4

С первой страницы книги понимаешь, что роман автобиографический. Оксюморон. Но продолжаешь читать, чтобы понять, почему автор и герой книги – одно лицо. И, в конце концов, принимаешь право Рубена Гальего на свободу самовыражения. Если свободы нет в теле, и человек вынужден подчиняться правилам, которые установила для него мать-природа, то пусть свобода здравствует на бумаге. Шах и мат, старушка Судьба!

Способность дотянуться до колес инвалидного кресла переоценить невозможно. Иногда, когда я просыпаюсь утром, мне совсем не хочется жить. Мне плохо, очень плохо. В такие дни я повторяю себе одно и то же. Я – счастливый человек, я могу сам сходить в туалет.

Роман «Я сижу на берегу» представляет собой череду эпизодов из жизни двух друзей сначала в детском доме, потом в доме престарелых. Но дружба их необычна. Это, скорее, даже не совсем дружба в привычном для нас смысле слова. Между Рубеном и Мишей возникает крепкий и достаточно эффективный симбиоз: один получает возможность интеллектуального общения, другой – непрерывный уход.

– Миша.
– Что?
– Я боюсь.
Почти всегда я знаю, что Миша скажет. Чаще всего Миша начинает фразу с утверждения, что я дурак. На этот раз все происходит хуже, гораздо хуже.
– Правильно делаешь, что боишься. Я тоже боюсь.

Как и подобает мемуарной литературе, почти все рассказы-главы сюжетно автономны. В основном автор описывает события, пережитые в интернатах, а также людей, с ними связанных. Я понимаю: читателю позволено увидеть лишь верхушку айсберга. Почему? В одном из своих интервью Рубен Гальего поведал историю о том, что однажды он дал почитать одну из версий своего романа альпинисту – человеку сильному физически и морально. Знакомый Гальего альпинист осилил не более 10 страниц книги, а дальше отказался читать (слишком велик оказался ужас от понимания происходящего в местах для детей с ограниченными возможностями здоровья). Тогда в очередной раз Гальего понял, что нельзя обрушивать на неподготовленного читателя ПРАВДУ о том, что значит быть не таким, как большинство.

– Вот ты посмотри, Маня. Посмотри на него. – Она кивает в мою сторону. – Ты посмотри на него внимательно. Ни рук, ни ног. И не человек вовсе, даже не полчеловека, а видишь, тоже друг у него есть. Понимать надо. Друг!

Как измерить силу воли человека? Мы жалеем людей, имеющих справки об инвалидности. Но если серьёзно задуматься на эту тему, выяснится, что люди с ограниченными возможностями передвижения гораздо сильнее большинства из нас. И сила эта проявляется ежедневно, ежечасно в непрекращающейся борьбе над собственной физикой тела. Говорят, суицид – удел людей слабовольных. Не в данном случае. Едва ли не самым часто повторяющимся мотивом романа становится потенциальное самоубийство и способы удачно его совершить при парализованных конечностях. Отвоевать себе право на смерть – ещё одно проявление силы воли.

Самое сильное преступление в интернате – попытка суицида. Кончать с собой – запрещено.

Что есть человек? Обязательно ли иметь движимые руки и ноги, чтобы им считаться? Где спрятана суть человека? Для меня быть человеком – значит уметь размышлять и выражать свои мысли осознанно и свободно. Исходя из этого достаточно грубого, но отражающего суть моих соображений, определения, не каждого здорового человека можно называть полноценным.

Умение подносить ложку ко рту ценится в моем мире гораздо больше, чем способность читать.

Закончить отзыв на эту книгу я хочу отрывком из интервью 2013 г. Рубено Гальего газете «Совершенно секретно»:

– Кто подтолкнул к тому, что надо учиться?
– Пацаны, десять человек в палате для доходяг. Трубчевский детдом, Брянская область. Лес, глухая провинция. Я попал на кровать, где до меня жил мальчик Марат. Он умер, потому что окна не были заклеены и из них дуло. Так что нянечки называли меня Маратом в первые дни – пока не привыкли. Эти мальчики-переростки, которых директор детдома держал у себя лишних два года – за что и огреб по полной программе, – были блестящи: читали наизусть, учили языки, заставляли меня учиться. Умерли они в течение месяца в доме престарелых – и это стало одним из важнейших событий моей жизни: всех моих сокамерников по факту увезли на казнь.

На фотографии: Рубен Гонзалес-Гальего (источник фото здесь)