2

Я читала рассказы намного, намного хуже. Так чего я цепляюсь к этому, который далеко не самое худшее из прочитанного? Как и многие другие рассказы, рецы на которые я пишу сразу после прочтения, для меня важнее мысли, которые текст вызвал. И тут для меня важной оказалась не самая очевидная мысль, что на восприятие очень влияет заявка, которую делает автор. Если автор делает заявку на психологическую прозу, то от него будут ждать чего-то прорывного. А любой минус воспринимать так, будто автор лично каждого читателя поймал и в душу наплевал. А вот юмористический пустячок будет пользоваться успехом - автор ни на что не претендовал, и со своей небольшой задачей справился на ура.

Здесь заявка была большой, потому что протагонист отвратителен и автор об этом знает. Вторая неочевидная мысль: автор приводит читателя к удовольствию посредством баланса эмоций. Да-да, я в курсе отвратной концепции "читатель должен страдать", предлагаю всем сторонникам теории взять её и запихнуть её в наиболее своё подходящее место, вам понравится, вы привыкли к страданиям. А тут нам с порога дают совсем низкий старт: страдает ребёнок. Даже двое. За вот такую слёзовыжималку я хочу свой катарсис в финале. Отсутствие баланса приводит к тому, что произведение ненавидят. Пересматривала недавно обзор (от Ностальгирующего критика) на фильм Кончаловского про Щелкунчика. Фильм ненавидим всеми, так как за страдания героев они не получают должного воздаяния, герои не получают катарсис.

Здесь же рассказ начинается с того, что девушка Лора Энн устраивается гувернанткой, а дети рыдают, так как не хотят расставаться с няней. И эпизод растащен, чтобы показать, какая Лора Энн скотина и её бесят слёзы детей. Автор в своём уголке мироздания, она не в курсах, что читатели смотрят на этих рыдающих детей и очень хотят, чтобы за это им дали нечто хорошее, что компенсирует им нервы. И ненавижу я этот рассказ с самого начала по той причине, что автор не справится. То есть я заранее понимаю, что автор не справится. Потому что существует всего один троп, как может автор закончить такую историю (противного протагониста убивают). Нет, возможно, есть иные тропы, но... Но человек, который осознаёт, что выдумал шикарную совершенно новую концовку, чтобы читатель испытал удовольствие от справедливости вселенной, обычно более тщательно подготавливает сцену "кувалдой по нервам", не с порога обрушивает. В общем, тот, кто умеет в "перевернуть представление и оставить читателя в ошеломлении понимать, какой эстетико-этический оргазм он сейчас пережил", понимает, что каждый эпизод у него ДЛЯ ЧЕГО-ТО.

В следующем эпизоде (это всё ещё не спойлер) выясняется, что Лора Энн наклеивает в альбом для вырезок изображения тех, кто ей не нравится, и магичит над ними. И так она убила своего отца. А теперь она вклеила изображение феи, которая должна символизировать плачущую девочку, и закрасила ей глаза чёрным. На тот момент я посчитала, что чего-то не улавливаю из-за перевода от гугл-переводчика. Откуда, бл..ь, девушка взяла изображение феи? Распечатать нельзя, алё, это девятнадцатый век. В деле фей из Коттингли важным вопросом было: откуда девочки, если они подделывали фотографии, взяли изображения фей? Потом эти изображения нашли в одной книге сказок (и фей девочки явно перерисовывали, добавляя деталей), а в фильме "Волшебная история" этих фей якобы нарисовал их умерший брат. Энивей, доставать изображения для таких альбомов было адски сложно. Я сама вела такой альбом и это были 90-е, я вырезала картинки из рекламных газет (вот когда начиналась моя страсть к коллажам) и прекрасно осознавала, что  лет пять назад в советское время у меня бы фиг получился такой альбом, свободные изображения в СССР были большой редкостью (как-то играли по книге Дины Рубиной и я, примерно предположив, что Рубина является гением детализации, писала свой текст не просто о персонаже, но и жизни в СССР, начав с того, что в СССР было мало красок и, вроде бы, даже упомянув "Марку страну Гваделупы"). После того, как я прочитала рассказ и втыкала "А чё автор этой фигнёй хотел сказать?", я прочитала послесловие (в книге, как принято у Уиндлинг, каждый автор рассказывает после о своём рассказе), где автор легко сознаётся, что викторианство вообще не её трава, но она услышала, что Терри и Элен ищут викторианские рассказы и её меркантильное сердце (это её слово) решило попытать счастья. Она даже сделала исследование, прочитала массу книг (да щаз), включая "Викторианский дом" (судя по всему, её одну). В этот момент планка у меня упала. И в глазах всё красное.

НИ НАДА лезть в наше тёплое уютненькое викторианство! Это наш кукольный домик, мы каждой пролетающей мухе уже имена тут дали! Это наш фэндом! Вперёд к вашим сексазным мачо с накачанными животами! Не суйся в нашу дырочку, не суйся в нашу щелочку и в странное отверстьице для маленьких жучков!

Я ведь ради предисловия от Уиндлинг читать стала. О том, что такое газламповое фэнтези. И сама статью пишу, потому что уже лет пятнадцать этим болею. А потом первый шикарный рассказ Шерман, который и дал название антологии, и на который я уже написала рецу. И неплохие следующие. И... и человек, который честно сознаётся, что просто сеттинг поменял свой обычный, чтобы в сборник попасть. ОКАКККЕЙ. Мне по барабану! Заходите, люди добрые, берите что хотите! Хотите наших нежно укрытых пледом джековпотрошителей? Забирайте, мы даже прощаться с ними не будем! Спиритические сеансы? Доедайте, чё нам жадиться для гостей! Никем ещё не тронутую (особо сильно) "Золотую зарю"? Вот да, давайте ещё и её в ЯА! Ладно, понимаю, что Имоджен Гермес Гауэр взбесила меня сильнее (Гермес? Всё-таки, кажись, "Золотую зарю" скоро ощипают). Макхью пишет в разы лучше. Но так как для неё сеттинг чужой, то она думает не об истори. Она думает о том, чтобы остаться в сеттинге. И, чую, если посмотрю оригинал, то вопрос о том, откуда Лора Энн брала изображения, не прояснится.

Алиллуйя, авторка не стала убивать девочку, против которой совершено колдовство, у той просто начались головные боли до черноты в глазах. На этом моменте рассказ меня потерял окончательно. Мне нужно воздаяние протагонистке, которая просто за то, что ребёнок истерил, не желая расставаться с няней, совершила против ребёнка чёрное колдовство. Но в авторке нет этих весов. Вообще. Само собой, рассказ заканчивается ни на чём.

И авторка сознаёт это. Она там в послесловии рассказывает, как материал её победил, она на курсах (Боже! Она 59-го года рождения. Какие в эти годы курсы, если такой самой вести) зачитала, ей сказали, что слишком много бытовых подробностей, которые она сократила. Только рассказ лучше не стал. Она так бежит за правдоподобием, что напрочь забивает на сюжет. Сюжета нет. Эмоций нет, так как авторка про них забыла, она старалась удержать разваливающийся незнакомый сеттинг.

Автор неплохой, серьёзно. Но взбесил меня нечеловечески. Викторианство (о чём я скажу в своей статье)_ - это нечто вроде фэнтези. Не буду показывать пальцем, этим страдает большое количество российских авторов, они считают фэнтези - чтивом для идиотов. В англоязычных странах юмористической фантастики тоже вагон и маленькая тележка. Но именно в нашей, выросшей из советской литературы, где фэнтези вымарывалось и считалась чем-то исключительно для детей и идиотов взрослых, юмористическое фэнтези приняло вид "Кривого зеркала" (во всех смыслах этого слова). В англоязычном юморе стебут штампы фэнтези, в русскоязычном - юмор детсадовский с переиначиванием имён. Кстати, всех так взбесивший Злодеус Злей - из этой же оперы. С чего вдруг переводить имя антагониста так, как могли бы звать реальное существо? Вы же идиоты, раз сказки читаете, для вас и так сойдёт, чё вы возмущаться-то выдумали?

И вот те, кто лезет в викторианство, они в душе не гребут, почему кто-то увлекается этим сеттингом. Почему звук колёс кареты по мостовой заставляет сжиматься сердце, почему свет от газовых фонарей, который не может разогнать туман вокруг, заставляет думать о чудовищах, которые тенями бродят по трущобам Лондона. Это неплохой автор, но это не её сеттинг. Она попыталась его соблюсти, но потеряла сюжет напрочь, сюжет абсолютно ни о чём с большим количеством неприятных переживаний для читателя, которыми ледяной водой из ведра его огорошивают с первых строк. Макхью не презирает викторианство, как это делает та же Гауэр. Но сам сеттинг словно отвергает её, не даёт ей почувствовать себя достаточно свободно, чтобы начать думать о сюжете, а не об окружении. Автору удачи, но в наше странное отверстьице лучше не надо.