоять перед дверьми следующий крупный крах в электрической промышленности и когда те гигантские, дорогие электрические станции, которые строятся теперь повсюду частными «концернами» электрической промышленности и для которых эти «концерны» теперь уже получают известные отдельные монополии от городов, государств и пр., будут не в состоянии работать с прибылью. Тогда придется пустить в ход водяные силы; но их нельзя будет превращать на государственный счет в дешевое электричество, их придется опять-таки передать «частной монополии, контролируемой государством», потому что частная промышленность уже заключила ряд сделок и выговорила себе крупные вознаграждения… Так было с монополией кали, так есть с керосиновой монополией, так будет с монополией электричества. Пора бы нашим государственным социалистам, дающим себя ослепить красивым принципом, понять наконец, что в Германии монополии никогда не преследовали такой цели и не вели к такому результату, чтобы приносить выгоды потребителям или хотя бы предоставлять государству часть предпринимательской прибыли, а служили только к тому, чтобы оздоровлять на государственный счет частную промышленность, дошедшую почти до банкротства»¹⁴².

Такие ценные признания вынуждены делать буржуазные экономисты Германии. Мы видим здесь наглядно, как частные и государственные монополии переплетаются воедино в эпоху финансового капитала, как и те и другие на деле являются лишь отдельными звеньями империалистской борьбы между крупнейшими монополистами за дележ мира.

В торговом судоходстве гигантский рост концентрации привел тоже к разделу мира. В Германии выделились два крупнейших общества: «Гамбург – Америка» и «Северогерманский Ллойд», оба с капиталом по 200 млн. марок (акций и облигаций), с пароходами, стоящими 185–189 млн. марок. С другой стороны, в Америке 1 января 1903 г. образовался так называемый трест Моргана, «Международная компания морской торговли», объединяющая американские и английские судоходные компании, числом в 9, и располагающая капиталом в 120 млн. долларов (480 млн. марок). Уже в 1903 году между германскими колоссами и этим американо-английским трестом заключен был договор о разделе мира в связи с разделом прибыли. Немецкие общества отказались от конкуренции в деле перевозок между Англией и Америкой. Было точно установлено, кому какие гавани «предоставляются», был создан общий контрольный комитет и т. д. Договор заключен на 20 лет, с предусмотрительной оговоркой, что в случае войны он теряет силу¹⁴³.

Чрезвычайно поучительна также история образования международного рельсового картеля. В первый раз английские, бельгийские и немецкие рельсовые заводы сделали попытку основать такой картель еще в 1884 г., во время сильнейшего упадка промышленных дел. Согласились не конкурировать на внутреннем рынке вошедших в соглашение стран, а внешние поделить по норме: 66 % Англии, 27 % Германии и 7 % Бельгии. Индия была предоставлена всецело Англии. Против одной английской фирмы, оставшейся вне соглашения, была поведена общая война, расходы на которую покрывали известным процентом с общих продаж. Но в 1886 г., когда из союза вышли две английские фирмы, он распался. Характерно, что соглашения не удавалось достигнуть во время последовавших периодов промышленного подъема.

В начале 1904 года основан стальной синдикат в Германии. В ноябре 1904 г. возобновлен международный рельсовый картель по нормам: Англии – 53,5 %, Германии – 28,83 %, Бельгии – 17,67 %. Затем присоединилась Франция с нормами 4,8 %, 5,8 % и 6,4 % в первый, второй и третий год, сверх 100 %, т. е. при сумме 104,8 % и т. д. В 1905 г. присоединился «Стальной трест» Соединенных Штатов («Стальная корпорация»), затем Австрия и Испания. «В данный момент, – писал Фогелыптейн в 1910 г., – дележ земли закончен, и крупные потребители, в первую голову государственные железные дороги, – раз мир уже поделен и с их интересами не считались – могут жить, как поэт, на небесах Юпитера»¹⁴⁴.

Упомянем еще международный цинковый синдикат, основанный в 1909 году и точно распределивший размеры производства между пятью группами заводов: немецких, бельгийских, французских, испанских, английских; – затем пороховой международный трест, этот, по словам Лифмана, «вполне современный тесный союз между всеми немецкими фабриками взрывчатых веществ, которые затем вместе с аналогично организованными французскими и американскими динамитными фабриками поделили между собою, так сказать, весь мир»¹⁴⁵.

Всего Лифман считал в 1897 году около 40 международных картелей с участием Германии, а к 1910 году уже около 100.

Некоторые буржуазные писатели (к которым присоединился теперь и К. Каутский, совершенно изменивший своей марксистской позиции, например, 1909 года) выражали то мнение, что международные картели, будучи одним из наиболее рельефных выражений интернационализации капитала, дают возможность надеяться на мир между народами при капитализме. Это мнение теоретически совершенно вздорно, а практически есть софизм и способ нечестной защиты худшего оппортунизма. Международные картели показывают, до какой степени выросли теперь капиталистические монополии и из-за чего идет борьба между союзами капиталистов. Это последнее обстоятельство есть самое важное; только оно выясняет нам историко-экономический смысл происходящего, ибо форма борьбы может меняться и меняется постоянно в зависимости от различных, сравнительно частных и временных, причин, но сущность борьбы, ее классовое содержание прямо-таки не может измениться, пока существуют классы. Понятно, что в интересах, например, немецкой буржуазии, к которой по сути дела перешел в своих теоретических рассуждениях Каутский (об этом речь пойдет еще ниже), затушевывать содержание современной экономической борьбы (раздел мира) и подчеркивать то одну, то другую форму этой борьбы. Ту же ошибку делает Каутский. И речь идет, конечно, не о немецкой, а о всемирной буржуазии. Капиталисты делят мир не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая ступень концентрации заставляет становиться на этот путь для получения прибыли; при этом делят они его «по капиталу», «по силе» – иного способа дележа не может быть в системе товарного производства и капитализма. Сила же меняется в зависимости от экономического и политического развития; для понимания происходящего надо знать, какие вопросы решаются изменениями силы, а есть ли это – изменения «чисто» экономические или внеэкономические (например, военные), это вопрос второстепенный, не могущий ничего изменить в основных взглядах на новейшую эпоху капитализма. Подменять вопрос о содержании борьбы и сделок между союзами капиталистов вопросом о форме борьбы и сделок (сегодня мирной, завтра немирной, послезавтра опять немирной) значит опускаться до роли софиста.

Эпоха новейшего капитализма показывает нам, что между союзами капиталистов складываются известные отношения на почве экономического раздела мира, а рядом с этим, в связи с этим между политическими союзами, государствами, складываются известные отношения на почве территориального раздела мира, борьбы за колонии, «борьбы за хозяйственную территорию».

138. Грюндерские скандалы происходили в период усиленного роста учредительства акционерных обществ в начале 70-х годов прошлого столетия в Германии. Рост грюндерства сопровождался бешеной спекуляцией землей и ценными бумагами на бирже, мошенническими проделками обогащавшихся буржуазных дельцов.

139. Финансово-монополистическая группа Рокфеллеров в 1955 году контролировала капиталы в 61,4 миллиарда долларов, а группа Морганов – в 65,3 миллиарда долларов. Морганы держат под своим влиянием до 70 американских банков и корпораций, 12 из которых находятся под полным их контролем. В число контролируемых Морганами промышленных компаний входят такие крупнейшие монополии США, как «Юнайтед стейтс стил», «Дженерал электрик», «Дженерал моторе» и многие другие корпорации в угольной, пищевой, химической, текстильной и других отраслях промышленности, а также компании цветной металлургии, транспортные, компании связи и коммунальные. Рокфеллеры контролируют в горнодобывающей и обрабатывающей промышленности предприятия с общей суммой активов, превышающей 17 миллиардов долларов; основой могущества этой группы является контроль над нефтяной промышленностью; в сферу их влияния входит 6 крупнейших нефтяных монополий США, в том числе «Стандард ойл Ко (Нью-Джерси)»,  «Стандард ойл оф Индиана» и др. Рокфеллеры владеют контрольными пакетами акций ряда предприятий авиационной, атомной и других отраслей промышленности. Группы Рокфеллера и Моргана оказывают огромное влияние на политическую жизнь США. Многие президенты и министры США были ставленниками Морганов; Рокфеллеры вместе с другими магнатами финансируют Республиканскую партию США, добиваются назначения угодных им лиц на государственные должности. Монополии, входящие в сферу влияния Морганов и Рокфеллеров, получают огромные прибыли на военных заказах и поставках правительству.

140. «Frankfurter Zeitung» («Франкфуртская Газета») – ежедневная газета, орган крупных немецких биржевиков; издавалась во Франкфурте-на-Майне с 1856 по 1943 год. Вновь начала выходить в 1949 году под названием «Франкфуртская Всеобщая Газета» («Frankfurter Allgemeine Zeitung»); газета является рупором западногерманских монополистов.

141. Теория «организованного капитализма», буржуазно-апологетический характер и антинаучность которой Ленин разоблачает в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма» и в «Тетрадях по империализму», изображает империализм в виде особого, преобразованного капитализма, где якобы устранены конкуренция и анархия производства, экономические кризисы, осуществляется планомерное развитие народного хозяйства. Теория «организованного капитализма», выдвинутая идеологами монополистического капитализма – Зомбартом, Лифманом и др., была подхвачена реформистами – Каутским, Гильфердингом и другими теоретиками II Интернационала. Современные защитники империализма сочиняют многочисленные варианты теории «организованного» и «планового» капитализма, рассчитанные на обман народных масс, на приукрашивание монополистического капитализма. Жизнь убедительно доказала правильность ленинской характеристики империализма; господство монополий не устраняет, а обостряет анархию производства, не избавляет капиталистическое хозяйство от кризисов. После второй мировой войны в главной стране современного капитализма – Соединенных Штатах Америки – только за период с 1948 по 1961 год имело место четыре кризисных падения производства (в 1948–1949, 1953–1954, 1957–1958 и 1960–1961 годы).

142. Ленинская критика буржуазно-реформистских теорий о «демократизации капитала», сочинявшихся в целях прикрашивания империализма и затушевывания господства монополий, всецело подтверждается современной действительностью. Распространение мелких акций используется магнатами капитала для усиления эксплуатации и обмана народа, для обогащения магнатов капитала. Вопреки заявлениям буржуазной пропаганды о массовом распространении в современных империалистических странах мелких («народных») акций, в действительности лишь немногие квалифицированные рабочие – представители так называемой рабочей аристократии могут приобретать акции. Например, в США в 1958 году около полумиллиона рабочих семей имело акции, стоимость которых составляет всего лишь 0,2 % общей стоимости всех имеющихся в стране акций. В то же время одно семейство Дюпонов имеет в 10 раз больше акций, чем все американские рабочие вместе взятые. Таким образом, реальная действительность опрокидывает апологетические теории о превращении рабочих в собственников (совладельцев) предприятий, об «уравнении» доходов капиталистов и рабочих. Современный капитализм характеризуется углублением пропасти между трудом и капиталом, народом и монополиями.

143. Ленин имеет в виду Г. В. Плеханова. Высказывания Г. В. Плеханова по вопросу об империализме содержатся в сборнике его статей «О войне», изданном в Петрограде в годы войны.

144. Ленин был вынужден в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма», которая предназначалась для легального издания в России, ограничить анализ российского империализма лишь краткими замечаниями и выводами. В «Тетрадях по империализму» Ленин использует кроме книги Е. Агада на немецком языке «Крупные банки и всемирный рынок. Экономическое и политическое значение крупных банков на всемирном рынке с точки зрения их влияния на народное хозяйство России и германо-русские отношения» (Берлин, 1914) также данные из работы А. Н. Зака «Немцы и немецкий капитал в русской промышленности», Б. Ишханиана «Иностранные элементы в русском народном хозяйстве» (см. В. И. Ленин. Сочинения, 4 изд., том 39, стр.: 92–111, 225–226, 246) и др. Кроме того, «Тетради по империализму» содержат значительный материал, характеризующий монополистический капитализм в России, а также ленинскую оценку различных сторон российского империализма (см. стр. 121, 125, 178, 229, 236–237, 238, 264, 265, 269, 276, 278, 281, 283, 305–306, 363, 384, 442–443, 444, 447, 448, 451, 452, 453, 458, 460, 463, 465, 472, 474–475, 479–480, 483–484, 505–507, 508, 513–516, 518, 537–538, 576, 655–662, 701–703).

145. Французская Панама – выражение, возникшее в связи с разоблачением во Франции в 1892–1893 годах огромных злоупотреблений, продажности государственных и политических деятелей, чиновников и газет, подкупленных французской компанией по сооружению Панамского канала.