3

Даже солнце, выглядывающее из-за крепостных стен, кажется предателем. Здесь невозможно поверить, что одно и то же солнце сияет над Римом и ползет над Иерусалимом. Солнце Рима дарит свет. Солнце Иерусалима сгущает тени: оно создает темные уголки, в которых плетутся заговоры, коридоры, по которым разбегаются воры, возводит храмы, куда римлянин не имеет права ступить ногой. Солнце-светило против солнца — создателя тьмы, я променял первое на второе, когда согласился стать прокуратором Иудеи.

Где-то на задворках сознания бегает память о том, как и когда эта книга попала ко мне в списки на прочтение, но это было давно и неправда, я по ходу дела сейчас вообще с температурой, так что застревать на этом моменте не буду. Помню только, что не потому что религия, не потому что всем известная история на новый лад. Скорее всего потому что аннотация, которая в достаточной степени приврала.

Две части, два персонажа, два взгляда на до и после одной и той же истории. Обе половинки настолько пропитаны усталостью и пылью веков, что становится тяжело дышать, особенно во время пространных монологов за жизнь, где перемешалось все, начиная от мерзости и презрения и заканчивая фальшивой святостью и боголепием. Что хотел сказать автор? Что все могло быть иначе? Что религия сама сотворила себе кумира? Я еще в детстве поняла, что библейские персонажи лица хотя бы на треть, но исторические, что когда-то там было, была своя история и свои свидетели. Но так мешать карты и переигрывать все, делая акцент на нелицеприятном - слишком много всего, слишком много усталости и обреченности. Не стоило искать виноватых и пострадавших в такой старой как мир истории, ни к чему и расследование Пилата, и его озарения, и блуждания, равно как и откровения Христа, который шел вперед и нес свое слово и самому себе, и людям. Много лишнего, много тихого шума, который засорил и без того небольшое произведение. Красивый слог и хорошая задумка - но не более того.