5 «мотылек гордится тем, что он красивый, а жить-то ему только до заката»

Пожалуй, что для жителей Средней Азии, с их религиозными и специфическими традиционными жизненными устоями приход большевиков к власти в 1917 году во время госпереворота был более ощутим, нежели для жителей европейской части России. Ленинизм, или марксизм не мог не трактоваться двояко в Узбекистане. Ведь там даже при бракосочетании было много возможностей для трактования желания, или не желания невесты вступить в брак. «Когда отец спрашивает совершеннолетнюю, раньше не вступавшую в брак, о ее согласии на вступление в данное супружество, то за выражение ее согласия могут быть приняты: молчание, улыбка или же тихий плач без крика.
Если о согласии на брак у девушки спрашивает не отец, а кто-либо из родственников или посторонних, то согласие должно быть выражено словами…». Неоднозначная ситуация была и с хлопком. Когда искусственным образом были на рынках повышены закупочные цены на хлопок, то все стали сеять только его. « Ячменя, пшеницы, джугары на поливных землях становится все меньше. Русский начальник, наезжавший из Нового Маргилана, арык-аксакал — главный человек на арыке, распределявший воду между кишлачными, оба каптархонских бая — нижний и верхний — все твердят одно: хлопок, хлопок. Поистине мир сошел с ума.»
Справка: В 1890 году под хлопком в Туркестане лежало 50 тысяч десятин земли, в 1895-м — 110 тысяч, в 1901-м — 210 тысяч, в 1911-м — 267 тысяч десятин. К 1900 году среднеазиатский хлопок обеспечивал уже четвертую часть потребности текстильной промышленности, а к началу первой мировой войны — половину этой потребности.
Юсупов как-то ассимилировался и приспособился к новой власти. Приспособился настолько, что его вскоре назначают на первую партийную должность: заведующего организационным отделом Ташкентского окружкома большевистской партии. Его первой пословицей, которую он выучил на русском языке, была: «мотылек гордится тем, что он красивый, а жить-то ему только до заката». Правда, он не знал русского слова мотылек и не понимал, что сам был таким же мотыльком, летящим на свет советской власти. Большевики знали, что делали. Вы думаете зачем они так много и часто проводили разные съезды. Ответ прост: чтобы обескровить на местах районы, оставить их без руководства. «в напряженную пору посевной на местах, — то есть не в служебных кабинетах, а в кишлаках, среди дехкан, вера которых в силу и возможности нового строя прямо зависела от будущего урожая, — не будут находиться они, руководящие партийные работники. Всего в Самарканд прибыло более семисот делегатов — цвет узбекской партийной организации.» Пока большевики-хозяйственники заседали на съездах, по республике разъезжали большевики-провокаторы, большей частью еврейской национальности, которые сеяли гражданскую вражду под эгидой свободы. Лидия Августовна Отмар-Штейн, видный партработник, призывала местных женщин раскрепоститься. В результате, «только в первой половине 1929 года в Узбекистане было зарегистрировано 226 убийств, связанных с раскрепощением. В Алты-Арыке учительница Сатылганова была убита своим братом. В Избаскентском районе жертвой фанатиков стала делегатка, депутат Совета Тахта-биби Балтаева.» «Заявление 35 женщин из Янгиюльского района в женотдел, которым руководила сестра Юсупова Назира: «Местный торговец не продает нам никаких товаров и оскорбил за то, что мы открылись. Мы написали заявление начальнику милиции, а он ответил: «В дела торговца вмешиваться не можем, а насчет оскорбления требуются свидетели». В таких не простых условиях Усман Юсупов становится секретарем ЦК КП Узбекистана. Дело гражданских распрей продолжает цвести. После того, как кто-то убил народного и большевистского поэта, коммунисты ответили своеобразно на этот вызов. «Ответом на расправу с Хамзой были вновь созданные сотни колхозов, каждый из которых желал носить имя великого поэта; комсомольцы открывали рядом с мечетями клубы и ставили на их сценах антирелигиозные пьесы Хамзы; пионеры пели его песни и клялись вырасти такими же бесстрашными, как он.» Подчинив и запугав народ, большевики начинают замахиваться на крупные проекты. Как известно, в Средней Азии всегда были проблемы с водой. При царе, организацией и постройкой водооросительных каналов занимались разные князья. Что характерно, царь-тиран выдавал деньги из казны на эти дела. Так, например, было проложено 76 км канала орошающего 7600 гектаров Голодной степи. Но платить за труд было не интересно большевикам. Ведь они создали первое в мире государство свободных рабов, которые готовы были работать за просто так. Зачем платить колхозникам? – так подумали большевики и в качестве эксперимента попросили за просто так вырыть девятикилометровый канал Лянгар. «Его вырыла кетменями в очень короткие сроки тысяча колхозников в Папском районе. Вырыли по собственному почину, не дожидаясь проектов и благословении свыше, и оросили шестьсот гектаров новых земель.» Юсупов очень обрадовался этому. Да, да, автор книги так и пишет: « Юсупов обрадовался этому событию не только потому, что на стройку не были израсходованы государственные средства (ему-то доподлинно было известно, как нужна была каждая копейка для обороны страны). Жизнь преподнесла убедительное подтверждение его уверенности в том, что дедовский кетмень в руках нынешнего узбекского дехканина стал орудием, способным на чудеса.» Вот они, чудеса Востока. Вокруг всех проектов группировались сотни проектных институтов, которые также выкачивали деньги из страны-рабов. Все проекты, как правило, ложились на полку. Это тоже было не просто так.

«Все же в конце 30-х годов иные авторы весьма толковых разработок, не дождавшись воплощения их в жизнь уезжали из Азии, тем паче что, случалось, на специалиста, проекты которого оставались до поры на ватмане, поглядывали косо. («Не то делаешь, выходит… Не ту линию гнешь…»)». Как видим, политика большевиков была весьма дальновидной. А сколько возможностей давала новая власть тем, кто хотел ей же самой вредить. Так, продолжая рекламу и пропаганду женского труда, можно было посадить на партию новых тракторов неопытных, только что закончивших курсы девушек и «вуаля» - моторы машин уже загублены и тракторы идут на слом. «Зато в сводке с гордостью указали добрый десяток женских имен» трактористок. А еще, когда нужно было оросить поля, а орошать их надо было всегда, можно было отправить тысячи ферганцев с кирками в горы, крушить ледники, чтобы те быстрее таяли и пополняли уровень в реках! И все бесплатно, на зависть капиталистам Запада. Конечно, иногда народ спрашивал у своего первого секретаря ЦК, а когда же жить будем лучше и веселее, по заветам товарища Сталина. И тогда удивительным образом вовремя начинались разные операции по спасению братского испанского народа от фашиста Франко. И действительно, как можно было вкладывать деньги в сельское хозяйство на новую пятилетку, когда в Мадриде контрреволюционный переворот, а Чехию оккупировали фрицы? Наоборот, Юсупов божится на очередном съезде довести урожайность хлопка до 19 центнеров с гектара. Вот только воды нет… Но был опыт бесплатной постройки канала Ляган. А это значит, что и в других районах можно заставить колхозников махать кирками. Потом Юсупов напишет в статье: «что Ляган вызвал в народе удивительный подъем, что дехкане по примеру ферганцев строят собственными силами арыки и каналы к приближающемуся летнему поливному сезону, что народными методами уже вырыты каналы в Пскентском районе, в Кировском районе, что прорыт заново древнейший канал Зандони в Бухаре.»
Кстати, незадолго до первой мировой войны посещали Учкурскую степь инженеры-проектировщики английской фирмы «Пирсон и сын», которые хотели под свой контракт строить канал для Московской оросительной компании. Но российские фабриканты захотели сами осуществить строительство. «Тогда акционеры «Мок», банкир Коновалов и фабрикант Рябушинский, пользуясь собственными мандатами членов Государственной думы, внесли на рассмотрение господ депутатов законопроект о передаче компании 250 тысяч гектаров земли Ферганской долины в аренду сроком на 99 лет. И провели бы законец, не извольте сомневаться, не помешай разразившаяся вскоре первая мировая воина.» Вот такая вот история, малята. «Тупые» американцы, при помощи разной и «идиотской» техники строили канал протяженностью 110 км в штате Вайоминг. Юсупов, громко рассмеявшись, назвал американцев слабаками и сказал, что никогда тем не освоить социалистические методы работ. «Трехсоткилометровая река — четыре метра глубиной, тридцать вширь — должна была возникнуть в ирреальные сроки — не за годы, не за месяцы даже — за сорок пять дней! Изыскание трассы и проект — за два с половиной месяца!» А чтобы не было пути назад, то были вызваны из Москвы удивительные персонажи Эйзенштейн и Тиссэ для одновременной постановки большого художественного фильма о борьбе за воду. На строительство канала в этот раз было брошено 170 000 узбекских колхозников. Прибыль большевиков зашкаливала, ведь платить колхозникам можно было никчемными блестяшками, в смысле не бусами, а орденами и медалями. И хватало еще у большевиков совести приводить в качестве примера своей доброты, истории постройки канала проклятыми шейхами-угнетателями. «Итак, во времена Худояра пустили воду из Карадарьи во вновь построенный арык Улунгар. Левый берег при этом был мгновенно размыт, и поток ринулся на поля, смывая посевы. Мусульманские шейхи, присутствовавшие при торжественном событии, дали мудрый совет: закрыть разрушенное место телами дехкан, которые носили имя Тохта («Стой!»). Сотню человек связали по двое и закрыли брешь их телами, а сверху засыпали камнями и снопами камыша.» Сколько людей погибло при большевиках при строительстве канала авторы книги не указали. Людям даже не оплачивали проезд. «74-летний Таджимат Хидыров пришел на трассу из колхоза «Ленинизм» вслед за сыновьями, Базарбаем и Эргашем. Братья, сами с сединой в бородах, и не чаяли увидеть здесь отца. Он добирался где пешком, где на попутных грузовиках. Встал рядом с Эргашем, поплевал по дехканской привычке на руки и в первый день вынул три нормы грунта — двадцать четыре куба. На завтра — тридцать шесть. Вскоре он вынимал 66 кубометров земли в день. Восемь человек таких, как старик Таджимат, заменяли современный экскаватор с однокубовым ковшом.» Вот это экономика, и на фига те экскаваторы??? Странно, что не заставили узбеков спутники забрасывать в космос… Правда, при стаком строительстве все делалось через одно место: « Начальники участков не оправдывались — просили о сочувствии:
— Ну что с ними поделаешь? Хороший грунт снесли в отвал, а в дамбу насыпали песок.
— Что там… У меня на участке деревья в дамбе оставили. Вот такие! Ей-богу!
— Разве за всеми уследишь?
На десятом и двадцать втором участках дамбы не были утрамбованы как следует. Коржавин наметанным глазом сразу определил причину:
— Утрамбовывают сразу толстый слой, к тому же не поливают.
Дамбы, дамбы…
Юсупов был в ярости и досаде.
— Кому такой канал нужен будет, а? Вся вода сразу по степи разольется. Зачем копаем, зачем силу тратим?»
Дальше – больше: по вине проектировщиков несчастные колхозники прорыли несколько километров зря. Перед колхозниками извинились, но попросили копать дальше. А какие награды им давали большевики за труд – не дай бог никому! Горсть риса, сваренного в жире; брадобреи-евреи, которые стригли и брили (наверняка за гос.деньги) прямо на стройке; при свете прожекторов на настиле танцует какая-то Халима-ханум, любимица всего Узбекистана. Ах да, еще по вечерам кино показывали. Как сказал Юсупов: «все лучшее – на канал». Позднее, когда канал уже был почти готов, Юсупов лично раздобыл для аксакалов несколько ящиков зеленого чая. Остальные получили медали и ордена. А еще приходилось Юсупову решать нерешаемые задачи. Как, например, решить такую? «один из районов — Ашский — не получал ни единого куба воды из будущего канала; как убедить колхозников из этого района, чтоб они работали?» Юсупов быстро выступил перед ашанцами и убедил! « Отрезок от Бешарыка до Канибадама, славящегося, кстати, своим бесподобным урюком и претендующим не без основания на звание родины Ходжи Насреддина, — сплошной галечник. Его не копали, а прогрызали кирками и проложили за 20 дней.»
Во время войны, когда в Среднюю Азию эвакуировали заводы, то для упаковки снарядов в ящики, пришлось сломать практически все заборы и полы в республике. Вот он лозунг «все для фронта» в действии. Для размещения новых, эвакуированных предприятий Юсупов приказал ломать мощности новых, только что построенных местных предприятий. «Каково же было директору комбината Василию Федоровичу Архангельскому снимать машины, которые едва ли не вчера были установлены на новеньком, выложенном керамическими плитками полу! Благо не нужно было ничего объяснять рабочим. Они уже знали, что здесь будет авиационный завод, но как все же тяжко было сокрушать ломом стены; еще помнилось, как давал Василий Федорович нагоняй из-за каждой царапинки на голубой панели, а тут…
— Днепрогэс взорвали, когда обстановка потребовала, — сказал Архангельский, сутулящийся больше обычного.» И продолжалась битва за хлопок. Вот только вывезти этот хлопок было не на чем. «сеялки и культиваторы поспевали на места к той поре, когда надо было убирать урожай. Да и собранный с плодороднейших земель хлопок лежал, бывало, годами в бунтах (в Ургенче однажды нашли бунт, которому исполнилось 15 лет!). Пытались вывозить хлопок на самолетах Ли-2, хотя бы до Чарджоу, а уж оттуда — в вагонах. Но подсчитали расходы и лишний раз убедились, как справедлива пословица: «За морем телушка полушка, да рубль перевоз».» А потом было еще много интересных «know-how». Так, оросительные каналы использовались только на время поливов. «Затем они заравнивались»! Юсупова назначают на должность министра хлопководства. Но когда умер Сталин, сразу же, едва ли не в день похорон, было объявлено о реорганизации государственного аппарата. Министерство хлопководства СССР было упразднено. Усман Юсупович Юсупов был назначен Председателем Совета Министров Узбекской ССР. Впрочем, и на этой должности он не продержался долго. Его назначили, или попросту сказать сослали в самый отсталый совхоз. «Они увидели этот совхоз: ни единого дома в поселке. Рабочие жили в землянках, директор — в палатке.» К чести Юсупова надо сказать, что вскоре люди в совхозе стали зарабатывать вдвое больше и построили себе хорошие дома. Юсупов получает «сумасшедшую» награду: радиолу «Рекорд». Юсупов был очень рад и «сам стирал с глянцевых боков «Рекорда» пыль. Берег его до конца жизни.» А жизнь Юсупова оказалась не такой быстротечной, как у мотылька. Хотя он не дожил до заката советской власти... Аминь!