3
Вода просочилась в его лёгкие, забила нос и рот, но Ивана-царевича не могло убить то, что навредило бы живому человеку. Он не дышал, не хотел есть или пить. Иван поднялся и, опираясь на меч, прошел по болотному дну к берегу.
Первой из-под воды показалась корона, что дала ему Ягиня. Она почернела от времени и впилась в кожу царевича, отчего меж волос у него тянулись красные набухшие раны, сочащиеся гноем и остатками засохшей крови. Затем выглянули его пустые глазницы – болотные обитатели выели ему глаза.
Оказавшись на суше, Иван-царевич сложил пальцы и свистнул. Свист его разнесся по лесу, подгоняемый магией, и всколыхнул деревья, словно ветер.
Услыхал серый волк зов хозяина, вскинул уши. Свистнул Иван еще раз, и волк, проглотив руку Кощея, метнулся к нему. Выбежал он из леса и увидел царевича: мокрого, в лохмотьях и с ржавым мечом в руке.
– Иван! – позвал волк.
Повернул тот голову, протянул руку и молвил:
– Поди ко мне, серый волк. Будешь отныне моими глазами, покуда я с Ягиней не поквитаюсь.
– Как же мне стать твоими глазами?
Иван нащупал холку волка и сжал грубую шерсть. Снопы синих искр вылетели из кольца, перескочили с его пальцев на серого волка. В глазах существа загорелся синий огонь.
– Будешь моим поводырем, – молвил Иван, отпустил холку и осмотрелся. Волк повторил за ним движение головы. – Как же я давно я не видел мир. И как же я возрадуюсь, когда вернусь к Василисе с головой Яги.
До их слуха донеслось жалобное ржание. Царевич увидел торчащую из болота морду. Почти вся голова коня ушла под воду: торчали только кончики ушей, ноздри и рот. Еще немного – и несчастное животное захлебнется болотной жижей.
– Стой здесь и направляй меня, – скомандовал Иван. Достав меч из ножен, он пошел в болото, прощупывая лезвием вязкое дно.
Добравшись до коня, царевич взял его за поводья и потянул за собой. Конь отчаянно заржал.
– Не бойся, я не причиню тебе вреда. И волк тоже, – Иван погладил его по крупу.
Конь сделал несколько шагов, все глубже застревая. Ноги царевича увязли в трясине. Он посмотрел на волка и протянул ему меч.
– Вытащи нас, серый волк, – сказал он.
И волк, вцепившись сильными зубами в сталь, потащил царевича и коня из болота.
– Каково это – быть человеком? – спрашивает меня Водяной.
Невинный детский вопрос ставит меня в тупик, а ведь раньше я могла бы придумать с дюжину метафор. Осталась ли я человеком, если у меня отобрали ноги и я не могу дышать без воды? Буду ли я человеком, когда верну себе ноги? И была ли я человеком, когда пришла в этот лес?
– Не знаю. Иногда больно, иногда весело.
– Как это – больно и весело? – Водяной смотрит на меня испытующим взглядом.
– Ты знаешь, что такое чувства?
– Нет.
– Тогда…как бы тебе объяснить? – недолго думая, я беру его за руку и крепко сжимаю. – Что ты чувствуешь?
Водяной смотрит на руку, затем на меня.
– Не знаю. Меня этому никто не учил.
– А что с твоими родителями? – спрашиваю я.
– У меня нет родителей. Я знаю, что есть такие существа, которые произвели меня на свет, но не знаю, где они, – отвечает Водяной.
– И ты не искал их?
– Ха! – Водяной улыбается, отчего обнажаются его острые зубы. – Я исплавал это озеро вдоль и поперек, нашел множество ходов и составил карту путей, но нигде не было живых существ. Кроме Русалки, которую я хотел съесть…
– Почему?
– Она украла у меня кое-что ценное.
– Что же?
Водяной убирает мою руку со своей.
– Не скажу я тебе. Или ты хочешь узнать и сразу же умереть?
Я морщусь и отмахиваюсь.
– Правильно. Не делай глупостей. Ты же видела мои зубы? – говорит Водяной и ухмыляется.
– Если у тебя не было родителей, то как ты научился говорить? – спрашиваю я.
– Да просто… – он начинает с энтузиазмом, а заканчивает в растерянности. – Не знаю. Может, в этом виновата магия?
– Просто, мр-р, ты брошенный ребенок, – мурлычет Баюн.
Я выныриваю и вижу прикрытые глаза кота. Он потягивается, оттопыривая хвост и показывая когти.
– Что значит брошенный? – фыркает Водяной, оказываясь рядом. – Ты за эти слова ответишь, котяра!
Не успевает Баюн встряхнуться, как Водяной подбирается к берегу и хватает его за хвост.
– Мр-мяу! – кот подпрыгивает и в два прыжка оказывается на ветви дерева. – Ах ты мелкий засранец, мур-р!
Водяной смеется, взбивая ладонью по воде.
– Глупый кот, только попадись мне. Я таких, как ты, на закуску ем!
Я вижу, как у Баюна шерсть встает дыбом. Он шипит и злобно смотрит на Водяного. Тот по-детски, но грозно ухмыляется.
– Твоя мать от тебя отказалась, вот ты и купаешься в озере тринадцать лет! – шипит кот.
Ухмылка на лице Водяного исчезает. Он облокачивается на берег, лежа на животе, и смотрит на Баюна исподлобья.
– Откуда тебе знать, кот?
– Я знаю, кто произвел тебя на свет! Но не скажу, ведь ты ведешь себя со мной, как глупый ребенок!
– Я и есть ребенок, – возражает Водяной с опасными нотками в голосе.
Я чувствую, как между ними возникает напряжение. Кажется, что от омута до ветки туда-сюда снуют невидимые искры.
Из лесной чащи раздается протяжный волчий вой. По моему затылку пробегают мурашки и подушечки пальцев немеют.
– Здесь есть еще волки? – спрашиваю я как можно тише.
– Нет, – отвечает Баюн, – это серый волк.
– Он ведь стражник? – говорит Водяной.
– Похоже, что он нашел способ зайти в родной лес.
Вернувшись в свой замок, Вурдалак вбросил магическую искру в камин. Отсыревшие бревна затушили ее, и она с шипением исчезла. Вурдалак посмотрел на это и махнул рукой.
– Кому нужны эти бездарные поленья, когда есть волосы Яги?! – он вытащил мешочек, развязал его, едва не сломав несколько тонких треугольных ногтей, и вдохнул аромат сирени. – Жаль, что ты отказалась стать моей царицей.
Вурдалак открыл пустующую бутыль и всыпал туда иссиня-черный локон. Залил водой, закрыл пробкой и взболтал.
– Болван, – раздалось поблизости кваканье.
– Как смеешь мне дерзить?! – возмутился Вурдалак, поворачиваясь к жабе.
– Болван, – вторила она, – нужна ее кровь. Кровь ведуньи.
Вурдалак ударил себя по лбу ладонью. Торопясь сделать одно незаметное дело, он совсем позабыл о втором.
– Встреться. Еще раз, – квакнула жаба.
– И без тебя разберусь. Пошла вон! – он швырнул в нее медной тарелкой.
Жаба ускакала прочь, а звон эхом разнесся по пустующему тронному залу. Под потолком зажглись сотни красных глаз.
– Тихо, дети. Вам еще рано просыпаться, – Вурдалак махнул рукой, и летучие мыши заснули.
– Значит, кровь… – он смотрел на золотую тарелку: потускневшая и серая, она отражала его внутренний мир. – Я бы давно отрезал этой женщине голову, если бы не влюбился в нее с первого взгляда.
– Болван! – донеслось из темного угла.
У Славы кружится голова. Он ничего не видит.
«Наташка опять устроила розыгрыш? Я же говорил ей, что ненавижу такие штуки…»
– Девчонки, это уже не смешно. Развяжите меня, и я пойду дальше искать Таю, – говорит он примирительным тоном.
– Ты даже не хочешь остаться на чай? – тихо спрашивает девушка справа.
– Я думала, что ты воспитанный! – говорит другая слева.
– Вы серьезно? – Слава стискивает зубы, силясь не зарычать от негодования.
Он дергается, но веревки стягиваются слишком туго. Запястья и шею жжет, словно по ним прошлись крапивой.
– Отпустите меня. Сейчас же.
– Нет-нет, красавчик. Ты будешь сидеть здесь, пока я не захочу отпустить тебя. А я не захочу, потому что мне нравятся красавчики.
– Бешеная стерва! – у него перехватывает дыхание, когда веревка на шее натягивается.
– Юда, что ты делаешь?! Перестань! – голос справа становится громче.
– Заткнись, Вила!
«Что эти две ненормальные себе позволяют?!» – Слава видит перед глазами красные круги и выдыхает: из горла вырывается сдавленный стон.
– Отпусти сейчас же! – прикрикивает Вила. Веревки ослабевают. Слава жадно вдыхает ртом воздух. – Если ты так и будешь себя вести, я за себя не отвечаю!
– Эй, спокойнее, сестренка, – нервный смешок слева сменяется на ядовитое шипение: – Или ты уже забыла, кто здесь старшая?!
Звук оплеухи, вскрик справа. Становится так тихо, что Славе кажется, будто он в кошмаре. В очень странном кошмаре, от которого почему-то не может проснуться.
– Видишь? Даже он молчит. Поэтому заткнись и делай, как тебе говорят.
«Значит…злая это Юда…а другая – Вила, – думает Слава. По его виску стекает пот. – Кем бы они ни были, по голосу они ничем не отличаются от обычных девчонок…может, пьяные пранкерши? Тогда мне нужно подыграть им, чтобы развязать узлы».
– Эй…девчонки, – зовет он, кашлянув. Когда они не отвечают, продолжает: – Можете ослабить веревки? Сильно натирает кожу. Я никуда не сбегу.
Слава ощущает дыхание на своей шее и едва сдерживает отвращение.
– С чего бы нам тебя слушать? Ты ведь мужчина: захочешь – схитришь и убежишь. Мы больше на такое не попадемся.
«Ага, значит, им чем-то не угодили парни…»
– Слушай, – Слава сглатывает, – Юда, – он замолкает, чтобы оценить реакцию на слух. Никто не кричит и не бьет его, значит, правильно запомнил. – Юда, я не люблю боль. Боль никто не любит.
– Давай же, – шепчет Вила, – чего ты тянешь?
– Ну…ладно. Только потому, что сестра так сказала, – нехотя соглашается Юда, и Слава чувствует, как веревки на шее и теле ослабевают.
Русалку встретили пустующий постоялый двор и широко раскрытые ворота замка. Она прошла в них и очутилась в тронном зале. Стол, который еще недавно сиял от чистоты, теперь занесло листьями, сухими ветками и паутиной.
– Проходи, дитя, – сказала Ягиня.
Она сидела на троне, закинув ногу на ногу через подлокотник. Ей совсем не было холодно, как и Русалке.
– Я принесла сувенир, – Русалка подняла мешочек с головой Кощея в ладони. – Я отдам его тебе, если взамен ты покинешь замок.
– Увы, дитя, у тебя нет такой силы, чтобы избавиться от меня, – ответила Яга, улыбнувшись.
– Ты в этом уверена? – Русалка развязала кармашек. Его края опали и на Ягиню уставились белеющие глаза Кощея.
Ее взгляд тут же переменился: от насмешливого до настороженного. Она опустила ноги и встала с трона. Сердце велело ей подбежать к гостье и выхватить голову любимого, но рассудком Яга понимала, – здесь что-то нечисто.
– Поздоровайся, – сказала Русалка.
Кощей раскрыл рот и из него донесся хрип – голосовые связки пересыхали и в скором времени магия, оживляющая мышцы царевича, должна была иссякнуть.
– Я отдам тебе то, чего ты так страстно желаешь, Яга, – добавила Русалка, шагнув к трону. Ягиня отступила, – взамен ты сядешь в свою милую избушку и уберешься прочь.
– Русалки – лгуньи. Как я могу тебе верить? – спросила Яга.
Русалка улыбнулась и подкинула голову Кощея. Она взлетела до потолка. Ягиня проследила за ней.
– Беги ловить, пока не расплющило об пол, – сказала Русалка, проходя мимо ведьмы.
Бросилась Яга по ступеням, позабыв о троне. Голова Кощея метнулась вниз. Вытянув руки, ведьма бегала по залу, подгадывая, куда та упадет. Русалка же села на трон и теперь веселилась, наблюдая за спектаклем.
Когда она щелкнула пальцами, голова царевича попала в руки Ягине.
– Ступай и не возвращайся, – сказала Русалка.
Яга прижимала к груди сувенир, и в ее темной душе созревала новая обида: ярость от обращения с Кощеем затмевала ей разум. Но Ягиня, собравшись с духом, развернулась и покинула замок. Двери за ней с гулким хлопком закрылись.