5 Иногда можно и разочаровать

Никогда бы не подумала, что такую воздушную, полупрозрачную, восхитительную книгу будет так тяжело читать из-за почти постоянного ощущения дурноты на протяжении почти всего текста. В "Холодном доме" Диккенса есть миссис Пардигл, энергичная филантропка, которая вечно носится со своей шумной и весьма навязчивой благотворительностью, забывая про собственных детей. Она постоянно твердит о боге и морали, не обращая ни малейшего внимания на реальные нужды окружающих её людей. Она заставляет своих отпрысков тратить личные карманные деньги на очередные свои "проджекты", громкогласно рассуждает о долге и высоких целях благотворительности. Диккенс гротескно сгущает черты своей героини, чтобы ещё сильнее подсветить злосчастный абсурд её поведения. Образ же Элизабет из "Фигур света" вышел до крайности реальным и оттого довольно жутким.

Элизабет постоянно пеняет дочерям за то, что они живут жизнью, не похожей на жизнь детей из приюта, которому она покровительствует. И нет, это не адекватное прививание доброго и вечного, а именно что моральные тычки. Неблагодарная, недостойная, не заслужила, разочаровала – этот лейтмотив из детства самой Элизабет рефреном тянется и за её дочерьми. Стыдно, нельзя, некрасиво, запрещено, непозволительно. Элизабет была воспитана матерью в аскезе и самоотречении. Нельзя баловать себя, ведь на свете столько страдающих людей. Нельзя нанимать служанку, даже если можешь себе это позволить – ведь многие женщины управляются и так. Нельзя дать себе распуститься, нельзя проявить слабость, нельзя покупать пирожные – ведь их можно испечь самой. Нельзя, нельзя, нельзя.

У взрослой Элизабет по любому вопросу и поводу в голове тут же всплывает очередное мудрое материнское наставление. Она выходит замуж (зачем?), она рожает дочь, к которой совершенно ничего не чувствует с самого первого дня, затем ещё одну. Она совсем, совсем не умеет наслаждаться комфортом, наличием денег и хорошей жизнью. Выйти замуж за перспективного художника, который довольно быстро после свадьбы стал прилично зарабатывать, было для неё ошибкой. Едва сводить концы с концами и благородно страдать в лачуге – вот, кажется, её скрытая мечта. С мужем они совершенно не совпадают во взглядах на жизнь, в своих ожиданиях от этой жизни. Он совершенно не идейный, не готов жертвовать собой и своим комфортом ради высоких идеалов. Впрочем, даже ради собственных дочерей он им тоже жертвовать не готов. Они ему иногда интересны, иногда позируют для его картин. Ну а на всё остальное можно закрыть глаза под девизом "не расстраивай маму."

Алли растёт с паническими атаками, которые её мать считает признаками новомодной истерии и с которыми борется насильственными методами, и со скрытыми от всех самоповреждениями, поначалу призванными, по мнению матери, воспитать самодисциплину, а затем ставшие привычным способом справиться с реальностью. Она учится на врача, потому что так решила Элизабет, потому что это самое сложное из того, что доступно женщине в викторианскую эпоху. Её сестра Мэй сбегает от матери куда глаза глядят, она лучше смогла окружить себя щитом собственного мнения (впрочем, скорее попала под чужое, но не материнское). А Алли, упорно учась, размышляя над врачебной этикой и терзаясь моральными дилеммами, пытается найти себя за пределами материнского, да и отцовского тоже, одобрения. Найти и не упустить, не боясь чужого разочарования и нового дня.