Спрягаем глагол "читать", Венгерская Елена, газета "Книжная Витрина"
Уверяю вас, что со времен "Грамматики фантазии" Джанни Родари и "Как любить ребенка" Януша Корчака вы не читали такого вдохновенного и ясного учебника, да не испугает вас это слово. Вы не только поймете, почему подростки не читают, но и страстно захотите вернуть им радость чтения. Потому что и сама книга Пеннака - это, прежде всего, книга радости! Ее пафос - пафос слов Маяковского "ненавижу всяческую мертвичину, обожаю всяческую жизнь". Мертвечина - это не только памятники поэтам. Это и профессор в очках-велосипеде, толкующий Маяковского. Это и филологиня, потерявшая бумажку с конспектом к докладу об "идейно-художественных особенностях романа Флобера "Госпожа Бовари"". И тут слушатели вдруг предлагают ей пересказать свой самый любимый роман, даже если это желтейшая из всех бульварных книг.
Конечно, Пеннак не оправдывает низкий жанр, который он называет "индустриальной литературой". Но он считает, что все эти шаблонные книги, скорее относящиеся к индустрии, чем к литературе, могут оказаться ступенькой к настоящему "роману с литературой", к подлинной алхимии чтения. В конце концов, именно благодаря штампованным жанровым книгам мы узнали о двух таких величайших читателях, как Дон Кихот и Эмма Бовари.
Пафос книги Пеннака - это пафос поэта Жоржа Перроса, сказавшего: "Чтение, как воскрешение Лазаря, отваливает могильную плиту слов". Будучи преподавателем литературы, Перрос просто читал студентам отрывки из своих любимых книг. А иногда пересказывал сюжеты. Он не возмущался ("Как, вы не читали "Путешествие на край ночи""!) и не обольщался, принимая студентов во всем их неведении. Студентка Перроса вспоминала, что всего за год его преподавания (один только час в неделю!) она прочла в десять раз больше, чем "узнала о" за десять предыдущих лет. "Он был сама жизнь. Его чтение было подарком".
Чтение и должно быть подарком. Главное - ничего не требовать взамен. Не спрашивать: "Ну, как, понял? Или: "Расскажи об идейно-художественных особенностях "Госпожи Бовари""!
Книга Пеннака - именно подарок. Ее вбираешь в себя до последней буквы еще и потому, что каждая буква в ней прожита. Самим Пеннаком, входившим в класс, где на его вопрос "кто из вас НЕ любит читать?" тридцать пять французских пэтэушников дружно поднимали руки. Учитель открывал книгу, допустим, "Парфюмера". Он не спрашивал, что они поняли, просто читал. И возвращал похищенную радость чтения. А ведь эта школа совсем не походила на элитный пансион из фильма "Общество мертвых поэтов". Это были дети, которые давно потеряли веру в себя. Чтение ассоциировалось у них с догмой, долгом и муштрой, а читатель - с ботаником-ауитистом. Но к концу года все они стали заядлыми читателями! И начали задавать вопросы. Как же смеялись они словам учителя: "Может быть, где-то в Америке такой же подросток, как вы, тихонько читает под партой "Госпожу Бовари", в то время как учитель вбивает в его голову "идейно-художественные особенности повести Сэлинджера "Над пропастью во ржи""! Ведь они-то читали тайком именно "непрограммного" Сэлинджера!
Если воспринимать книгу Пеннака в качестве сборника рецептов, то они покажутся до банального простыми. Допустим, помнить о том, что книга - это, прежде всего, увлекательная история... Сам Пеннак не боится признаться, что в детстве на одном дыхании прочел "Войну и мир" только благодаря гениальному пересказу старшего брата: "Это про девушку, которая любила одного, а вышла замуж за третьего".
Избавьтесь от формулы "Надо читать!" и радость вернется... Не нужны доводы "за"... В конце концов, мы чаще открывали книгу не благодаря чему-то, а вопреки. "Кафка читал против меркантильных планов отца, Фланнери О`Коннор читала против издевок своей матери ("Идиот"? Это на тебя похоже - выписать книгу с таким названием!"), Тибоде читал Монтеня в окопах Вердена, Анри Мондор углублялся в своего Малларме в оккупированной Франции времен черного рынка, журналист Кауфман вновь и вновь перечитывал том "Войны и мира" в застенках Бейрута. А признание Монтескье: "Не было такого горя, которое не развеял бы час чтения"..."
И все же книга Пеннака - не сборник рецептов. Она - билль о правах. Десятью правами читателя, главками, посвященными каждому из них, автор и заканчивает свою историю о любви к чтению. Итак, у читателя есть следующие права: не читать, перескакивать, не дочитывать, перечитывать, читать что попало, читать где попало... А также право на боваризм (от фамилии Эммы), право читать вслух, право втыкаться и наконец, право молчать о прочитанном.
