А что будет с нами дальше?.. (сборник)

Весна 1998-го. Санкт-Петербург

Жили так. Их часть старинной финской дачи напоминала банку со шпротами. В «большой» комнате обитали пасынок Жека и два волнистых попугайчика – Чика и Мика. В «дальней» комнате проживала молодая семья – дочь Катя, зять Эдик и пятилетняя внучка Машуля. В спальной комнате – служила одновременно писательским кабинетом – обретались они с Дашей.

И вместе со всеми – ещё три собаки. Пожилая болонка Жулька. Её сынок Филя, произведённый на свет божий от соседского королевского пуделя. И молодой ушастый кобель Лайм – английский кокер-спаниель.

И ещё громадный сибирский кот Атос. Именно его все любили больше всех. В ответ кот пользовался общей любовью самым бесстыдным образом.

Вот тогда-то Макс решил соорудить в комнате, на высоте двух метров, деревенские полати – спальное для них с Дашей ложе. Под полатями был поставлен стол. На столе – его писательский компьютер, четыреста восемьдесят шестой Packard Bell «белой» сборки.

Теперь их часть дома уже не напоминала банку со шпротами. Пасынок Жека окончил среднюю школу, поступил в институт и перебрался жить к «бабуле», на Васильевский остров.

Вместе с Жекой в городскую квартиру переехали волнистые попугайчики.

Дочь Катя сначала укатила на Урал, к бабушке с дедом, его, Макса, родителям. Мотив был серьёзный – лучше подготовиться к госэкзаменам. Правда, закончилось это разрывом с Эдиком и одновременно – замужеством с Антоном. С новым зятем Макс пока не имеет чести быть знаком лично, для него Антон – самая настоящая загадка.

Ушастого кобеля Лайма пришлось вернуть Кирпичникову. Это было одно из самых тяжких и принципиальных условий Дашиного развода с Кирпичниковым, её вторым законным супругом.

Кот Атос сцепился в неравной схватке с соседским ротвейлером. Закончилось тем, что ротвейлер покусал коту хвост. Казалось, ничего страшного, но вскоре у Атоса возник сепсис, и никакие уколы и таблетки общему любимцу не помогли.

Ещё более грустная история случилась с Филей на глазах всего их семейства. Был прохладный апрельский вечер. Отправились на прогулку к Финскому заливу. Жулька вышагивала подле Эдика, пасынок вел Лайма, а Филю вела на поводке пятилетняя Машуля. Неожиданно со стороны придорожной забегаловки появилась не совсем трезвая парочка. Это были краснорожий плюгавый дядечка с тупой рожей и высокая тощая дама с фиолетовым украшением под левым глазом. Около них крутился громадный лохматый кобель с оторванным ухом.

Филя, завидев кобеля, вырвался из рук внучки и кинулся навстречу. Для него это было характерно – знакомиться с каждой новой собакой, пытаться с ней подружиться и поиграть. И ведь сколько предупреждали Филю, что нельзя быть таким простодушным. Что вокруг немало существ истинно злобных, жестоких и беспощадных. Что в поисках друзей надо быть очень разборчивым и осторожным. Как его мама Жулька – редкая в этом смысле дама.

Впрочем, чего теперь-то об этом. У Фили на этот счёт было собственное непоколебимое мнение.

Филя подскочил к громадному лохматому кобелю, встал на задние лапы, показывая всем своим видом исключительное дружелюбие. Кобель опустил злобную морду, глянул на Филю мутными красными глазками как на придурка и вонзил клыки в Филин загривок.

И оторвал от земли. И тряхнул. И Филя при этом не успел даже пикнуть.

…Филя умирал на руках Макса. Из раны на шее струилась кровь. Филя смотрел большими чёрными пуговками, будто только в сие мгновение осознал, как он жестоко ошибался и надо было слушаться мудрого хозяина.

И словно умолял его совершить чудо и поправить непоправимое.

И словно никак не мог взять в толк, почему Максу, человеку, этого не дано?

Так и умер…