Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Религиозная память
Термин «религиозная память» впервые упоминается Хальбваксом в его труде «Социальные рамки памяти», опубликованном впервые еще при жизни автора. Но термин не получил своего должного развития и только в конце XX в. и начале XXI в. был подробно рассмотрен и использован зарубежными учеными.
Вариации термина «религиозная память» и его значения исследуются Грейс Дейви в научной работе «Религия в современной Европе» и Агостиной Зарос в диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук, а также в трудах Даниэль Эрвье-Леже.
Владимир Бакрач исследует в своей работе «Религия и молодые люди» религиозность молодого поколения граждан Черногории. В российском научном дискурсе тема религиозной памяти получила осмысление в работах Д. А. Аникина и А. А. Линченко.
Говоря о религиозной памяти, Хальбвакс отмечал, что «религия определяется через особый вид памяти… и память религиозной группы обладает одной особенностью: в то время как у других групп память взаимопроникает и стремится к взаимной согласованности, религиозная память считает себя зафиксированной раз и навсегда и либо заставляет других приспосабливаться к господству ее представлений, либо систематически игнорирует их и относит к низшему разряду, противопоставляя свое постоянство и их нестабильность». Также Хальбвакс отмечает, что христианская религия незыблема и в течение года «религиозные акты… символизируют и имитируют эту вечность и неизменность своим бесконечным построением и единообразным видом». При этом социолог отмечает, что религиозная память вполне может вбирать в себя элементы предыдущих религий: «…в работе религиозной памяти догматика играет ту же роль, что в памяти вообще – те коллективные воспоминания, которые постоянно присутствуют в наличии или в непосредственной доступности для сознания и свидетельствуют о соглашении, установленном однажды или несколько раз между членами группы относительно даты, природы, а также реальности тех или иных фактов прошлого». Я. Ассман подтверждает теорию французского социолога и говорит, что «всем обрядам присущ этот двойной аспект повторения и воскрешения. Чем строже они следуют твердо установленному порядку, тем сильнее перевешивает аспект повторения. Чем свободнее формы отдельного празднования, тем более выступает на первый план аспект воскрешения».
Также интересны научные труды социолога Дейви, которая отмечает, что «религиозный фактор сыграл целый ряд ролей в создании и воссоздании того образования, которое мы признали Европой. Совершенно очевидно, что были времена, когда общая память была фактором, который сформировал континент в единство… В последующие века эта общая память распалась на множество национальных и региональных вариаций, в которых конкурирующие религиозные воспоминания стали решающей переменной, подчеркивающей различия, а не общность». В своей работе «Религия современной Европы» Дейви использует термины «религиозная память» и «религиозные воспоминания», а также рассматривает религию как «цепочку памяти», исследуя данные термины и процессы в рамках механизмов религиозной передачи. Она говорит, что присутствуют возможности для прерывания цепочки памяти, при которых процесс передачи религиозной памяти становится недостаточным или невозможным. Выводы ее исследования неоднозначны. В одних отношениях цепочка памяти является достаточно тонкой, а в других она остается удивительно устойчивой и находит новые способы существования. Социолог отмечает, что если произошли некие изменения в формах передачи, то можно говорить, что произошла какая-то форма секуляризации.
По словам Дейви, наиболее активную роль в сохранении и передаче религиозной памяти играют женщины и они «заметно отличаются от мужчин в своей религиозной чувствительности», также социолог утверждает, что женщины скорее поверят в Бога любви, утешения и прощения, чем в Бога власти, планирования и контроля. Дейви отмечает существенные гендерные различия в поддержании и передаче религиозной памяти на территории современной Европы, например, в том, что касается частной религиозной жизни: скажем, молитва подчеркивает заметную разница между мужчинами и женщинами. «Частная молитва… сохраняется и остается в значительной степени прерогативой женщин, объясняя это тем, что женщины берут на себя ответственность за воспитание последующего поколения, что подкрепляется большей религиозностью родителей (как мужчин, так и женщин) по сравнению с парами (женатыми или нет) без детей. Выводы Дейви заключаются в том, что важную роль в религиозной памяти играет воспитание, которое поощряет религиозные реакции, и семья становится важным местом для передачи религиозной памяти, тем более в ее традиционных формах (жена и мать, занятые полный рабочий день, – решающие фигуры. По мнению Дейви, вероятность успешной религиозной передачи наиболее высока, когда оба родителя активны в религиозных практиках. Однако ответственность за этот аспект воспитания в подавляющем большинстве случаев несут женщины (матери). Несмотря на общее снижение религиозной активности в каждом последующем поколении, ведущая роль женщин проявляется в каждом поколении. Женщины возвращаются в религиозные организации, когда становятся матерями, но в меньшем количестве, чем раньше. При этом пожилые люди (довоенные поколения) сохраняют приверженность к более традиционным формам религии. Мы можем разделить данные утверждения, которые получили свое подтверждение в эмпирических исследованиях православного населения крестьян Белгородской области, описанных далее. Интересно отметить, что Дейви тщательно рассматривает роль институциональных церквей в качестве важного элемента носительства и сохранения религиозной памяти, хотя отмечает, что регулярное посещение церкви почти исчезло в молодом поколении европейцев. Ее исследование также рассматривает растущую популярность священных мест в современной Европе – будь то традиционные святыни (например, Сантьяго в Северной Испании и Лурд в Пиренеях) или более поздние места паломничества (особенно лона на западном побережье Шотландии и Тайзе в Восточной Франции). При этом социолог говорит о взаимосвязи между туризмом и паломничеством и важностью эстетики (архитектуры, искусства и музыки) как носителя сакрального. Социолог отмечает, что современные европейские соборы можно считать «формой европейского музея», которые для религиозных групп являются воплощением и носителем памяти, в том числе религиозной.
По мнению Дейви, социологическая работа по музыке и искусству занимает центральное место в художественном интересе к религии. Религиозная память Европы поддерживается и передается через архитектуру, искусство, артефакты и музыку. Дейви выделяет два акцента: первый заключается в оценке экономического, социального и культурного контекстов, которые способны передать общественности не только культурные аспекты памяти, но и духовное наследие. Также ученый отмечает важное значение религиозных праздников для европейской нации, особенно ее молодого поколения. Религиозные праздники, по мнению исследователя, способны объединить значительное число молодых людей, по крайней мере, в краткосрочной перспективе.
Также социолог отмечает наличие межконфессиональных богослужений, в которых часто участвуют как светские, так и религиозные организации. Дейви обращает внимание на то, что все религиозные общины могут поддерживать друг друга, настаивая на серьезном отношении к их общим интересам. Но во многих других обстоятельствах их потребности несовместимы. Этот момент еще раз отражает центральное значение литургии в поддержании религиозной памяти любого рода. Продолжая идеи Дюркгейма и Хальбвакса, Дейви считает религию формой коллективной памяти. По мнению социолога, ключевыми моментами для понимания в этом анализе являются (а) цепочка (chain), делающая отдельного верующего членом сообщества, которое объединяет прошлых, настоящих и будущих членов, и (б) традиция (или коллективная память), что становится основой существования этого сообщества. Эрвье-Леже идет дальше этого: она утверждает, что современные общества (и особенно современные европейские общества) не менее религиозны не потому, что они становятся все более рациональными, а потому, что все менее и менее способны сохранять память, которая лежит в основе их религиозного существования, и использует собственный термин «общества, страдающие амнезией».
Агостина Зарос в своей диссертации рассматривала механизмы передачи религиозной памяти на примере нескольких конфессий. Исследователь говорит о важности контекста и ситуации, в которой находится религиозная группа. Традиции могут быть переосмыслены в зависимости от ситуации и места нахождения индивида.
По мнению Зарос, каждое поколение создает свои собственные традиции, начиная с переосмысления прошлого, например, в соблюдении пищевых законов или запретов, толковании религии и переосмыслении принадлежности к определенной религиозной конфессии. Социолог также описывает различия между поколениями, родившимися или выросшими в Италии, от мировоззрения родителей-мигрантов, которые ищут свою идентичность между двумя мирами (стране рождения и стране проживания) и теми социальными группами, к каким они чувствуют принадлежность. Социолог отмечает, что к правилам семьи, в которой родился человек, и религиозной принадлежности каждый индивидуум добавляет национальную идентичность, которая помогает определить религиозную принадлежность как способ адаптации к окружающей среде и социальной идентификации, принимая различные культурные особенности страны проживания. Зарос отмечает, что переосмысление религиозной памяти и, как нам думается, религиозных практик и религиозного сознания способствует появлению новой коллективной идентичности в том числе в качестве силы, помогающей диалогу или борьбе с другими участниками поколений. Мигранты в рамках исследования Зарос считают, что они принадлежат к двум разным странам. Например, как мусульмане, которые заинтересованы в социализации с группами страны проживания. Также социолог отмечает, что религиозная память позволяет сохранять религиозные практики и формировать память даже через поколения. Зарос определяет религиозную память как пространство, где пересекаются религиозные, этнические и биографические аспекты, и в то же время говорит о семье как форме передачи убеждений в настоящем времени. Она отмечает, что память может быть «заселена» различными способами, которые связаны с созданием самой памяти семьи. Думаю, что на основе исследования, данные которого приведены ниже, религиозную память можно считать отдельным видом памяти – не только формой коллективной памяти. Семья является той самой «рамкой», которая и формирует мировоззрение и религиозные убеждения человека. Но каковы же механизмы формирования религиозной памяти, какие существуют формы, можно ли называть религиозную память отдельным видом памяти наряду с культурной, исторической и другими видами памяти? Данные вопросы мы рассмотрим на основе ответов респондентов качественного исследования трех поколений крестьян Черноземья в условиях запрета властей на религиозные практики в рамках XX в., вычленив схемы передачи религиозной памяти, ее формы, механизмы и трансформации.
