Мурманск. Откровения опального мэра

Предисловие автора

Уж сколько раз твердили миру…

Казалось бы, всё, что можно было придумать и сказать про демократию – хорошего и плохого, умного и глупого, серьёзного и шутливого, давно уже сказано. Это слово не сходит с уст учёных, мыслителей и политиков уже много веков – со времени появления этого термина в Древней Греции. Более того, отношения демократического характера существовали в первобытных сообществах задолго до возникновения древнегреческой государственности, и о них наши предки, наверняка, много рассуждали и спорили. То же самое касается таких «избитых» понятий как политика и власть. Тем не менее, сферы человеческой деятельности, определяемые этими понятиями, настолько важны и интересны для людей, что споры и рассуждения о них никогда не прекратятся. Любой желающий найдёт здесь для себя и повод, и тему, чтобы поговорить, если уж не совсем всерьёз, так полушутя на кухне.

Я живу на свете довольно долго и всегда любил поболтать на кухне с родными, друзьями, гостями. Незаметно пришло грустное осознание того, что старшие мои собеседники, которых любил слушать я, уже ушли. И всё больше собеседников-сверстников уходят, наверное, не договорив что-то важное и не услышав что-то в ответ от меня. Вокруг уже больше людей, которые значительно моложе меня. Часто думаю, вступая с ними в разговор, а интересно ли им то, что интересно мне. Иногда замечаю, что они замолкают, когда я говорю о чём-то серьёзном. Возникает ощущение, что молодых собеседников это не цепляет и они тактично молча ждут, пока я выскажусь. Честно сказать, и мне уже не так интересна их молодёжная болтовня. Задаюсь вопросом – не постарел ли я настолько, что потерял интерес к происходящему вокруг?

Вспоминаю, что лет до пятидесяти не мог ходить по улице медленным шагом – всё время тянуло ускориться, побежать. Поэтому терпеть не мог ходить с женой по магазинам. Когда садился за руль автомашины, хотелось ехать и ехать вперёд, где ещё не был, неважно куда. Потом как-то незаметно для себя замедлился, шагаю по улицам всё так же быстро, но перестал прыгать через лужи, перескакивать газонные заборы. В делах по хозяйству остаюсь всё таким же торопыгой, как раньше, пытаюсь одновременно делать несколько дел, и часто из-за этого что-то упускаю, даже ломаю, получаю ссадины, выходит всё кое-как. Но при этом заметил в себе ещё одно изменение, с которого, наверное, ВСЁ и началось (т.е. то, что делаю в настоящий момент). Я стал зарываться мыслями в разные темы, которые приходят на ум. Это и воспоминания (прежде всего), и попытки объяснить что-то происходившее раньше или сейчас, и переосмысление своего отношения к окружающим людям, к собственному организму, к природе, к своим увлечениям… И мне это нравится!

Вот и ответ на заданный себе вопрос: ни капли интереса к жизни я не потерял! Просто по-другому стал относиться ко всему. Конечно, немного постарел и, возможно, становлюсь иногда назойливым, углубляясь в свои размышления и рассуждения. Поэтому, пока не началось старческое угасание и внутренние тормоза еще исправны, решил не обременять более уши родственников, друзей и знакомых своими разговорами на отвлечённые от жизни темы. Пришёл к удачной мысли, что мою болтовню легко вытерпит бумага. Вернее, теперь уже не бумага, а жесткий диск компьютера. Есть и ещё одно, не менее полезное следствие этого решения – умственно-письменные развлечения позволят подольше обойтись без непрошенных гостей – дядюшки Альцгеймера и тётушки Деменции. Это значит, что мои внутренние тормоза останутся в рабочем состоянии, и я смогу вовремя остановиться, чтобы не написать каких-нибудь глупостей, за которые потомки будут меня стыдиться.

Иногда позволю себе рассуждать на серьёзные темы в полушутливом тоне с одной лишь целью – чтобы чтение моей писанины не усыпляло. Кроме того, постараюсь осветить эти темы в необычном, ранее никем не использовавшемся ракурсе, полезном для их осмысления. Только при этом условии, если получится, есть смысл вообще обращаться к «избитым» темам. Пожалуй, это главное, чего хотелось бы достичь. Одновременно попробую вставить в эти серьёзные рассуждения какие-то собственные (не менее серьёзные) воспоминания о своей скромной и короткой политической судьбе. В результате исполню данное себе обещание – рассказать честно своим внукам и правнукам о собственной судьбе.

Последовательность обращения к отдельным темам будет, на первый взгляд, нелогичной. В этом нет никакого замысла – так получилось само собой. Уже заканчивая свой письменный труд, я пытался переставить разделы текста в другом порядке, но в итоге оставил всё как есть. Ничего более удачного не получилось, вероятно, потому, что затронутые вопросы тесно переплетены между собой, и невозможно назвать что-то главным, а прочее второстепенным. Власть, политика, демократия, народ, идеология – говоря о чем-то одном, всё время приходится переключаться на другое.

Можно не соглашаться с моей весьма вольной трактовкой некоторых терминов, понятий, явлений и событий. Я сознательно избрал именно такой стиль (можно сказать поверхностный и слегка нарочито бунтарский). Упрощение серьёзной темы позволяет охватить её вниманием сразу и всю, увидеть схематично, системно (то есть во взаимосвязи основных разделов), а значит, менее скучно и более доступно для понимания. Именно поэтому, перед тем как изучать какую-то новую тему в школьном учебнике, бывает полезным сначала ознакомиться со структурой всего материала, с заголовками глав, параграфов и подразделов – тогда в голове возникает целостный системный образ всего материала. Иногда этого даже бывает достаточно для сдачи экзаменов (бывшие студенты со мной согласятся). В беседах со специалистами – политологами и политтехнологами, пришлось бы, конечно, обсуждать всё более подробно, всесторонне, глубоко и квалифицированно. Но вовсе не с ними я хотел бы делиться своим мнением. Можно сказать, что пишу всё это, прежде всего, для тех, кто до сегодняшнего дня вообще не задумывался всерьёз над такими понятиями как, например, политтехнология. Лелею маленькую надежду на то, что этот мой недлинный опус прочтут молодые люди, у которых пока ещё нет отторжения ко всему тому, что ассоциируется со словами родина, народ, политика, демократия. Именно для них в тексте будут краткие отсылки к пояснению, казалось бы, простых и всем знакомых терминов, понятий.

Решаясь на этот письменный труд, я ни с кем, кроме себя самого, не намеревался спорить. Всякий человек волен читать или не читать, соглашаться или нет. Если всё же найдутся желающие опротестовать моё мнение и изложить свою позицию, буду рад узнать что-то новое для себя от более продвинутых оппонентов. Это можно сделать в личной переписке или заочно (никогда не прячусь за вымышленные ники в соцсетях, как никогда, будучи чиновником, не скрывал и свои номера телефонов).

Глава 1. Истоки темы

Я оказался младшим ребенком в семье. Когда подрос до способности расспрашивать взрослых о прошлом, оказалось, что из всех стариков-родственников жива лишь одна моя бабушка – мамина мать. А поскольку я рос хулиганистым сорванцом, у бабушки не было никакого желания делиться со мной своими воспоминаниями. Да и я, как все мальчишки, жил другими интересами. Когда же созрел до необходимости понимания своих корней, расспрашивать было уже некого. Кое-что о предках удалось узнать от родителей и тетушек. На отдельных листках, которые попадались под руку и к счастью сохранились, делал я путаные отрывистые заметки. Потом, после смерти родителей, к этим запискам добавился их небольшой архив – документы, газетные статьи и рукописные воспоминания отца о войне, которые он сделал по просьбам корреспондентов местных изданий. Только после выхода на пенсию я наконец собрался привести эти записки и воспоминания в порядок. Как сумел, изложил семейную историю в текстовом файле и составил таблицу всех родственников, начиная с прадедов и прабабушек, о которых когда-то что-то услышал от родителей. Как они жили и что было до них – увы, теперь уже не узнать. Кроме того, обработал и привел в относительный порядок многочисленные старые чёрно-белые фотографии – переснял, отсканировал, присвоил им наименования, содержащие примерную дату и место съемки. В сводной таблице родственников оказалось очень много персоналий – ведь нельзя пропустить никого, кто когда-то был и уже ушёл, и тех, кто родился совсем недавно. Множество имён, в них легко запутаться, и не сразу сообразишь, кто кому кем приходится. Поэтому нарисовал семейное генеалогическое дерево. Там тоже тесно, особенно внизу, ближе к сегодняшнему дню. Но, по крайней мере, сверху, среди наиболее ранних известных предков появилась наглядная картина. Отослал весь этот материал некоторым родственникам. Сопроводил его своим письмом–обращением к ныне живущим, в котором предложил дополнить историю своими воспоминаниями, хотя бы в части их собственных семейных историй.

Казалось бы, можно считать дело завершенным. Однако есть веская причина не только не останавливаться, но считать эту проделанную работу лишь началом. Теперь предстоит рассказать о жизни своей собственной семьи. Это будет гораздо более объемный документ, поскольку каждый прожитый день, каждое значимое событие уже не будет ограничено чьими-то рассказами. Моя собственная память хранит все знания, факты и эмоции. Жена Оля – незаменимый помощник в этой работе. В марте 2019 года мы разменяли 44-й год совместной жизни. Меня всегда поражала ее способность (как, возможно, всякой женщины) вспоминать при желании мельчайшие детали и обстоятельства давно минувших событий. Рассматривая старые фотографии, она всегда может уточнить, когда, где и при каких обстоятельствах сделан снимок. В такие моменты мне иногда бывает не по себе от осознания того, что так же свежи в ее памяти все когда-то нанесенные мною обиды. Надо признать, что она меня никогда всерьез не попрекала прошлыми грехами, понимая, что каждый мужик обязательно бывает в жизни не только героем или слабаком, но и «козлом», и «кобелем», и лишь с годами должен перебеситься.

Можно было бы воздержаться от подробного собственного жизнеописания, как делает это большинство людей. Тем более, что ничего экстраординарного, выдающегося и, тем более, героического в жизни моей не было. Дети и внуки и так меня не забудут – ощущаю себя вполне близким и дорогим для них человеком. В свою очередь, они поделятся позже воспоминаниями с моими правнуками. Но есть одно обстоятельство в жизни моей семьи, которое всё же побуждает меня взяться за перо. Это обстоятельство – ПОЛИТИКА (не буду здесь рассуждать о сути этого понятия – речь пока о другом). Известное утверждение, что политика – грязное ремесло, является слишком расхожим, поверхностным и мало что объясняет. Любое дело можно делать честно, чистыми руками и с добрыми намерениями. Однако не бывает политики без политической борьбы, а в ней всегда действуют противники, и практически нет никаких правил, тем более, правил приличия. Немало честных и порядочных людей, занимаясь политикой, неминуемо оказывались мишенью не столько для обоснованной критики, сколько для шельмования, обливания грязью. И бессмысленно бывало доказывать, что ты не верблюд – это лишь привлекало большее внимание к льющейся на тебя грязи, укрепляло людей во мнении, что дыма без огня не бывает. Лишь по прошествии нескольких лет, когда жизненный путь твой в политике уже закончен, можно спокойно, не оправдываясь, рассказать, как и почему все происходило в действительности. Полагаю, что в моем случае время такого откровенного рассказа уже настало. Утихли эмоции, искажающие реальную картину, и можно отсеивать зерна от плевел. Многое из того, что я мог бы рассказать, не было абсолютной тайной и тогда, десять и более лет назад. Но в те дни все громко кричали, толкаясь локтями и обвиняя друг друга, а правда обильно разбавлялась ложью. Ключевые факты намеренно скрывались или искажались. Да и сейчас у каждого своё понимание правды. Но если кому-то до сих пор выгодно её скрывать, стыдиться или бояться, то мне, напротив, нужно её рассказать.

Не стоит надеяться на то, что истина всплывёт сама собой (всплывает обычно иная субстанция). Полагаю, что каждый обязан сам честно рассказывать историю своей собственной жизни своим детям, внукам и правнукам. Особенно, если правда почему-то оказалась не на поверхности, а под слоем псевдоинформационного мусора, которой когда-то обильно разбрасывался. То, о чем я постараюсь добросовестно рассказать, добавит немного драматизма в общую семейную историю, но ни капли стыда или бесчестия там нет.

Приблизительно десять лет назад в кадровом составе руководства Мурманской области и города-героя Мурманска произошли существенные изменения. Смена губернатора в марте 2009 могла бы выглядеть вполне естественной ротацией, поскольку Евдокимов управлял регионом уже более 12 лет (с ноября 1996 года).¹ А вот отстранение в июне 2010 мэра города Субботина, всего полтора года назад победившего с двойным перевесом голосов своего предшественника Савченко, до сих пор вызывает вопросы у мурманчан и с трудом поддаётся адекватному пониманию. В действительности эти два события были тесно связаны, но ни одно из них не было причиной другого.

Истинную подоплёку этих кадровых решений лучше всех знают их авторы и главные исполнители, а также, несомненно, сами опальные экс-чиновники. Первые вряд ли поделятся своим знанием, разве что опять слукавят, как лукавили и тогда, десять лет назад. Во-первых, «гриф секретности» с истинной информации об обстоятельствах принятия и реализации тех решений пока не снят, так как их авторы и исполнители остаются при делах. Во-вторых, их «лукавая правда» никому не интересна – она уже однажды звучала в те годы и ничего никому не прояснила. Согласно этой «правде» Евдокимов ушёл по собственному желанию, а Субботин отстранен вердиктом судьи Дорошенко по иску горсовета «за неисполнение обязанностей мэра в течение более трех месяцев».

«Бомбардировка» губернатора Евдокимова началась вскоре после смены президента в 2008 году.² Никакого «собственного желания» оставлять пост у него не было – это мне известно достоверно. Что касается судебного решения в отношении меня – об этом подробно напишу во второй части своей книги. Пока скажу лишь, что набор исковых претензий ко мне был подготовлен на основе «мусорной» темы (автор – депутат от компании «ОРКО и К» Сорокина), а прочие «козявки» о неисполненных мною решениях горсовета наковырял депутат Либеров. Ни горсовет в целом, ни губернатор Дмитриенко не были ни заказчиками, ни авторами мероприятий по отстранению мэра Субботина. Решение принималось на самом верху федерально-партийной «вертикали», а вниз оно транслировалось через приснопамятного полпреда в СЗФО Клебанова³.

В первые год-два после отстранения меня изредка просили поделиться воспоминаниями на эту тему – я отказывался. Не был готов ни эмоционально, ни содержательно. Кому-то даже грубо ответил, что эти обращения похожи на садизм – тычут в твои болячки палкой и спрашивают, больно ли. Поступали отрывочные вопросы от «независимых» журналистов и даже были приглашения на теледебаты по отдельным проблемам муниципального управления. Вернее, это были не теледебаты, а телешоу – там надо кричать, ругаться, обвинять, разоблачать… Иначе шоу не получится и никто не будет его смотреть.

Помню, например, как НТВ организовало «обсуждение» завышенных цен на котельное топливо. Среди приглашенных «специалистов» оказалась Лолита Милявская и Тигран Кеосаян. Первая весело рассказывала о том, как годами ругается со своей управляющей компанией, а второй просто несколько раз выматерился почти не в тему, чем вызвал аплодисменты в рядах приглашённых в студию «зрителей». Кстати, эти «зрители» специально подбираются из проживающих поблизости граждан – они должны быть прилично одеты, не имеют права зевать, отвлекаться, должны молчать и часто аплодировать по команде специальных людей, стоящих вне поля зрения телекамер. Меня представили мэром города Мурманска (хотя я им тогда уже не был) и спросили, почему же топливо для котельных приобретается муниципалитетами по завышенным ценам? Относительно причин и механизмов завышения цен на котельное топливо я еще поговорю позже, во второй части своих записей. Тогда в студии, как успел, быстро парировал, что котельные, например, в Мурманске принадлежат вовсе не городу, что муниципалитет и граждане в этой ситуации выступают лишь плательщиками в определённых долях, что цены на топливо задирают в сговоре поставщики и собственники теплоснабжающих организаций. Попытался было объяснить подробнее, как именно им зачем это делается, но разбираться с этой темой никто в студии не собирался, да и не получилось бы. Дали слово следующему приглашенному с необычной фамилией Шелищ⁴ – частому в тот период гостю таких телепрограмм. Он почему-то тут же «наехал» на меня, защищая собственников котельных. Но его, на удивление, возмущённо зашикали прочие присутствующие. Потом дали слегка выговориться приглашенному лидеру «яблочников» Сергею Митрохину – он, не слушая ведущих, начал пафосно рассуждать о том, какая плохая правящая партия…

Короче говоря, никакого проку тогда от этих журналистских расследований не было. Ощущение после участия в этих «теледебатах» очень неприятное, как будто тебя использовали. Точно так же не было никакого проку от того, что в период судилища по моему отстранению мурманчане требовали справедливости, общественники выступали на собраниях, подписывали письма и петиции в мою защиту, журналисты проводили свои расследования и писали статьи. Увы, такого рода решения, как то, которое было принято в отношении меня вертикалью власти, никогда не пересматриваются и не отменяются.

До настоящего времени в причинах и обстоятельствах тех событий 2009-2010 годов никто подробно, взвешенно и спокойно не разбирался. Да и я сам ни с кем, кроме ближайших друзей, их не обсуждал. Главным же образом, эти разговоры я вел с самим собой, а аргументами и фактами в них были воспоминания и сохранившиеся документы. Болезненные воспоминания, долгое время лишавшие сна… Болезненными они были не столько потому, что я потерял высокую должность и не смог реализовать задуманное, хотя это тоже было обидно. Угнетало то, что в моём послужном списке, а значит и в биографии, последним пунктом зафиксирован сухой, неприятный и недостоверный факт, сводящий на нет имидж предыдущей жизни. Нет, конечно же, для меня самого моя жизнь вполне успешна, интересна и прожита не зря. У меня было хорошее образование, интересные профессии, успешный карьерный рост и я всегда честно служил государству.

Пройдёт время, мои внуки и правнуки прочтут в старых семейных документах или в интернете сухую, неприятную для них запись об отстранении меня от должности мэра города-героя Мурманска. Мне не жаль себя, но болит душа за них. Если зачем-то им потребуется или просто захочется узнать, как всё было на самом деле, возможно, меня уже не будет рядом. Поэтому и взялся за перо, чтобы оставить им правду о себе и свой поучительный опыт. Не хочу, чтобы мои внуки считали меня проигравшим.

Перед празднованием столетия Мурманска мне позвонила по телефону Управделами городской администрации Белова Елена Петровна с вопросом, приеду ли я на торжества. Когда-то давно, в середине 90-х, мой старший сын Саша, уже будучи взрослым, очень серьёзно сказал: «Мурманск – самый лучший город на свете!» С тех пор я всегда повторяю то же самое. И не потому, что там сложилась и закончилась моя карьера, а потому что Мурманск действительно особенный город. И родной. Иногда мне очень хочется туда вернуться. Но знаю, что не вернусь. Друзьям на вопрос об этом отвечаю, что нельзя возвратиться туда, где ты погиб.

Пусть кто-то считает, что я проиграл, я так не думаю. Напротив, я там победил, выиграл выборы. А то, что погиб – это не проигрыш. Разве можно считать проигравшими тех солдат, которые остались в окопах, не отступив. Даже если они погибли от залпов своей же артиллерии – такое бывало. Вот и я считаю себя солдатом, погибшим от головотяпства своих же командиров. В 2009 году пошел в бой за правое дело, отбил и держал «высотку» до последнего, погиб на ней, не сдавшись. А предлагали! За отказ отступить «расстреляли» в судебном порядке.

И от всего этого Мурманск стал мне еще дороже, еще роднее, но оказался недоступным, как будто остался в прошлой жизни. Когда мои дети ездят туда, я им искренне завидую. Смотрю старые фотографии, вспоминаю и постепенно успокаиваюсь. Когда научился засыпать без назойливых воспоминаний, понял, что смогу кое-что написать о тех событиях.

Не знаю, крепок ли сон Юрия Алексеевича Евдокимова. Наверняка его воспоминания не менее эмоциональны. Хотелось бы, чтобы они были позитивными, но он тоже был снят с дистанции несправедливо и в расцвете своих сил. Полагаю, если бы не вмешались в его жизнь в 2009 году те самые московские вершители судеб, он мог быть сейчас, например, в Совете Федерации или в другой высокой инстанции. Это было бы правильно и заслуженно. Правильно – потому что такими опытными людьми нельзя разбрасываться, именно таким чиновникам с гигантским опытом и глубочайшим знанием своих регионов самое место в Совфеде. А заслуженно – потому что он очень многое сделал для региона, для северян, для Северного Флота и в гораздо большей степени является государственником, чем многие коллеги его уровня и те, кто лишил его поста. В 2007 году в свет вышла книга русскоговорящего канадского писателя Макса Ройза «Хроника пикирующего губернатора». Это подробный биографический труд о Ю.А. Евдокимове. Для мурманчан он читается легко и с интересом, потому что, во-первых, Евдокимова знают и уважают все на Кольском полуострове, а во-вторых, очень многие найдут в тексте самих себя или знакомые фамилии, факты, вспомнят памятные события собственной жизни на Севере. И хотя в названии книги звучит немного тревожное слово «пикирующий», на самом деле в 2007 году Евдокимов был не в пике, а на взлёте. Да и в 2009 году никакого пике не было – его попросту сбили (попал под раздачу, как малазийский «Боинг»). А вместе с ним сбили его команду.

В результате в трёхлетнем пике оказалась вся Мурманская область. Вышла ли она из этого пике после замены Дмитрия Дмитриенко на Марину Ковтун? Об этом уже судить не мне – давно не слежу за ситуацией детально, хотя знаю, как и почему именно она стала тогда очередным губернатором. Это была креатура тогдашнего руководителя концерна «Норильский никель» В.И. Стржалковского, поддержанная Путиным. Я даже поучаствовал в начале 2012 года в составлении справки об обстановке в области с характеристикой возможных претендентов, среди которых были А.Д. Крупадеров, М.В. Ковтун и еще несколько человек. (Об этом меня попросил тогда сотрудник службы безопасности «Норникеля» – бывший коллега по службе в СВР). Ни Ковтун, ни, тем более, Дмитриенко ни в какое сравнение с фигурой Евдокимова не идут – мельчает губернаторский корпус! Каковы будут заслуги и авторитет Чибиса – покажет время. Говорят, он – креатура вице-премьера Козака и направлен в Мурманск для участия в реанимации глобального и заманчивого для региона штокмановского проекта. Если так, тогда у Чибиса отличный карт-бланш. Поживём – увидим!

Возьмется ли за перо сам Юрий Алексеевич – не знаю. Он сам, его близкие, друзья и коллеги наверняка разделяют мою убежденность в несправедливости и неправильности событий марта 2009 года. Полагаю, что объективная и полная информация о них ещё не потеряла своей актуальности для мурманчан, хотя прошло почти десять лет. Напротив, именно с такой, относительно длинной дистанции, возможно правильно судить о происшедшем.

Политические страсти разгораются, затихают и разгораются вновь – это неизбежно. В политику приходят новые лица, но на арене остаются многие прежние «герои» как в столице, так и в Мурманской области. А главное – прежними остаются методы политической борьбы. Это означает, что аналогичные события на политическом поле не просто возможны – они обязательно будут многократно повторяться в разной интерпретации. Понимая прошлое, можно избежать ошибок в настоящем и будущем.

В политической борьбе, как на реальной войне, не должно быть шаблонов, иначе поражение неизбежно. Однако есть определённый типовой набор средств и приёмов, которые всегда имеются в арсенале и могут использоваться участниками политических баталий. Даже если сами политики оказываются порядочными людьми и воздерживаются от подлости и коварства, в числе их многочисленных помощников всегда находятся мастера таких методов.

Было бы очень полезно, чтобы все граждане – и активные избиратели, и убежденные противники участия в любых политических процессах – знали всю правду о том, какая роль отводится им в театре под названием ДЕМОКРАТИЯ, как действуют режиссеры этого театра и кто претендует на первые роли.

Я далёк от намерения выступить в роли просветителя в вопросах организации и методики политической борьбы. В очередной раз повторю: изложенное в этих записках это всего лишь мои рассуждения. Прежде всего, для себя самого, чтобы постараться найти ответы на вопросы – почему в моей жизни случилось всё именно так, как случилось, по каким правилам все происходило, можно ли было изменить ход тех событий и т.д. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что если в жизни моей что-то произошло не так, как хотелось бы, причиной этого был я сам. Всегда и во всём у меня был выбор и множество возможностей изменить свою жизнь. Многими шансами я воспользовался. К этому теперь призываю своих детей и внуков – нельзя упускать свои возможности, лениться, плыть по течению! Сказать, что ни о чём не жалею, было бы неправдой. Неотъемлемое свойство любого человека – оглядываясь назад, мыслить в сослагательном наклонении: «Ах, если бы…» Но жалеть о том, что случилось или не случилось – совершенно бесполезно и вредно для душевного здоровья. Вместо того, чтобы сожалеть и сокрушаться, гораздо полезнее попытаться всё себе объяснить, докопаться до причин, понять и принять. Абсолютно всё, что случается с нами в жизни – результат причинно-следственных связей, даже если мы стали жертвой случая. Найти и проанализировать эти связи в наиболее значительных событиях своей жизни, разобраться до тонкостей, не обвиняя окружающих и не жалея самого себя – ради этого стоит пожить на пенсии подольше. Хотя бы для того, чтобы научить этому своих потомков, рассказывая им о себе.

Есть такая категория людей (как правило, это мужчины), которые всему в жизни пытаются найти объяснение. Не уверен, но полагаю, что это скорее их преимущество, чем недостаток, хотя кого-то это раздражает. Можно принимать всё происходящее за предопределённость, за волю свыше или волю случая, а можно вообще не задумываться о причинах происходящего. Но все эти варианты не соответствуют предназначению и возможностям человеческого разума. Конечно, не каждому дано владеть истиной, но каждый имеет право на её поиск и на обладание ею. Человек может и должен доискиваться первопричин, иначе он, в лучшем случае, приспособленец, неспособный изменять окружающий мир.

Прежде, чем рассказать о том, как сложилась моя собственная жизнь в политике, позволю себе порассуждать на общие темы, которых так или иначе придётся касаться в этом рассказе: о политике и политиках, о демократии, о качествах власти и личности, о вере и идеологии. Первая часть моих записей станет своего рода вступлением, предисловием, теоретической подводкой ко второй части, в которой я расскажу о том, как всё было в моей личной политической судьбе. В этих рассуждениях я не буду стремиться к академической строгости понятий и терминов, потому что цель их вовсе не просветительская. Каждый желающий может сам заглянуть в учебники. Если кто-то упрекнёт меня в чрезмерном упрощении затронутых вопросов, возражу и напомню, что упрощение – один из методов познания. «Любая теория начинается с простого, а всё остальное строится на его базе» – это уже не я сказал, а Аристотель.

Не все согласятся с моей правдой о происшедших событиях десятилетней давности. Очень живо, в лицах уже представляю себе, как после прочтения второй части моих записей многие из упомянутых там «героев» будут возмущаться, ёрничать, опровергать, обвинять меня во лжи или некомпетентности. Это нормально. Мне не привыкать. А ещё мне наплевать на их реакцию. Я пишу всё это не для них.

Изначально придумал для своих записей название «Исповедь опального мэра». Потом представил, как некоторые мои старые знакомые поспешат иронично заметить: «Исповедь – это же признание в грехах и раскаяние. Неужели, Сергей Алексеевич, вы расскажете всю правду о своих прегрешениях?» В любом случае я бы их разочаровал. Реально грешные чиновники исполнительной власти воруют или разваливают порученное хозяйство. Ни того, ни другого совершить мне не пришлось, так что порадовать злопыхателей нечем. Тем не менее, исповедование, даже перед самим собой, это дело сугубо личное, не для публичной огласки. Кроме того, не хочу лишний раз нервировать истинно верующих людей вольным употреблением религиозно-церковных терминов. Поэтому в итоге изменил название своего опуса, назвав его «откровениями».

Есть одно существенное свойство у всех чиновников руководящего уровня – они становятся весьма информированными. Проработав семь лет на посту вице-губернатора, а затем почти полтора года мэром столицы региона, волей-неволей я оказался носителем информации, которая, как в таких случаях говорят, жжёт карман. Не хочу грешить дальнейшим утаиванием своего знания. Это было бы нечестно по отношению к землякам-мурманчанам.

Никаких государственных секретов или тайн чьей-то личной жизни я не открою. Поговорю о том важном и интересном, что до сих пор оставалось незамеченным, недосказанным или утаивалось по причине того, что «герои» этой информации не хотели её огласки, она была им невыгодна, портила их имидж. Конечно, они вправе желать и стараться выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Вот только есть один нюанс – эти люди шли во власть, обладали властью и желали оставаться при ней. В этом смысле все они в определённой степени политики. А, помнится, кто-то из авторитетов говорил (и его никто не опроверг): «Хочешь пойти в политику – будь готов к тому, что станешь прозрачным». Политик обязан быть прозрачным для граждан, иначе как они смогут ему доверять и позволять руководить собой? В реальности это правило очень часто не соблюдается и, в первую очередь, самими политиками. Граждане-избиратели получают «кота в мешке», потому что мошенники бессовестно расхваливают этого кота, а он притворно жалобно мяучит. Потом этот кот пакостит новым хозяевам, ворует у них сметану, и не ловит мышей. Происходит так вовсе не потому, что мы плохие или глупые избиратели. Просто хорошего человека всегда легко «развести». Таковы издержки нашей пока младенческой демократии, нашего ущербного пока законодательства и нашей несовершенной пока системы государственного контроля и управления.

Всё в современной России очень быстро меняется. Древний китайский мыслитель Конфуций предостерегал: "Не дай Вам Бог жить в эпоху перемен!" Это предостережение не для нас, российский народ совершенно другой. Наш великий поэт Федор Иванович Тютчев (1803-1873), напротив, прославлял время перемен, когда человек может лично увидеть и даже изменить ход исторических событий. Полагаю, он более прав и близок нам по духу. Очень хочется прожить подольше, чтобы увидеть побольше – как всё будет через год, десять, двадцать лет… Хочется внести свой посильный вклад в самосознание, а значит в оздоровление и развитие страны, в том числе, и в развитие нашей самобытной демократии. Надеюсь, что этот мой письменный труд внесет малую лепту.

Глава 2. Формула власти

История человечества разумного насчитывает, как следует из серьёзных научных исследований, не более 2,5 млн. лет – со времени проживания Homo habilis на территории африканского континента. Разумеется, тогда наши предки не знали иных форм социального существования, кроме семьи, рода и племени. Они не ведали понятий «власть» и «политика». Тем не менее, не вызывает никаких сомнений, что власть по сути существовала всегда, даже в дочеловеческих животных стаях. А значит, была и политика как способ завоевания, удержания власти и управления стаей, а позже социумом в разных его формах.

За прошедшие 2,5 млн. лет люди придумали и «обкатали» на практике множество разных форм отправления власти. Нет никакого смысла их перечислять. Достаточно лишь заметить, что всегда, по крайней мере, в новой истории человечества после образования государств, наблюдались две противоположные тенденции в построении форм государственного правления – концентрация власти в одних руках или распределение её между многими (авторитаризм или демократия). И та, и другая не могли исключить из власти такого явления, как политическое противоборство. Более того, антагонизм этих двух тенденций (наряду с религиозными, межконфессиональными распрями) был основной причиной войн и переворотов. Поэтому в течение всей истории государств наблюдалась и третья тенденция – поиск промежуточных (гибридных) форм государственного правления, совмещающих преимущества авторитаризма и демократии, призванных сглаживать антагонистические противоречия.

В итоге на сегодняшний день в мире практически не осталось ни классических абсолютных монархий⁵, ни, тем более, деспотических диктатур. В то же время, абсолютная демократия вообще никогда фактически не существовала. Даже самые ранние первобытные демократии всегда включали в себя элементы единоначалия. Но зато сколько выдумки и изворотливости проявили во все времена поборники демократии всех мастей, жаждущие личного приобщения к власти! Одно только перечисление названий разновидностей демократии уже впечатляет (я назову самые экзотичные, а всего их более двух десятков): делегативная, делиберативная, жидкая, имитационная, протективная, нелиберальная, электронная… Главный скрытый мотив всех демократов во все времена можно было бы сформулировать примерно так: «Подвинься и дай порулить!»

Формы государственного правления

История многократно показывала, что монархия может быть более справедливой и полезной для государства, чем демократия.⁶ Это особенно наглядно демонстрирует новейшая история России. Не собираюсь спорить здесь ни с убеждёнными монархистами, ни с демократами и либералами. Лучше Уинстона Черчилля про все формы государственной власти не скажешь: «Демократия – наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Лишь слегка коснусь этой темы для подготовки к предстоящему разговору о качествах власти и людей во власти.

Каждый школьник вспомнит, что «демократия» в буквальном переводе с греческого означает «власть народа» (от греческого demos – народ, kratos – власть, правление), т.е. форма правления, при которой граждане лично или через избранных представителей осуществляют право принятия политических решений. В реальности не совсем так, а чаще совсем не так. Народом всегда руководили и управляли конкретные личности – вожди, лидеры. Народ либо признавал вождя и следовал за ним с одобрением, либо проявлял неудовольствие и желал нового вождя. В прежние времена классических монархий и авторитарных диктатур борьба за власть вполне могла происходить без участия народных масс. Иногда, правда, случались бунты и революции.

Процесс демократизации изменил порядок и разнообразил способы формирования и смены власти в государствах, вставших на этот путь. Прав и возможностей у граждан стало гораздо больше, а процесс политических выборов, казалось бы, стал вполне соответствовать понятию демократии. В действительности принятие политических решений, как и ранее, происходит без участия народных масс, только массы об этом часто не задумываются и не догадываются. Многие могут возразить, дескать, мы реально участвуем в выборах и сами решаем, за кого голосовать. Но среди этих многих «самостоятельных» далеко не все решают сами. Тот, кто вникнет в понятие «политтехнология» и прочтёт главу под названием «ИЗБИРАТЕЛИ», скорее всего, со мной согласится.

Наверное, в самом общем представлении демократия это благо по сравнению с любыми формами авторитарного правления. Но благо лишь в том случае, если demos вполне осознаёт, как его используют (или могут использовать) разного рода активисты в борьбе за kratos. Любой гражданин всегда в меньшей или большей степени зависит от действий власти в своем государстве. Поэтому каждый разумный человек хоть иногда задумается о том, какую государственную власть он хотел бы для себя. Подданные монарха могут лишь мечтать о хорошем царе, не имея возможности выбирать. А граждане республики всегда имеют право выбора. Выбор одного отдельного гражданина малозначим для судьбы власти, почти эфемерен, но он у него есть. И это играет с людьми злую шутку.

На подсознательном уровне мы так устроены – то, что у нас есть, нам неинтересно. Нам хочется чего-то другого, чего у нас нет. Так, в СССР восемнадцатилетняя молодёжь, получив через почтовые ящики персональные красно-белые листочки-приглашения, с гордостью и интересом шла на свои первые в жизни выборы. Последующие выборы становились для большинства неинтересной рутиной. Сегодня даже на свои первые выборы идут немногие. Слишком сильны стереотипы типа: «от меня ничего не зависит», «политика – грязное дело», «все кандидаты одинаковые». Граждане предпочитают заниматься своими более насущными и интересными делами. Казалось бы, это плохо. На самом деле, не всегда. Политическая гиперактивность населения может быть признаком нестабильности в государстве, предвестием глобальной угрозы или революционной ситуации. Упаси нас, Господи, и от всего этого – проходили уже не раз!

Что первично?

У нас, граждан России и бывшего Советского Союза, со школьного возраста сложилось определённое стереотипное представление о последовательности возникновения и развития общественно-экономических формаций и форм государственного правления. Все, кто в советские годы школьный курс истории не «проходил», а хотя бы читал, помнят, что первобытно-общинный строй сменился рабовладельческим, затем феодальным, потом был капиталистический и, наконец, коммунистический (включая его первую стадию – социализм). Эта последовательность не подлежит сомнениям, несмотря на то, что для России она после социализма пошла вспять – случился откат в капитализм. (Будем надеяться, что дальнейшее скатывание к феодализму у нас не произойдёт!)

Что касается известных форм государственного правления, то здесь в наших головах тоже укоренился определённый стереотип последовательности: сначала монархия⁷, потом республика⁸. Почему-то не наоборот, хотя ретроспективный взгляд в историю цивилизаций даёт совсем другое представление. Элементы демократии были свойственны племенам людей за многие тысячи лет до нашей эры. С ростом первобытных общи́н возникало экономическое и, как его следствие, социальное неравенство, а это породило первобытные авторитарные традиции, которые позже воплотились в монархические формы правления. Однако даже столетия спустя первичный опыт свободной демократии не был забыт. В V-IV веках до нашей эры классическое демократическое государство возникло в Древней Греции, где каждый гражданин имел право участвовать в работе народного собрания. Потом опять была монархия и деспотичный авторитаризм (вплоть до хунты «чёрных полковников»), и снова демократия…

В течение всей новейшей мировой истории демократия и авторитаризм, периодически сменяя друг друга, тесно переплелись и сегодня в ряде государств вполне мирно сосуществуют, взаимно дополняя друг друга. Например, различия между конституционной монархией (парламентской или дуалистической) и президентской республикой носят формальный характер. А опыт многих современных государств (в т.ч. России, не говоря уже о среднеазиатских республиках) наглядно показывает, что полномочия президента республики бывают гораздо шире полномочий конституционного монарха.

Я предпочитаю усматривать в таком скрещивании монархии и демократии не более чем изыскание приемлемых для элит договорённостей в части распределения властных полномочий. Иной раз это всего лишь лицемерная имитация договорённостей (в угоду традициям или народным ожиданиям), потому что одна из ветвей всё равно доминирует. Например, великобританский супердемократичный парламент, присвоив себе практически всю полноту не только законодательной, но и исполнительной власти, тем не менее, чтит чопорные традиции и сохраняет королевскую особу. Формально королева имеет некоторые эксклюзивные полномочия, которых нет ни у премьера, ни у палаты общин, ни, тем более, у палаты лордов. Например, право объявлять войну. Но если такое решение парламентариям всё же потребуется, а королева ему воспротивится, тогда её легко и быстро переубедят (или даже проигнорируют), невзирая на весь показушный пиетет к королевской особе. Как бы не кичились британцы своим консервативно-благоговейным почитанием королевской особы, она сидит у них на коротком парламентском поводке. Да так, собственно, и везде, где существует гибрид власти под названием «конституционная монархия» (Испания, Япония, Норвегия, Швеция, Нидерланды, Бельгия, Дания и т.д.)

У нас в стране даже самая строгая монархия никогда не была абсолютно авторитарной, в ней присутствовали элементы демократии. Царя всегда в какой-то степени играла свита, а за троном всегда стояли бояре. Бывало, что боярам рубили головы, а бывало и наоборот. Наши монархи вольно или невольно делились своей властью с боярами (не говоря уже о духовной ветви власти). Кстати, в советское время власть тоже делилась на троих: законодательная в лице советов, исполнительная в лице исполкомов и духовная в лице партии.

Во всех отношениях российская и зарубежные монархии были весьма схожи. Российская демократия (советская и нынешняя) тоже формально похожа на западную, но в меньшей степени. В нашей демократии глава государства (генсек в СССР, президент в России) играл и играет несопоставимо более значимую и весомую роль, чем главы государств западной демократии (что, кстати, никак не убирается в нос доморощенным либералам).

В этой особенности кроется одна из причин дифференцированного отношения Запада к нашим лидерам. Россия слишком велика и богата, чтобы Европа и США могли относиться к ней беспристрастно и терпимо. Сильная российская власть исключает возможность поглощения наших ресурсов и территорий.⁹ Более того, сильная российская империя всегда сама собирала под своё крыло (либералы скажут: под свой сапог) окружающие её малые народы и территории, лишая такой возможности Запад. Как только главенство первого лица в России слабло, ослабевали власть и государство в целом, возникала смута, открывались выгодные возможности для Запада. Поэтому наших слабых вождей западные «партнёры» всегда любят, хвалят и поддерживают, а сильных боятся и критикуют. Отсюда все нынешние обвинения, санкции, и прочие антироссийские каверзы. Во всяком случае, причина их вовсе не в плохом качестве или недоразвитости нашей демократии. Нынешняя российская демократия ничем не хуже западных образцов (так же, как когда-то не худшей была российская монархия). Достаточно вспомнить, как чувствуют себя первые лица в той самой хвалёной западной демократии. Самые свежие примеры – президент США Трамп и британка Мэй. Врагу не пожелаешь такой демократической вакханалии в высших эшелонах власти!

Одна голова хорошо, а два сапога – пара

Можно спорить о том, хорошо или плохо, что в России формальная царская монархия сменилась советской «монархией». Можно радоваться тому, что советская «монархия» сталинского типа закончилась и сменилась постсоветской демократией в форме президентской республики. Многие скажут, что теперь мы достигли давно желаемого уровня демократии, который вполне достаточен для России. Наш нынешний президент – личность не такая уж авторитарная, не доминирует над парламентом и не злоупотребляет своими полномочиями. Тем не менее, существует немало сторонников движения к «ещё более развитой» в их понимании демократии. Они говорят о необходимости расширения парламентских полномочий и преобразования президентской республики в парламентскую. Объективности ради надо сказать, что в противовес неуёмным «демократизаторам», у нас достаточно много сторонников возврата к монархии.

Многие современные государства, отринув монархию, выбирают парламентскую республику, как наиболее демократический строй. На самом деле за этим выбором кроется вовсе не осознанное стремление граждан к сокращению авторитаризма и к наиболее развитой форме демократического устройства. Само название этой формы говорит о том, что речь идёт о перераспределении властных полномочий в пользу парламента путём усечения таковых у первого лица (президента или премьер-министра).

Для подавляющего большинства рядовых граждан любой республики совершенно безразлично, является она президентской или парламентской. Выбор парламентской формы делает не народ, а политическая элита государства, то есть те лица, которые уже приблизились к верхним этажам государственной власти, но жаждут ещё более ощутимо лично участвовать в её отправлении. Это выбор тех, кто уже находится во власти, но хочет этой власти ещё больше лично для себя за счет уменьшения и ограничения властных полномочий первого лица.¹⁰ Между тем, передача полномочий исполнительной власти от единоличного первого руководителя парламенту (то есть сообществу депутатов) неизбежно приводит к размытию и утрате персональной ответственности, к парламентскому лоббизму, к круговой поруке взаимозависимых депутатов. (Впору напомнить миниатюру А.Райкина «Кто сшил костюм?» из сборника «Люди и манекены».)

Демократия это реальный инструмент формирования государственной власти. Но есть одна существенная оговорка. Для избранных это инструмент получения власти, а для всех остальных – лишь процедура участия в наделении властью этих избранных. Как бы «истинна» не была демократия, власть всегда остаётся уделом сильных мира сего. Это не только богатые, но также просто умные и целеустремлённые, активные, «пробивные» люди. Бывают также исключения (которые, как известно, подтверждают правило), когда во власть приходят люди скромного достатка и совсем не блещущие умом или активностью. Но в большинстве случаев за ними всегда стоит кто-то более состоятельный и умный. А если всё же они пробились самостоятельно, тогда у них появляется хороший шанс слегка разбогатеть и даже поумнеть.

Почему США богаче всех

В любой стране мира бывают периоды, когда умные, активные, умелые, оборотистые дельцы, воспользовавшись удачным моментом, прибирают к своим рукам финансы, экономику, а затем и власть. Американскому олигархату неоднократно очень сильно везло и он не упускал удачу. Когда в мире складывалась подходящая международная обстановка, он практично и цинично пользовался ею, прихватывая наиболее ценные активы, причём, не только на своём континенте, но и на значительной территории мирового пространства. Возникла всемирная финансово-экономическая империя – США. Так бывало и раньше, империи возникали, но потом неизбежно хирели по причине того, что весь прочий мир тоже развивался и на каком-то этапе внешнее доминирование заканчивалось.

Можно ли этот процесс овладения мировым господством считать следствием и продуктом американской развитой демократии? Отнюдь! Мощь и масштабы американской мировой экспансии объясняются совсем иными причинами – это скажет любой грамотный экономист-международник. Спровоцировать где-нибудь кризис или «заварушку», прибрать к рукам всё, что плохо лежит, а потом выступить в роли спасителя-кредитора – вот истинный механизм формирования экономического могущества США. Американская демократия не имеет никакого отношения к возникновению и обеспечению этого экономического господства. Это «заслуга» лидеров мирового банковского сообщества и ведущих бизнес-корпораций, а американская демократия – всего лишь этикетка.

Форма государственного правления (не только в США, но и в любом другом государстве) не имеет существенного значения для экономического развития государства. Во всех своих известных формах власть вообще не является и не может быть производителем каких-либо материальных ценностей. (В США государство даже не является эмитентом национальной валюты – это важнейшее полномочие делегировано банковскому олигархату в лице ФРС).¹¹

Власть в государстве это, во-первых, инструмент распределения национального достояния, во-вторых, это инструмент согласования сфер влияния и полномочий между членами властной элиты.¹² Стремление обладать этими инструментами как раз и вовлекает людей в политическую борьбу за власть.

Несомненно, процесс демократизации власти способствует вовлечению бо́льшего числа активных и амбициозных людей в политическое противоборство. Госперевороты, заговоры, войны и прочие жестокие силовые методы завоевания власти уходят в прошлое, становятся непопулярными и всё менее возможными. Им на смену пришли современные цивилизованные способы политической борьбы за власть, благозвучно именуемые политическими технологиями. Но прежде чем приступить к обсуждению чего-то нового, всегда бывает полезно и даже необходимо вспомнить, какова была предыстория.

Глава 3. Уроки прошлого

По существу, формы и методы политической борьбы за власть в монархических и демократических государствах могут сильно не различаться. Но есть одна особенность, которая обуславливает специфику этой борьбы в условиях демократии – необходимость мирного вовлечения больших масс населения в формирование власти. Эта специфика предполагает диалог политиков с гражданами страны или, как минимум, монолог политика, обращённый к гражданам. Если этому политику удается достучаться, докричаться до народных масс и убедить их в своей полезности – он уже на полпути к власти. История российской демократии советского периода бьёт все рекорды специфичности в сравнении с прочими известными демократиями всех времён. Россия всегда удивляла и тревожила прочий мир своей необычностью.

Немного истории

Чтобы попытаться понять суть демократии в нашей стране, полезно немного погрузиться в историю и поговорить о том советском прошлом, с которым Россия начала прощаться в девяностые годы. Семьдесят лет после Великой октябрьской социалистической революции управление страной оценивалось по-разному. Наши вожди называли его истинно демократическим, а несогласные именовали авторитарным. В действительности ни демократическим, ни абсолютно авторитарным оно не было.

Рискую здесь нарваться на справедливые протесты пожилых граждан и коммунистов из советского прошлого. Да, тогда в выборах депутатов в Советы всех уровней участвовало более 99 процентов населения СССР, а никаких политтехнологов тогда не было, они были не нужны. Вернее, политические технологии практиковала сама действующая власть, в частности, организуя поголовную явку граждан. Вот только само советское государство вместе с его советской демократией оказалось в итоге утопией. И всё потому, что власть в этом государстве осуществляли вовсе не «демократически» избранные депутаты из среды знатных рабочих, колхозников и интеллигенции. Они действительно были лучшими из лучших, но лишь одобряли и поддерживали. Инакомыслящих, оппозиционеров или даже просто слегка несогласных с генеральной линией партии граждан тогда не то что среди депутатов, но и в обслуге советов депутатов всех уровней не было. Реальная власть была сосредоточена не в Верховном Совете депутатов трудящихся и даже не в его Президиуме, а в Политбюро ЦК КПСС, то есть в руках совсем небольшой группы лиц. В большинстве своем это были умные, опытные профессионалы, каждый из которых вполне заслуженно занимал свою нишу в тогдашней пирамиде власти. Заслуженно в том смысле, что путь в ЦК партии (тем более, в Политбюро ЦК) был тернист, долог и опасен. Случайных людей там не было. Миллионеры (подпольные) в СССР были, но финансовая состоятельность никакой пользы для проникновения в органы партийного руководства не давала. Материальное благополучие для партийных чиновников возникало лишь после занятия ими соответствующего высокого положения.

Казалось бы, структура власти и управления в СССР была идеальной (не будем здесь сравнивать командный и рыночный механизмы управления). Все шестерёнки этого гигантского управленческого механизма были взаимосвязаны и синхронизированы. Если бы такой механизм ранее, в досоветской истории, был описан в литературе, многие прочитавшие о нем назвали бы его идеальным и желали бы его для государства. Но идеал всегда утопичен, нежизнеспособен, его разрушают мелочи. Любой порядок (тем более идеальный) в силу понятия энтропии¹³ стремится к определённой степени хаоса, и если механизм поддержания порядка даёт сбои, тогда идеал обречён. Так рушатся песочные за́мки на пляже, если их ежесекундно не поправлять. (Именно поэтому, например, человеку нельзя праздно бездельничать – разрушается, деградирует его личность, атрофируется тело, рушатся социальные связи). Таким разрушительным изъяном в механизме советской демократии стал ущербный порядок наследования верховной власти. Вследствие этого изъяна идеальный механизм власти стал заложником фактора личности.

Иосиф Виссарионович Сталин был единоличным диктатором за ширмой мнимой партийной демократии. При нём вертикаль советской власти заканчивалась чётким остриём сверху. Механизм исполнения власти функционировал зловеще, но идеально – любое волеизъявление сверху исполнялось мгновенно и неукоснительно. Эффект властного приказа многократно усиливался на протяжении всей вертикали сверху донизу. Каждый промежуточный участник в цепочке исполнителей старался перевыполнить указание сверху. Лишь враги народа могли не понять, не выполнить или исказить суть решения свыше, а их участь была общеизвестна. Но даже тогда авторитаризм не был единоличным – опричники «переплёвывали» диктатора в жестокости и самоуправстве.

В марте 1953 года острие власти обломилось – Сталин умер. Выстроенная при нём вертикаль долгое время была настолько зловещей и опасной для партийной верхушки, что никто не решался покуситься на существующий механизм наследования верховной власти – он остался в прежнем виде. Культ Сталина был подвержен «разоблачению», а репрессивный аппарат подавления инакомыслия резко сокращен. Многоликий ЦК компартии подвергся демократизации – абсолютный авторитаризм вождя был формально отменён, хотя принцип строгого единоначалия сохранился. Но вот беда – даже в полном своем составе коллектив Политбюро ЦК партии никак не дотягивал до харизмы и могущества личности прежнего вождя. Вероятно, это стало следствием многолетней «селекции» в руководстве страны – в окружении лидера не могло быть личностей, более или столь же сильных, как сам лидер. У японцев есть поговорка: «Торчащие гвозди забивают». В Советском Союзе это было непреложным правилом – торчать выше прочих запрещалось всем «гвоздям», их забивали.

Наша национальная монархическая специфика формировалась и сохранялась многие века. В этой долгой истории любое ослабление верховной власти всегда влекло за собой всенародную смуту и опасность для судьбы государства. Сталинскую монархию унаследовала гораздо более слабая личность – Хрущев. Коллегиальности в верховной власти СССР стало гораздо больше, но фактическая советская «монархия» так и не превратилась в реальную демократию. Ослабление личности нового вождя сделало более слабым всё советское государство.

Никита Сергеевич Хрущев радикально изменил и уронил имидж советского лидера. Он старался выглядеть демократичным, но быстро стал объектом насмешек и неприязни. Порулив страной относительно недолго, до 1964 года, он натворил много глупостей – покалечил армию, убил советский рубль, запретил кибернетику и генетику, изъял у России Крым.¹⁴ Несмотря на его очевидный вклад в «очеловечивание» образа первого руководителя государства, в памяти советских людей он остался дурковатым и хамоватым авантюристом. Даже такие позитивные события периода его правления как осуждение сталинского культа и полёт человека в космос не ассоциируются с его личностью так тесно, как, например, фамилия Хрущев и кукуруза.

Сменивший его на посту первого руководителя страны партийный «очередник» и кремлёвский долгожитель Леонид Ильич Брежнев вовсе никакими заметными заслугами не отличился, хотя возглавлял СССР значительно дольше, до 1982 года. Он запомнился своими длинными и скучными речами, борьбой за мир, поцелуями, иконостасом на груди и многочисленными анекдотами. При нём советский народ окончательно перестал бояться, но потом перестал верить в торжество коммунизма и в итоге совершенно перестал строить этот коммунизм. Это состояние страны поначалу называли эпохой развитого социализма, потом – эпохой застоя.

Беда очередного генсека ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова оказалась не в свойствах его личности, а в весьма преклонном возрасте и слабом здоровье (что, впрочем, было присуще всем очередникам в Политбюро). В части личных качеств Андропов более других коллег соответствовал посту первого руководителя страны. Пробыв Генсеком чуть более года (с ноября 1982 по февраль 1984), он попытался осушить и рекультивировать болото позднесоветского застоя. Но не успел – получилось лишь слегка это болото взболтать. Сейчас начали появляться в общем доступе некоторые свидетельства того, что Андропов вынашивал планы коренной реорганизации государства по аналогии с тем, как это позже было сделано в Китае. Говорят даже, что эти планы он предметно обсуждал с Горбачёвым (если это так, то оказалось «не в коня корм»).

К всеобщему народному разочарованию Андропова сменил самый дряхлый и краткосрочный руководитель СССР – Константин Устинович Черненко. Он оказался настолько стар (72 года) и немощен, что вообще ничего не успел, хотя на словах декларировал поддержку начинаний Андропова. Половину своего годичного срока правления он провёл в больнице, восстанавливаясь после отравления съеденной рыбой. Советское болото снова затянулось тиной и успокоилось, как вдруг его начал разбалтывать и разбрызгивать Горбачёв.

Избрание в марте 1985 года Генсеком ЦК 54-летнего Горбачёва было воспринято в народе с некоторой лёгкой надеждой на долгожданные изменения к лучшему. Эта надежда зиждилась на том факте, что он был значительно моложе своих предшественников и, по слухам, разделял реформаторские планы Андропова. Михаил Сергеевич всколыхнул всех своей гласностью, плюрализмом и новым мы́шлением, призвал на́чать перестройку. В действительности свой концепцией экономических и демократических реформ в 1987 году он сознательно запустил процесс расшатывания власти, приведший к глубокому экономическому кризису и последующему саморазрушению страны. Не допусти он ослабления своей верховной власти, мог бы еще долго творить любые чудачества и реформы – российская империя всегда была привычна к сумасбродству и экстравагантному поведению верховных правителей. Единственный грех вождей, который во все времена был смертельно опасным для российской государственности – ослабление высшей власти. Горбачев совершил этот великий грех, свёл на нет российские имперские достижения и завоевания предыдущих столетий.

Строгая пирамида советской власти в послесталинский период подверглась некоторой ревизии и гуманизации. Но не был изменён ущербный и роковой для неё механизм «коронации» вождей. Многие столетия ранее Россия пользовалась абсолютно не демократичным, но простым и действенным механизмом смены верховной власти – наследованием по крови. Когда он давал сбои, это вызывало катаклизмы. Две революции 1917 года (февральская и октябрьская) положили конец такой практике наследования. Но другой надёжный механизм так и не был создан. Слишком продолжительны, живучи и сильны оказались в нашей стране монархические традиции. Россия не смогла отказаться от властной пирамиды, заканчивающейся наверху остриём одной личности. Но теперь главой государства становился правопреемник не по крови, не по праву и не по воле народа. Небольшой коллектив Политбюро ЦК КПСС (в разные годы состоявший из 8-27 проверенных, надёжных, заслуженных, истинных коммунистов) оказался неспособным изменить правила смены верховного правителя страны. Роль первого лица втайне или открыто примерял на себя после смерти Сталина практически каждый член партийной верхушки. Смена единоличной верховной власти в СССР происходила двумя способами: Ленин, Сталин, Брежнев, Андропов, Черненко уходили, умирая, Хрущев и Горбачев оказались жертвами заговоров. Впрочем, Горбачёва вряд ли можно считать жертвой (а если и так, то лишь жертвой собственной слабости и предательства интересов своей страны).

Переломным моментом в этой ущербной практике стала добровольная отставка Ельцина. В отличие от свержения Хрущова и позорного отступления Горбачёва, это была именно добровольная и потому необычная для России отставка первого лица. Ельцин стал первым лидером государства, уступившим власть добровольно и сознательно. Сегодня многие бывшие его сподвижники (при нём обиженные, а после его ухода осмелевшие) публично свидетельствуют, что Ельцин в свой последний президентский срок (1996-2000) утратил всякую самостоятельность, поглупел, утратил здоровье, отошёл от дел и во всём полагался на «семью» (прежде всего, на дочь Татьяну Дьяченко и ее ближайшее окружение – Валентина Юмашева, Анатолия Чубайса, Романа Абрамовича и др.) По мнению многих прочих людей, знавших Ельцина лично, Борис Николаевич был совестливым человеком. В любом случае, можно предположить, что его добровольный уход с высшего поста был своего рода покаянием за «убийство» СССР и за позор России девяностых. А может быть, это стало поздним прозрением и осознанием того, что сам он ничего хорошего для страны не сделал и уже не сможет сделать. Ушёл и ушёл – это уже не так важно. Гораздо важнее и интереснее, почему именно Путин был назначен преемником. Был ли это выбор самого Ельцина на основе сознательного сравнения кандидатов (в числе которых назывались Степашин, Примаков, Бордюжа) или решение подготовила всё та же «семья» (и тогда понятна нынешняя лояльность к пресловутому Чубайсу, Абрамовичу и многим прочим). Об этом сейчас тоже много пишут, но правда всплывёт, скорее всего, после ухода главного хранителя тайны – Путина (с бо́льшей вероятностью, как показывает история, не после его ухода с поста, а после ухода в мир иной). Пока же не подлежит сомнению тот факт, что личность Ельцина в последнее десятилетие двадцатого века сыграла ключевую и очень драматическую главную роль в новейшей истории России. Его относительно сильный шаг (отречение от верховной власти) ни в коей мере не снимает с него вины за убийство СССР и низвержение России в пропасть коррупции. Если же кто-то из либералов и полагает, что за похороны СССР Ельцина надо благодарить и почитать, то уж в вопросе коррумпирования страны мнение всех граждан вполне консолидировано.

Цена слабости власти

Грех и подвиг всегда находятся рядом, как добро и зло. Если удерживаешься от греха перед сильным соблазном – это подвиг. (Недаром же есть шутка, что каждое утро ходить на работу это уже подвиг). Если не совершаешь подвиг, когда можешь и должен его совершить – это уже грех. Если бы Горбачёв проявил должную президентскую волю, решимость и твердость – это стало бы его подвигом. До сих пор нет окончательной ясности – были его действия следствием глупости, слабости или сговора и предательства (даже если бы я не служил в КГБ, последние два варианта следовало бы предполагать).

Подозревать кого-либо из высших партийных и советских руководителей в ущербности ума, казалось бы, неуместно. Но глупостей Горбачёв сделал тоже немало (не стану перечислять – они свежи в памяти всех). А вот слабость он продемонстрировал ярко и явно. В августе 1991 года он трусливо отсиживался в Форосе, не решаясь ни противодействовать ГКЧП, ни перехватить его инициативу. Почувствовав эту слабость, в ноябре 1991 года из состава СССР вышли прибалтийские республики – президент фактически бездействовал. 8 декабря 1991 года Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали Беловежское соглашение о роспуске СССР и создании СНГ – Горбачёв снова промолчал. Руцкой уговаривал его арестовать заговорщиков, а он – президент великой страны и верховный главнокомандующий (!) – промолчал, якобы испугавшись гражданской войны. 25 декабря ему осталось лишь с позором объявить о сложении с себя несуществующих уже полномочий президента несуществующей уже страны. Впрочем, позор тогда ещё не ощущался. На тот момент Горбачёв уже целый год носил титул лауреата Нобелевской премии мира, которым США наградили его за вывод войск из Европы и Афганистана, а главное – за объявленный курс на «усовершенствование социализма».

В послесталинский советский период роль российского монарха фактически выполняло Политбюро ЦК КПСС. Коллегиальность власти сама по себе всегда была опасна для России, как и безвластие, и двоевластие, и семибоярщина, и анархия, уже случавшиеся ранее в нашей истории. Так было в 1598-1613гг., когда прервалась династия Рюриков. Так было в 1916-1917гг., когда сдался и отрекся от престола последний царь, самый слабый из династии Романовых, а советы депутатов и временное правительство начали делить власть. Так случилось и в 1991 году, когда в очередной раз роковую для государства роль сыграла слабая личность лидера.

Несомненно, Горбачёв мог сохранить страну, если бы проявил твердость и выполнил свои обязанности главы государства. Не жестокость, а именно твердость. Что стало бы с СССР через 5, 15 или 25 лет – никто теперь не узнает. Но диалектика и практика эволюционного развития государств дает достаточно оснований полагать, что СССР был способен относительно легко преодолеть застой позднего социализма. Гигантская и богатейшая территория страны с огромным историческим опытом многонациональной государственности давала и сейчас даёт для этого все шансы (достаточно помнить опыт социалистического Китая). Препятствием для этого стала «неспособность верхов управлять» – одна из ленинских предпосылок возникновения революционной ситуации в стране. Неспособность верхов – это не что иное, как слабость власти, приводящая к гибели государства. Российская империя в 1917 году, а СССР в 1991 году погибли вследствие немощности государственной власти.

Три десятилетия назад (в начале девяностых) исконно монархическая Россия решила окончательно порвать со своим советским прошлым. Вернее, за неё это решили. Западные «друзья» объяснили двум последним руководителям умершего СССР (Горбачёву и Ельцину), что «псевдодемократия» советского образца очень плоха, извращена и должна быть заменена «истинной демократией».

Именно тогда в нашей стране возник высокий спрос на услуги политтехнологов. Прямо не звучало, но подразумевалось, что с помощью политтехнологий вместо коммунистов к власти должны прийти иные люди с либерально-демократическими убеждениями. Что это за люди, стало понятно лишь по истечении десяти лет, в течение которых прежде мощная российская империя катилась в пропасть.

До сих пор больно и тревожно вспоминать те события, которые происходили в 1985-2000 годах. Страна оказалась у края бездны. Можно изыскивать и придумывать множество отговорок и причин случившегося обвала – этим и занимаются те, кто лапал тогда штурвал власти. Но есть короткое и простое объяснение – единоличная российская власть оказалась в слабых руках. Горбачёв запустил процесс развала, а Ельцин его продолжил. Те, кто в ельцинский период крутился вокруг первого лица и давал ему советы, думали не о государстве, а о себе, и не несли никакой ответственности. Не несут они её и до сих пор. Что-то аналогичное происходило во все смутные времена российской истории. Когда на престол всходила слабая личность (царь, генсек, президент), свита предавала, воровала как в последний день жизни и бежала за границу, народ нищал, начиналась смута, государство хирело, внешние враги смелели.

Похожие катаклизмы бывали и в других государствах, но в России они всегда проявлялись наиболее драматично. Возможно, это объясняется гигантскими размерами страны и национальным менталитетом.

Глава 4. Прививка от революций

Униженная и территориально усечённая Россия в последние дни 1991 года перестала быть фактической советской империей монархического типа и, спасая лицо, провозгласила себя «истинно демократическим государством». Предательская и преступная слабость Горбачёва, его новое перестроечное мы́шление, плюрализм, псевдоускорение и опустевшие магазинные полки сделали свое дело. В доселе едином советском народе появились и фактически легализовались новые социальные прослойки – кооператоры, челноки, бандиты, рэкетиры, проститутки, жёлтые журналисты. А ранее уважаемые ученые, учителя, квалифицированные рабочие, инженеры, профессиональные военные оказались ненужными, нищими и жалкими. Горбачёвский «полусухой закон» не погасил, а наоборот, всколыхнул в народе жажду пития – половина населения подсела на палёную водку и спирт «Ройял». Самая большая страна в мире, страна-победитель с тысячелетней историей, покоритель космоса унизилась до введения талонов на основные продукты питания. В молодёжную среду хлынули наркотики – это был самый быстрый и лёгкий доход для бандитов и их милицейских «крышевателей». Институты государства перестали действовать по закону и по своему предназначению. Все озаботились личным благом, забыв об общественном. Народ был предоставлен сам себе, и каждый выживал, как умел.

Конечно же, мир не без добрых людей. Более того, эти «добрые люди» только того и ждали! Заботливый Запад прикормил россиян окорочками Буша, одарил гуманитаркой, развлёк голливудскими боевиками и снабдил бесплатными советами – как надо жить. Была поставлена лишь пара условий: хотите, чтобы мы вас поддерживали и далее – разоружайтесь и слушайтесь наших советов. Ельцин не сгодился на роль национального монарха – ни харизмой, ни амбициями, ни способностями. Зато его полупьяная российская душа открылась нараспашку сама и открыла двери Кремля для проповедников «западной демократии» – там обосновалась группа ЦРУшников.¹⁵

КГБ практически перестал существовать. «Отменённые» за ненадобностью чекисты запили или пошли в бизнес. Армия и флот голодали. Начавшееся в 1988 году уничтожение советских ракет средней и меньшей дальности завершилось в 1991 году – были уничтожены 1846 ракетных комплексов (США разобрали, не уничтожая, ровно на 1000 ракет меньше). .Научные институты закрывались. Врачи, учёные, педагоги нищенствовали или мыли полы в офисах «новых русских». Бандиты рэкетировали первобытный российский бизнес, на «вырученные» средства покупали милиционеров и командовали ими.

Либералы и демократы как тараканы вылезали из своих щелей и быстро плодились. Касьяновы, абрамовичи, шумейки, гайдары, авены, бурбулисы, чубайсы, кохи и прочие оборотистые проходимцы группировались вокруг Ельцина – их было много, гораздо больше, чем количество перечисленных здесь фамилий. Таня Дьяченко – младшая дочь Ельцина была, как говорят в криминальных кругах, «разводящим» для этой братии и обеспечивала «доступ к телу». Вместе с третьим мужем Валентином Юмашевым (сменившим в её ложе временного бой-френда Чубайса), они стоили дюжины таких оборотистых парней, как Березовский. Началось эпохальное разграбление государства под лозунгом «приватизации». Торопливо внедряя в стране капитализм, они ругали коммунистов, но фактически действовали под лозунгом революционеров 1917 года: «Всё отобрать и поделить». Оглушенный перестройкой советский народ безмолвствовал в своей извечной полудрёме – «развитый» застойный социализм его хорошо убаюкал. У этого народа всё отобрали, взамен выдали ваучеры.¹⁶ Их тут же за гроши скупили новые капиталисты. Сделать это было легко, потому что советские деньги вмиг обесценились. Для них скупленные у населения ваучеры обратились в заводы, газеты и пароходы.

Народ вдруг ощутил резкий запах нищеты и денег. Половина граждан выживала, как могла, другая кинулась в предпринимательство, догоняя капиталистический паровоз. Самые активные и амбициозные поняли, что деньги и власть пахнут одинаково и очень заманчиво. В полуразрушенной стране оставались огромные бесхозные запасы общенародной собственности. Чтобы получить к ним доступ, надо было забирать их силой либо проникать во власть. Первым «делом» занялись бандиты всех мастей, вторым – молодые в своей массе и активные «демократы» с экономическим складом ума, не обременённые совестью. В политику рванули новые капиталисты, «забуревшие» предприниматели, вдруг проснувшиеся ура-патриоты, бесноватые активисты всех мастей… Государственная дума созыва 1993 года оказалась настоящим паноптикумом.¹⁷ Обманутый народ глазел на депутатский балаган через свои черно-белые телеэкраны и плевался.

Россия встала на путь «истинно демократического» развития, указанный нам заокеанскими партнёрами. По всей стране стали проводиться обучающие семинары на тему «Как организовать выборы».¹⁸ Они были бесплатными, грантовыми – запад учил нас демократии «безвозмездно». Те, кто успел нажиться и теперь рвался в политику, сами оплачивали свои выборы. Других туда двигали разбогатевшие бандиты. Так в России начался разгул демократии.

Ножки Буша были, пожалуй, самым ценным из всего того, что россияне получили от американских добродетелей в награду за развал своей страны. Они шли как бы в нагрузку к бесплатным, но обязательным к исполнению советам по демократизации России. В действительности за эту «безвозмездную» помощь США получили от нашей страны умопомрачительную цену – мы потеряли суверенитет и гигантскую территорию с населением (ставшим нам после этого враждебным), уничтожили свою экономику, обороноспособность, науку, образование, здравоохранение, а заодно и идеологию (об идеологии поговорим позже отдельно). Морально-нравственные устои пошатнулись, но устояли. Потерянный суверенитет России восстановлен полностью. Менталитет российского народа не пострадал и не изменился вовсе – это самое устойчивое свойство нации.

Обескураженные россияне стали искать чуда в буквальном смысле. Многочисленные маги, экстрасенсы, целители пользовались массовым спросом. В какой-то момент к людям стала возвращаться генетическая память – ожила тысячелетняя религиозная традиция, люди пошли в церкви и мечети. Даже воры и бандиты начали спонсировать священников, покупая отпущение грехов, а которые побогаче и погрешнее – вкладывали свои сверхдоходы в строительство персональных церквей. Настоящих верующих среди них нет и никогда не было (уверен в этом, иначе они бы не воровали и не злодействовали). Богобоязнь – плохое средство от грехопадения, потому что «страшный суд» никому при жизни приговор ещё не выносил. Поэтому грешат все – кто слегка, а кто и по-крупному, и все безнаказанно.

Природная человеческая порядочность, пожалуй, средство более надёжное, чем религия, потому что Бог далеко, а совесть всегда при себе. Порядочных людей много. Во всяком случае, больше, чем истинно верующих. Но и порядочность – не панацея, потому что это не врождённое, а благоприобретённое человеческое качество, его можно утратить, оказавшись в плохой социальной среде. Если радикально и надолго изменяются внешние условия, человек начинает пересматривать своё отношение к жизни и к самому себе – это естественное приспособление, и далеко не всегда оно улучшает качества личности. (С волками жить – по-волчьи выть!)

Когда вокруг начинают рушиться государственные основы, отменяются, казалось бы, незыблемые доселе «правила социалистического общежития», разрушаются мифы, считавшиеся истиной, развенчиваются кумиры, а самое главное, когда наступает материальная нужда и неуверенность в завтрашнем дне, тогда поведение людей может сильно измениться – у них «отказывают тормоза». Именно это происходило в самом начале девяностых, наступило всеобщее ожесточение, падение нравов.¹⁹ Страна стремительно катилась в пропасть, а западные доброжелатели усердно натирали перед ней склон, как спортсмены в новомодном кёрлинге.

Успокоительное средство

Недостаток единоличия во власти, так же как и личностная слабость верховного вождя для России всегда были губительны. В этом её историческая специфика. Накануне кончины СССР будущий первый президент России Ельцин проявил умопомрачительную по меркам российской империи щедрость – в августе 1990 года он публично предложил 16-ти российским автономиям: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить».²⁰ Похоронив Советский Союз, он столь же щедро начал раздавать младореформаторам, облепившим его как мухи, властные полномочия. Они тут же сломали сложный, громоздкий, но слаженный (в их понимании – примитивный) механизм советского государства. Весь гигантский материальный, научный, оборонный, людской потенциал был выброшен на свалку. Самые хитрые и предприимчивые реформаторы как стервятники выклёвывали самые ценные, лакомые для себя куски. Нововведения, которые они начали внедрять в России по западному образцу, не могли заменить громоздкую и неповоротливую, но надёжную управленческую машину. Поэтому реформы проводились локально в тех пределах, которые были достаточны реформаторской верхушке для воссоздания класса богатых (собственно, это и было главной целью). Соответственно, весь российский народ должен был стать классом бедных. («Если где-то что-то прибавляется, значит где-то столько же убывает» – Лавуазье и Ломоносову и присниться не могло, что открытый ими закон сохранения вещества в такой извращённой форме наглядно проявится в российском обществе).

Именно так в России воссоздавался капитализм, а по-иному и быть не могло. Какой же капитализм без богатых и бедных! Возникла реальная опасность возрождения и резкого обострения классовой борьбы, чреватой, как помнится, революцией. В 90-е годы Россию так усердно насиловали, что она вот-вот должна была, по выражению В.И. Ленина, забеременеть.

Но в гарвардских, стэнфордских, оксфордских и прочих бурсах, которые заканчивали наши новоявленные реформаторы, наследие классиков марксизма-ленинизма не игнорируется, оно внимательно изучается и преподаётся. Это делается из абсолютно практичных соображений – в поисках способов обуздания классовых противоречий. Один из рекомендуемых рецептов: народу надо давать подачки и развлечения. Впрочем, это придумано гораздо раньше – ещё в первом веке н.э. римский поэт Ювенал в качестве средств завоевания и удержания патрициями политической власти называл хлеб и зрелища. Данное средство не спасло Римскую империю от падения, но ничего лучшего для максимально долгого удержания власти и отвлечения народных масс от бунта пока не придумано.

Младореформаторы 90-х отвлекали российский народ теми же методами. Вместо хлеба разбрасывали сначала ваучеры, потом ножки Буша. В качестве развлечения гражданам была предложена увлекательная игра в «истинную демократию». И ведь получилось! Классовая борьба не возобновилась и бунт не состоялся. Русский мужик не запряг и не поехал. Народ вожделенно начал играть в эту демократию, забывая о тяготах и лишениях (так муравьи начинают бешено суетиться и бегать, восстанавливая свой внезапно разрушенный кем-то муравейник). Многие граждане, особенно взрослое поколение, воспитанное в духе советского патриотизма, увидели в новой демократии возможность реального обновления власти и преодоления застоя.²¹

И это ещё не всё! Россиянам подвесили ещё одну «морковку» – «американскую мечту».²² Новые капиталисты пригласили доверчивых граждан к «равноправному сотрудничеству». Скупая советские предприятия, они выдавали бывшим членам трудовых коллективов мизерные пакетики акций, и те начинали чувствовать себя бизнес-партнёрами (как приснопамятный Лёня Голубков). У кого не было акций, те вкладывались своими грошами в финансовые пирамиды и тоже ощущали себя маленькими капиталистами (правда, недолго). Но главным средством народного успокоения в новой России стала именно демократия как способ личного приобщения граждан к формированию власти. Новая демократия стала этаким надёжным противореволюционным контрацептивом.²³

Не удержусь от метафоры. Во время роения десятки тысяч рабочих пчёл (до половины всего поголовья улья) входят в псевдосексуальный экстаз, теряют всякую бдительность, никого не жалят, не носят нектар в родной улей – они все одержимы идеей создания новой семьи. Ни одной из этих пчёлок не суждено стать ни мамой, ни папой, ни даже любовницей – пожужжат и успокоятся. При этом вторая половина пчёл остаётся в родном улье, продолжает усердно трудиться, чистит и защищает свой дом, делает мёд и кормит потомство. Потом пчеловод ловит рой, сажает его в прежний или в новый улей, где пчёлки вскоре затихают и берутся за ум – начинают работать.

Россия в 90-е годы была подобна роевому улью. Народ возбудился от гласности и перестройки. Большинство продолжало покорно трудиться (за копейки или даже бесплатно, надеясь на выплаты потом). Но наиболее активная часть возбужденных граждан рванула кто в бизнес, кто в политику, уповая на всеобщее равенство шансов в условиях новой истинной демократии. Люди гораздо умнее и хитрее пчёл, их мир богаче и разнообразнее, поэтому иногда некоторым из них удаётся поймать удачу – очень немногим в бизнесе и практически никому в политике. Но от этого «американская мечта» не теряет своей магической привлекательности. Самые неугомонные после неудач заходят на второй круг, на третий… Счастливчики, поймав удачу в бизнесе,

идут в политику. И в этом случае процент успеха становится гораздо больше.

Прелесть демократии заключается в том, что процесс идёт непрерывно, многократно повторяясь. Благодаря этому, неудовлетворенность властью не скапливается в головах граждан, не вызывает воспаления мозгов и не приводит к бунтам, революциям и прочим социальным эксцессам. Общество успокаивается путём периодического участия в демократических выборах (процедура аналогична средневековому кровопусканию, действительно облегчавшему самочувствие больных).

Глава 5. Политика

Когда речь заходит о политике, все понимают, о чем идет речь, но никто не даст ей точного и счерпывающего определения. Это и наука, и искусство, и практическое ремесло. Слишком она многогранна, многослойна, сложна, недоступна для понимания и потому кажется таинственной. Тем не менее, все люди без исключений говорят о политике, ссылаются на неё в непонятных ситуациях, видят в ней причину многих событий и общих бед. Она скрыта от людских глаз, но управляет людьми и присутствует практически в любой сфере человеческой деятельности.

В классическом понимании термин «политика» имеет древнегреческое происхождение (буквально – «государственная деятельность»). В действительности, политика присутствовала в человеческом обществе и до, и после Древней Греции, и трактуется сегодня гораздо шире своего первоначального значения.

Пожалуй, самое конкретное, простое и понятное, что можно было бы сказать о государственной политике, это то, что она бывает внешней и внутренней. Если не вдаваться в аспекты внешнеполитических отношений, то для внутренней политики можно использовать много определений, каждое из которых будет по-своему верно. Например, политика это и участие в делах государства, и искусство управления общественными процессами, и деятельность элит и лидеров по управлению обществом на всех уровнях, и влияние различных политических сил на власть и т.д.

Каждый может выбрать что-то из приведённого или добавить, уточнить, изменить так, чтобы это более соответствовало конкретной сфере человеческой деятельности и тому сообществу, в котором происходят обсуждаемые политические процессы.

Я намерен коснуться не классической межгосударственной политики, не политических интриг отдельных исторических личностей или политических групп, и не той тайной политической борьбы, которую ведут, например, разведки и контрразведки разных государств. После 16 лет службы в КГБ и СВР мог бы поговорить и об этом, но это будет совершенно иная тема. Здесь же речь пойдёт о той внутренней государственной политике, в которой предполагается участие (вернее, использование) всех граждан государства. В этом аспекте наиболее точным будет определение политики, данное Никколо Макиавелли²⁴ полтысячелетия назад: «Политика – совокупность средств, необходимых для прихода во власть и для использования власти».

Политика и власть

Процесс формирования представительных органов власти (парламентов, дум, советов) посредством демократических процедур и депутаты разных уровней – от сельских советов до государственной думы – вот та политика и те политики, о которых я намерен поговорить в первую очередь. Всё, что будет написано ниже о технологии избирательных кампаний, имеет непосредственное отношение также и к выборам высших чиновников исполнительной власти – глав муниципальных образований (в т.ч. мэров городов), глав регионов (губернаторов), и даже в какой-то степени к президентским выборам.

Конечно, депутаты всех уровней – далеко не единственная и не главная действующая сила в осуществлении внутренней политики государства. Кроме них, её организуют и в ней участвуют чиновники, функционеры политических партий и организаций, активисты-общественники, а также привлекаемые ими специалисты различных «околополитических» профессий. В широком смысле – любой руководитель, директор, председатель, начальник, формальный или неформальный лидер любого сообщества – всегда в чем-то политик. Различий между всеми этими политиками много в зависимости от сферы их деятельности, характера задач и уровня полномочий. Но одно из коренных различий, на котором я хочу сконцентрировать внимание, заключается в том, проходят они лично через процедуру демократических выборов или нет. Подчеркну что принципиально в данном случае именно их личное участие в избирательных кампаниях, независимо от того, одномандатники они или члены партийных списков.²⁵ С формальной стороны правила избирательного процесса распространяются на всех баллотирующихся кандидатов (и мажоритариев, и списочников), но специфика избирательных кампаний политических партий и кандидатов-одномандатников всё же очень велика.

Переход России к смешанной системе выборов депутатов в региональные и федеральный парламенты позволил в значительной степени упорядочить работу этих представительных органов власти. Партии, какие бы они ни были, более ответственно относятся к завоёванным депутатским мандатам и стараются контролировать своих представителей. Стала возможной практика преемственности, то есть неоднократного переизбрания одних и тех же депутатов (членов партийного списка) в течение нескольких сроков, (если партия сама не разочаровалась в своих избранниках). Эти депутаты становятся профессионалами и поэтому могут эффективнее работать в сфере законотворчества. Именно из них формируется работоспособный костяк постоянных парламентских комитетов и комиссий. Кроме того, партии поддерживают на выборах не только членов своих списков, но и подходящих для них самовыдвиженцев, а после победы консолидируют их всех в своих парламентских фракциях, обеспечивая себе таким образом ещё большее представительство.

Однако важно заметить, что как самовыдвиженцы, так и большинство членов партийных списков (особенно на непроходных нижних позициях) – это живые люди, стремящиеся победить на выборах и пробиться к власти во что бы то ни стало. Все они, независимо от способа выдвижения, сознательно ввязываются в беспощадную политическую борьбу, о которой пойдёт речь ниже в моих записях. Во время выборов они беспощадны к соперникам, толкаются локтями, ходят по головам друг друга, обещают, обманывают, лицемерят. Такое поведение объединяет обе категории кандидатов. В случае своей победы именно они будут именоваться нашей властью. А мы по старинке (так повелось с советских времён) признаём их лучшими и достойнейшими из своих рядов. Так ли оно в действительности? А если не так, то что же тогда неправильно в нашей демократии? Почему мы выбираем во власть далеко не лучших и далеко не самых достойных из своих рядов? Есть простой ответ на этот сложный вопрос, но он будет не разъяснением, а отговоркой: какие мы – такая и наша власть. В значительной мере это правда – недаром к такому выводу приходили многие великие.²⁶ Но самое обидное – понимая всё это и внутренне не соглашаясь, даже протестуя, мы, как многие уверены, ничего не можем изменить. Поменять что-то в этом процессе формирования власти могли бы те самые «не достойнейшие и не лучшие» из нас, которые уже находятся во власти. Но их-то как раз всё устраивает. Замкнутый круг? Отнюдь! Ощущение безвыходности очень неприятно и неприемлемо для народного большинства. А это означает, что попытки изменить ситуацию всё же неизбежны. Об этом я поговорю немного позже, а для начала попытаюсь по-своему объяснить, как и почему всё это неправильное и неприятное в демократии происходит.

Политическая борьба

В настоящую, классическую политику готовы и способны пойти немногие. Это удел политических лидеров. Далеко не все люди даже с выраженными лидерскими способностями хотят пробовать себя на политическом поприще. Кроме обязательных лидерских качеств, для этого необходимо ещё твёрдое, осознанное желание или, по меньшей мере, авантюризм. Дело здесь в том, что политика, как род занятий, имеет плохую репутацию. Политиков не любят прочие граждане. Мои сверстники наверняка вспомнят аналогичное неприязненное отношение к выскочкам-активистам, которые пытались руководить в нашем пионерском детстве и комсомольской юности. Не все они позже пошли в политику. Но именно эта готовность и желание заниматься руководящей общественной работой – необходимая черта для любого политика. Следует, правда, оговориться, что во властных структурах всегда бывает «всякой твари по паре». Среди депутатов любого органа представительной власти есть, например, такие избранники, которые пошли в политику вовсе не по призванию, а с умыслом. Они проникают во властные органы не для того, чтобы заниматься общественно полезной работой, а с целью блюсти свои (реже – чужие) материальные или иные личные интересы. Конечно, ни один из них в этом никогда публично не признается.

Такое соблюдение депутатами чьих-то персональных или корпоративных интересов иногда у нас принято называть лоббированием, хотя в изначальном понимании лоббизм – совсем иное явление, естественное и даже полезное для демократического общества.²⁷ Абсолютно другое качество имеют тайные устремления и действия депутатов по использованию своих властных полномочий и возможностей в частных интересах.

Любая политика – всегда борьба. Участниками той политики, о которой я пишу, являются абсолютно все граждане в государстве, независимо от их желания и политической (в частности, избирательной) активности. В ней нет сторонних, незаинтересованных наблюдателей, потому что победа любой личности или партии в этой борьбе, хотя и декларируется от имени активной части населения, но в реальности распространяет свои последствия на всех граждан без исключений. Неважно, ходил ты на выборы или нет, понравился тебе победивший кандидат или совсем наоборот – получай своего депутата-победителя, теперь он будет делать свои дела от твоего имени и за твой счёт. Пассивное большинство, которое вовсе не интересуется политикой и игнорирует выборы, в действительности влияет на их результат не меньше, чем неуёмные активисты (подробно я расскажу об этом ниже). Поэтому, как бы не относились мы к политике, всё же лучше задумываться и понимать, в чём и как «нас участвуют». Наивно полагать, что плывя по течению в неведении, мы вообще не участвуем в политике, или плывём куда-то по собственной воле. Любой процесс в обществе, любое течение в политике, во власти, в руководстве всегда кто-то организует и направляет с определёнными целями (достоверно известными только этим организаторам).

Политическая борьба ведётся не только между государствами, но и внутри каждой страны на высшем (федеральном), региональном и муниципальном уровне. Казалось бы, это очень серьёзный и закрытый процесс, в который рядовые граждане не допускаются. На самом деле все мы, независимо от своего желания и социального статуса, всегда находимся в потоке политических процессов – нас учитывают, изучают, используют, на нас ссылаются, нами прикрываются, нам обещают, нас тасуют как карты.

Одна из форм политической борьбы – межличностное соперничество лидеров. Оно присутствует в любом сообществе людей, где есть трое или более участников. Кто-то обязательно станет претендовать на лидерство, попытается руководить и управлять другими, а все без исключения члены сообщества становятся зависимыми соучастниками. В малых группах на бытовом или ведомственном уровне это не более чем интриги, мышиная возня. Если же борьба ведётся за место в органах государственной власти, это уже настоящее суровое и безжалостное противоборство с использованием почти любых средств и методов.

Политтехнологии

Как во всяком серьёзном деле, в настоящей политике действуют профессионалы своего дела. Профессиональные политики завоёвывают власть, осуществляют (отправляют) её и удерживают, охраняя от посягательств соперников. Вторая профессиональная категория – политологи изучают, анализируют, объясняют и прогнозируют цели, намерения и действия политиков, а также результаты их деятельности. Третья группа профессионалов – политтехнологи. Их задача – формировать общественное мнение и манипулировать электоратом²⁸ (то есть всеми гражданами), чтобы политики смогли занять желаемую иерархическую нишу и осуществлять свою политику.

Большинство людей, приходящих в политику через выборы – самоучки, их не готовит ни одно учебное заведение. Политиком может стать человек любой профессии при соблюдении ряда условий, два из которых я уже назвал (наличие способности и желания). Понятно, что под термином «способность» скрывается множество человеческих качеств, знаний, умений, заслуг и особенностей. Я не стану их перечислять, в любом случае мои записи будут недостаточны для тех, кто проявит намерение пойти в политику – у них будут другие учебники и учителя.

Политология – серьёзная наука, предмет её изучения и исследований – политика и политики всех времён и народов. Политологам мои рассуждения тоже неинтересны – они должны знать гораздо больше меня. Политология в отличие от политики – это уже академическая дисциплина. Во многих серьёзных ВУЗах есть, если не кафедры, то специальные курсы политологии.

А вот политтехнология вряд ли тянет на статус науки, это скорее ремесло. Специалистов в этой области тоже готовят многие высшие учебные заведения – спрос на них в постсоветской России стал весьма высок. Но имидж этой профессии оставляет желать лучшего, её репутация сильно подпорчена. Недаром большинство политтехнологов предпочитают называть себя и представляться политологами, но это не более чем мимикрия (попытка выглядеть лучше, чем они есть на самом деле). Любой грамотный политолог обладает всей полнотой знаний о том, что такое политические технологии, но далеко не каждый хочет об них «пачкаться» – дурно пахнущее дело! Политтехнологи выступают подручными, помощниками, «наймитами» политиков, их агентами по связям с электоратом, специалистами по дискредитации и сдерживанию конкурентов, по внедрению нужной информации в сознание населения (т.е. по обработке мозгов). Они не вершат политику самостоятельно, их задача – содействие политикам в их политической борьбе.

Все политтехнологи подстраиваются под политиков, которым они служат, но никак не наоборот.²⁹ Если личностные качества политика, его цели, поведение, внешность, имидж в целом в чём-то нехороши, неудобны для успеха кампании, политтехнологическая команда будет ретушировать эти недостатки. В этом смысле технологи похожи на театральных мастеров грима. Формирование истинных политических целей, воспитание политиков и управление ими – это сфера деятельности закулисных кукловодов.

Все люди, идущие во власть, движимы определёнными целями. В самом позитивном варианте это может быть стремление улучшать мир и делать добрые дела. Однако обществу очень сильно повезёт, если его лидер (в том числе, избранный депутат) руководствуется исключительно общественно полезными, а не собственными интересами. Чаще цели, преследуемые лидерами в их политической борьбе, бывают сугубо личными или корпоративными, и отнюдь не соответствуют ожиданиям граждан. Поскольку эти истинные цели не могут нравиться гражданам, их надо маскировать и приукрашивать, показывая политика благородным борцом за общее дело. Для политтехнологов это обычная и вполне решаемая задача.

Кому-то может прийти в голову мысль, что честному и достойному политику не нужна помощь политтехнологов. Отнюдь! Даже самая благородная цель недостаточна для победы в политической борьбе. Благие намерения – ничто без возможностей их реализации, то есть без победы в борьбе за власть. С другой стороны, если у политика есть необходимые ресурсы (деньги) и квалифицированные помощники, тогда даже самая неблаговидная его цель не станет непреодолимым препятствием для победы. Конечно же, не стоит думать, что все люди, идущие в политику, преследуют, прежде всего, свои шкурные интересы. Напротив, очень многие из них искренне полагают, что в случае успеха они смогут делать общественно полезные дела, и многие действительно стремятся так поступать. В основной своей массе люди, представленные во власти, хорошо (или худо-бедно) выполняют своё предназначение. Как правило, они удачно совмещает личное с общественным. И не так уж редки руководители и представители власти, которые живут исключительно интересами общего дела, забывая о себе и своей семье – бессребреники, трудоголики, идеалисты. Такая жизнь им нравится, они не мыслят жить по-другому, хотя кому-то это кажется странным, ненормальным, глупым. О таких людях говорят, что они «повёрнуты» на своей работе или «не от мира сего». Но это уже другая тема, которой коснусь позже в разговоре о качествах личности во власти.

Семь пядей во лбу не нужны

В последние годы появилось множество солидных и кратких изданий, методических пособий, публикаций, сайтов и прочих материалов, обучающих методике проведения выборов. Избиратели их не читают. Эти материалы – своего рода обмен опытом между организаторами избирательных кампаний. За последние 15-20 лет политтехнологии шагнули далеко вперёд и всё чаще строятся на базе достижений современной науки с использованием информационной и коммуникационной техники, методов прикладной математики, социологии, психологии и т.д. Но даже признанные «мэтры» из когорты успешных российских политтехнологов вряд ли вникают во все научные аспекты своей профессии. Пока ещё это ремесло остаётся самодостаточным и востребованным на уровне специалистов средней руки, приземлённых практиков. На сегодняшний день, чтобы находить себе применение, им пока хватает своего собственного, даже небольшого опыта участия в организации выборных процессов. Причин для этого несколько (и об этом полезно знать избирателям).

Во-первых, высокая квалификация была бы необходима политтехнологам, если бы электорат не был столь наивен и податлив, как сейчас. Подавляющее большинство избирателей не допускают мысли, что ими кто-то манипулирует (не потому, что они категорически против этого, а потому что просто не догадываются о манипуляциях). Многие вообще не хотят задумываться об этом, поскольку априори уверены – их это не касается, потому что они никогда не пойдут на выборы. Они не могут даже предположить, что это их решение – тоже следствие политтехнологических манипуляций. Работать с таким электоратом легко и просто – «незачем перед свиньями бисер метать»! Не надо воспринимать это высказывание с обидой – звучит оно грубо, но верно по существу.

Во-вторых, многие политтехнологи давно знают друг друга и кооперируются, договариваясь между собой о том, который из их заказчиков должен победить, а какие пусть проиграют. При наличии такой договорённости незачем ломать копья и состязаться в искусстве продвинутых политических технологий. Достаточно «вешать лапшу» на уши всем заказчикам и, не напрягаясь, рисовать для них отчёты о затратах.

Кроме того, квалификацию политтехнолога вообще трудно оценить, она проверяется лишь результатами выборов. Выиграл заказчик – хорошо, не выиграл – плохо. Но политтехнолог всегда скажет, что проигравший кандидат сам виноват, и приведёт массу доказательств: дал мало денег, не выполнил рекомендации и т.д. При этом новый заказчик, нанимая данного политтехнолога на следующих выборах, будет даже более покладист, учитывая негативный опыт своих предшественников.

Кручу, верчу, обмануть хочу

В большинстве случаев политтехнологи своими действиями вводят избирателей в заблуждение, обманывают их, навязывают выбор. Они приукрашивают своих кандидатов и чернят их конкурентов в глазах избирателей. Фактически это сродни мошенничеству. Все участники, организаторы и наблюдатели «демократических» выборов об этом знают либо догадываются, но отменить или запретить такую практику невозможно. Законодательному регулированию она поддаётся с большими трудностями, точнее – практически не поддаётся.

Конечно, та вакханалия, которая наблюдалась на российских выборах в первые годы «истинной демократии», начиная с лихих девяностых, сегодня уже невозможна. Создана солидная правовая база, неплохо организована сама система проведения выборов и контроля их честности. Гораздо грамотнее и серьёзнее стали относиться к участию в выборах сами претенденты (кандидаты), более опытными стали их наблюдатели. Позитивно повлияло на качество избирательных кампаний введение в России единых дней голосования. До этого выборы шли беспрерывно и мелкие «шайки» политтехнологов перемещались из одного муниципалитета или региона в другой, в заказчиках их услуг не было недостатка. Смешанная система выборов в представительные органы уменьшила число кандидатов-одномандатников, а это также повысило конкуренцию политтехнологов (у них поубавилось количество заказчиков-мажоритариев). Спрос на мелких «специалистов» низкой квалификации и шарлатанов от политтехнологий постепенно падает. Организация выборных кампаний – это весьма доходный бизнес. Как и в любом ином серьёзном бизнесе (будь то нефтегазовый сектор, торговля, реклама, охрана и др.) мелкие частники вытесняются солидными, крупными корпоративными игроками, у которых гораздо бо́льшие возможности. Кроме того, происходит вертикальная структуризация политтехнологического бизнеса – любые мало-мальски значимые выборы теперь не просто курируются (наблюдаются), а непосредственно организуются силами московских специалистов. Местные политтехнологи (заслуживающие доверия) привлекаются и встраиваются в эти вертикально выстроенные кампании как управляемый нанятый персонал.

Молодая российская демократия развивается, становится более цивилизованной, то есть нормативно более регулируемой и подконтрольной институтам гражданского общества (немного позже я поясню возможно несведущим читателям, что понимается под этим модным термином). Растёт уровень осведомлённости граждан о формальных правилах избирательных процедур. Соответственно, политтехнологи вынуждены повышать свою квалификацию, чтобы, не нарушая законы и правила «приличия», сохранить возможность управления, манипулирования электоратом. Главным условием успешного продолжения ими этой (часто неблаговидной) деятельности остаётся неискушённость граждан в политических технологиях и недопонимание ими своего места и роли в политической борьбе. Мне трудно судить достоверно, как велик сегодня разрыв между «избирательной грамотностью» граждан и квалификацией нынешних политтехнологов, поскольку давно не участвую лично в этих процессах. Но, вспоминая, как всё происходило 10-20 лет назад, предположу, что и сейчас этот разрыв очень велик. Надеюсь, мои записи на эти темы окажутся кому-то полезными или хотя бы интересными.

Кто бы говорил…

Предварительно, по правилам хорошего тона, придётся объяснить, откуда мне известно то, о чём буду говорить. После возвращения в 1990 году из загранкомандировки я в течение двадцати последующих лет жил в Мурманске – сначала продолжал службу в КГБ-СВР, потом занимался аудитом (получил для этого дополнительное образование и квалификационный аттестат), а в последние семь с половиной лет, до того как пошёл на выборы мэра, работал заместителем губернатора. В круг моих обязанностей входило, среди многого прочего, информационное обеспечение деятельности областного правительства и первого лица. За эти 20 лет, и особенно в последнее десятилетие, я неплохо узнал экономическую и политическую ситуацию в регионе, и главное – познакомился и общался с очень многими информированными людьми. А с 2002 года по роду работы в правительстве области мне пришлось отслеживать практически все политические выборы на Кольском полуострове Уместно будет привести перечень наиболее значимых избирательных кампаний того времени, о которых мне довелось много знать и в некоторых из них даже непосредственно участвовать³⁰:

1996, 2000, 2004 – выборы губернатора (Евдокимов);

2000, 2005, 2007 – выборы Главы Кандалакши (Голубев, Вихорев, Варламова);

2001, 2003, 2007 – выборы и довыборы депутатов в областную думу;

2003, 2004 – выборы мэра Мурманска (Гурьянов, Савченко);

2006 – выборы главы Полярного (Черепов);

2007 – выборы главы Гаджиево (Цимбалюк);

2008 – выборы Президента РФ (Медведев);

2009 – выборы мэра Мурманска (Субботин).

По ходу своих рассуждений я еще неоднократно упомяну, что выборные технологии сродни оперативной деятельности. Поначалу, наблюдая мурманскую политическую жизнь, не догадывался, почему мне многое изначально понятно. Позже заметил, что в политических и оперативных технологиях очень много общего: методы, системность подхода, конспиративность. А оперативная работа – моя основная профессия, которой специально обучался четыре года и потом отдал половину жизни.³¹

Кроме перечисленных политических событий, очень информативным для меня оказалось личное общение практически со всеми политтехнологами, работавшими на территории области в указанные годы, с депутатами, журналистами, лидерами общественных объединений и многими другими людьми, в разной степени и с разных сторон осведомлёнными о местных и столичных политических процессах и интригах. Более подробно постараюсь рассказать об этом во второй части своих записей, где буду ссылаться не только на свои воспоминания, но и на чужие высказывания и поступки, а также на документы.

Глава 6. Секреты политтехнологий

А сейчас – время и место поговорить о тех интересных и часто неприглядных вещах, которые присущи всем избирательным кампаниям, но скрыты от глаз самих избирателей. Честно говоря, настойчивое желание раскрыть именно эту тему изначально и побуждало меня взяться за перо. Вовсе не для того, чтобы научить кого-нибудь искусству политтехнологий – люди этой профессии и без меня знают предостаточно. Не собираюсь также делать рекламу кому-то из известных мне политтехнологов. Хочу лишь предложить всем желающим слегка заглянуть в закулисье этой специфической деятельности. Здесь уместно мне будет вспомнить одно правило из своей прошлой оперативной науки: кто осведомлён, тот вооружён. Мне не потребуется пересказывать скучные многословные нормативно-правовые документы и разъяснять, о чем же там умолчали законодатели и что написано между строк. Многие граждане без моих напоминаний сами знают, что все они – объект политических манипуляций. Но мало кто задумывается и догадывается о том, насколько развита технология этого процесса.

Вся наша жизнь – театр

Предвыборная борьба – серьёзная, жестокая и коварная игра. Она ведётся непрерывно, кулуарно, подобно затяжной шахматной партии и лишь в финальной стадии приобретает форму публичного театрального спектакля. Состав актёров (кандидатов) формируется заранее, они занимаются саморекламой, дают интервью и делают разные мелкие добрые дела, завоёвывая известность и симпатии зрителей (избирателей). Одни дебютируют, другие уже известны по предыдущим сезонам. На сцене каждый из них сам по себе, но некоторые незаметно или открыто подыгрывают друг другу. В ходе спектакля все они дефилируют по сцене, произносят монологи, рассказывают о себе и своих «творческих» планах, спорят друг с другом (могут даже подраться, плеснуть водой из стакана или просто плюнуть в лицо оппоненту). Одни смешат зрителей, другие выдавливают слезу, третьи патетически взывают к гражданской совести. Но в основном все бубнят что-то скучное. Перед самым закрытием занавеса зрители, пришедшие в зал (на избирательный участок), отдают им свои голоса, проставляя галочки в бюллетенях, и расходятся по домам. Даже если все актёры абсолютно бездарны, кому-то из них обязательно достанется лавровый венок победителя. Таковы правила избирательного шоу, которое, как известно, mast go on. Шоу всегда организуются не «звёздами», а менее заметными и очень практичными специалистами по заказу других, ещё более практичных «меценатов».

Казалось бы, всё по-честному, если бы не разные хитрости. У каждого «актёра» есть своя команда – продюсеры, режиссеры, гримёры, сочинители ролей и монологов, рекламные агенты, осветители и прочие рабочие сцены, подсадные зрители в зале… Их задача – представить своего протеже в наилучшем виде, свете и ракурсе, а также помешать конкурентам, освистать их и забросать гнилыми помидорами. Антураж³² кампании каждого «актёра» может быть самым разным и он тоже имеет большое значение (так в настоящем театре придумываются спецэффекты, напускается туман, подбирается музыкальное сопровождение и т.д.)

Такое иносказательное, аллегорическое представление политического избирательного процесса выглядит упрощенно и не более, чем шутка, но оно вполне пригодно для лучшего понимания реальности. В настоящей политике всё точно так же наиграно, но гораздо прозаичнее и сложнее.

Однако ничего архисложного и заумного в избирательных кампаниях нет – это не научная проблема и не математическая задача. Политические выборы действительно сродни театральным спектаклям или цирковым представлениям. Важно помнить, что в них всегда есть показуха и элементы «лохотрона» – манипуляция³³, фокусничество и обман. Фантазия политтехнологов безгранична, но все избирательные кампании организуются по одинаковому шаблону и с использованием типового набора средств и методов. Чтобы понимать этот процесс, достаточно лишь внимательно наблюдать за ходом кампании и помнить, что кое-кто стремится нами управлять. Здесь уместна немного перефразированная шпионская шутка: если ты не параноик, это не значит, что тобой никто не манипулирует.

Кухня демократических выборов

Данная глава могла бы быть изложена в виде сухого перечисления множества пунктов, содержащих краткие сведения о тех правилах, методах и приёмах, которые используются всеми организаторами политических избирательных кампаний. Но тогда читать её было бы совсем скучно. Поэтому я изредка прибегну к образным сравнениям и аллегориям.