5 когда война — это божество

Захваченный потоком несущихся табунов лошадей, групп индейцев, техасцев, мексиканцев... Ты останавливаешься и стоишь на краю простирающихся перед тобой долин, прерий, пустынь, гряды гор и ущелий... Ты смотришь на жизнь со всем её неминуемым и конечным, невероятным и обыденным. И оборачиваешься на охваченный закатным Солнцем запад, вглядываясь в еле видимые силуэты, проявляющиеся в этой дымке на самой границе горизонта, покачивающиеся зримыми образами на этом кровавом меридиане...

«Кровавый меридиан, или Закатный багрянец на западе», Кормак Маккарти, издательство «Азбука-Аттикус»

История, которая начинается с убийства толпой проповедника в техасском городке Накогдочес и заканчивается убийством пляшущего медведя в форте Гриффин. История про Мальца, родившегося в Теннеси во время падающих с неба метеоров из потока Леонидов, который уже в 14 остался без матери, нюхнул пороху и чуть не погиб от выстрела, пробившего дырку рядом с сердцем.

Эта история про штаты до того, как Север и Юг вступили в Гражданскую войну, про Техас и Калифорнию, которые только перешли из мексиканских владений в американские в результате Мексиканской войны 1846—1848 гг (а ещё Аризона, Нью-Мексико, Невада и Юта). А Техас потерял свой статус независимой республики ранее в 1845. Это такое смутное время, когда американцы вылавливали и истребляли индейцев, индейцы нападали на мексиканцев и американцев, все воевали со всеми и прибивались к отрядам, нёсшим разрушение и смерть. Вся книга как сага о том времени и о путешествиях героя, названного Мальцом, ведь ему 15 и он младший в отряде.

«Всадники-призраки в накатывавшихся волнах зноя, бледные и безликие от пыли. Помимо всего прочего, они, казалось, действовали абсолютно сами по себе, словно некая первобытная, условная, неупорядоченная сила»

Капитан Уайт ведёт отряд против индейцев апачи, которые смертоносной ватагой угоняют лошадей и мулов, сметая и убивая на своём пути. Меридиан — словно граница двух миров, размытая граница между американскими и мексиканскими землями, граница между жизнью и смертью, между дикостью, варварством и более-менее цивилизованной жизнью.

Через всю книгу проходит ещё и граница видимого пространства, горизонт, за которое уходит кровавое Солнца и из-за которого по утрам брезжит рассвет. Природа и её красота, жизнь и смерть как две стороны всего сущего, поэзия возрождения и песнь увядания, разрушения, стирания всего живого в пыль и прах. Книга Маккарти как образец невероятно сильного художественного утверждения и проявления — человеческой животной жестокости, воли к жизни и воли к смерти, высокого и низкого, что всегда рядом, свободы и простора, за которые нужно платить высокую цену.

«Война — это высшая игра, потому что война в конечном счёте приводит к целостности бытия. Война — это божество»

Отъявленный разбойник и душегуб Тоудвайн; так и не ставший священником Тобин; Джексон чёрный и Джексон белый, которым предначертано вступить в противостояние; всезнающий и наделённый почти магической жизнестойкостью ко всем невзгодам Судья, записывающий в свои блокнотики всё, что встречает, словно архивист предметов, наскальных рисунков, растений и животных... Малец почти не виден и не слышим как персонаж, его затмевают остальные своими действиями, он словно щепка в этом потоке (рождённый в ночь метеоритного дождя), в котором его несёт Судьба. Его путь начнётся летом 1849 года и закончится в 1878 (к слову, основные события книги занимают полтора года с 1849-го и до 1850-го).

Последний диалог с Судьёй, этим своеобразным Прометеем, дающим огонь/знания, и Мефистофелем-искусителем, как раз раскрывает смысл, как мне кажется, всего романа, этой саги о жизни как вселенском танце, где звёзды, люди, животные... всё оказывается на каком-то определённом своём месте, даже если не видит и не осознаёт его...

«Память людей — штука ненадёжная, и прошлое, которое было, мало чем отличается от прошлого, которого нет»

Этот роман, ставший для автора прорывом в большую литературу, сразу помещает читателя в свою систему стиля, языка и повествования без выделенной прямой речи, в атмосферу дикого запада, в философию и координаты вестерна с его минималистичными диалогами и множественностью действий, эпизодов, от которых порой ощущения несущихся лошидиных или бизоньих табунов по прерии. Маккарти сумел показать и время, и человека в нём, отразить период безвременья и хаоса, кровопролитной бессмысленной резни и выходящей на поверхность какой-то высшей идеи смерти, уравнивающей всё перед лицом вечности.