Красота как наказание

Глава 2

Дом с бордовыми стенами

«Дорогая Нина! Я вышла замуж и очень счастлива. Как жаль, что мы не скоро увидимся!» – Анна нетерпеливо выводила буквы на листе бумаги. Она любила писать письма и, если появлялась возможность, рассылала их своим знакомым, которые находились в отъезде. И, как ни странно, многие присылали ответные письма – часто короткие, сдержанные, но настоящие. С едва уловимым запахом древесины. Легкие, как перышки.

«У Романа большой дом, и теперь я буду там хозяйкой. Подумать только! Нет ничего прекраснее, чем проводить время с любимым человеком под крышей собственного дома», – делилась Анна своей радостью.

Она улыбнулась, представив, с каким нетерпением Нина откроет конверт, как жадно станет вчитываться в каждую строчку. «Выйти замуж за этого деспота – самый безрассудный поступок в ее жизни!» – непременно воскликнет подруга, всплеснув руками. А потом, немного смягчившись, добавит: «Надеюсь, она не пожалеет!»

Да, Анна тоже на это надеялась. С тех пор, как они помирились, все шло хорошо, не было никаких странностей и обидных шуток. Она с интересом расспрашивала мужа о доме, представляла, как по утрам, распахнув окно, вместо шума городской суеты услышит пение птиц. Там обязательно будет оранжерея и много-много разных цветов: розы, тюльпаны, гортензии. Приятный аромат так явственно щекотал ноздри, словно все происходило в реальности. Вот она весело машет рукой садовнику и просит его срезать несколько пионов. Затем вынимает из шкафа большую узорчатую вазу и ставит ее на стол, ожидая, когда принесут букет. Потом с волнением поправляет платье и подмигивает собственному отражению в зеркале. Слышится звук шагов: это Роман заходит в столовую и говорит:

– Я сам срезал для тебя пионы.

Она целует его в колючую щеку и прижимает цветы к груди.

Именно так она представляла себе их семейную жизнь – уютную, счастливую, яркую. Рядом с любимым человеком такой тихий уголок казался кусочком рая на земле. Ей всегда хотелось жить за городом. Неужели заветная мечта вот-вот сбудется? Анна в предвкушении считала дни до переезда.

И вот они едут по полупустой дороге, и Роман расхваливает родные места:

– Дом находится вдали от других у самого леса. Там рядом есть старая часовня. Тебе обязательно понравится!

Природа вокруг и вправду была великолепна: высокие сосны молчаливо стояли вдоль дороги и в тяжелой хвое их вершин порывисто шумел ветер. Серые тучи медленно плыли по небу, а машина ехала плавно, без толчков. Анна даже слегка задремала. Она представляла уютный огонь очага, горячий глинтвейн с пряностями и крепкие объятия мужа, прогоняющие все тревоги.

Наконец вдали показался дом: без особых изысков, ничем особенно он не выделялся, только бордовые стены и готические башенки привлекали внимание. Высокие могучие сосны обступали его со всех сторон, открывая взгляду высокий забор, большие окна и стальную входную дверь. Несколько старых дубов виднелись в дальней части двора.

– Да, здесь хорошо, – согласилась она, восхищенно осматриваясь вокруг. – Чистый, свежий воздух, тишина и покой. И действительно, соседских домов не видать. Мы и вправду здесь совсем одни?

– Одни, – подтвердил Роман. – Когда-то давно еще были соседи, но они куда-то разъехались, а брошенные дома развалились от старости. В общем, мы здесь все монополизировали. – Он расхохотался. – Ближайший населенный пункт в нескольких километрах отсюда.

– Надо же… – растерянно произнесла Анна, пытаясь понять, хорошо это или плохо.

Они немного постояли на крыльце, любуясь природой, и, наконец, зашли внутрь.

Стоило только переступить порог, как обстановка кардинально изменилась. Безмятежная красота исчезла, уступив место меланхоличному очарованию. Дом, построенный в готическом стиле, показался Анне мрачноватым и суровым. Сразу бросились в глаза массивная мебель и кованая винтовая лестница, высокие сводчатые потолки и строгие колонны, устремленные ввысь. Большая люстра с имитацией свечей впечатляла. Комнаты были оформлены в насыщенных пурпурных, бордовых, иссиня-черных цветах. Мистики добавляли различные детали, встречающиеся повсюду: кованые подсвечники, бронзовые статуэтки, книжные полки. Каждая вещь имела здесь свою энергетику и историю. Дом казался живым существом – угрюмым и больным, и Анна боялась притрагиваться к чему-либо, потому что вдруг почувствовала то же, что и после смерти родителей, – суеверный страх. Как будто воздух пропитался безграничной скорбью, сгустился и потяжелел.

Анна взглянула на мужа: тот стоял с опущенной головой, опершись рукой о спинку кресла. Вторая рука была сжата в кулак, плечи опущены, глаза закрыты. Впервые Роман выглядел таким разбитым и беззащитным. Словно пружина, которая поддерживала в нем дух, внезапно лопнула, причинив невыносимую боль.

Но эта перемена была заметна лишь на мгновение. Уловив ее взгляд, Роман сразу же напустил на себя невозмутимый вид и спросил:

– Как тебе?

Анна неопределенно пожала плечами.

– Ты же хотела, чтобы все было, как в сказке. Я ничего не стал переделывать. Оставил как есть.

– Здесь и вправду все, как в сказке. Только готической.

Роман сделал вид, будто не уловил иронии в ее голосе. Анна с любопытством взглянула на лестницу, которая вела на второй этаж. По ней как раз спускалась женщина лет пятидесяти с волосами, собранными в гульку, в строгом черно-белом форменном платье. По-видимому, домработница. За нею немного неуверенно шла девочка в такой же строгой одежде.

– Добрый день! – поздоровалась женщина, и Анна ответила кивком головы. Когда Роман представил их друг другу, она поняла, что не ошиблась. Женщина по имени Елена действительно присматривала за домом. А эта странная девочка – Лидия – была ее дочерью. Она все время испуганно пряталась за спиной матери, как будто боялась людей.

– Иди в свою комнату, – сказала Елена, и когда девочка ушла, обратилась к Анне: – Не обращайте на нее внимания. Лида немного странная, но Вас беспокоить не будет. – Женщина перевела взгляд на Романа. – Что-нибудь нужно?

– Пока нет, благодарю.

Внешне он был просто безупречен. Сама вежливость. Сама тактичность. С одной стороны она видела перед собой преуспевающего бизнесмена с большими амбициями, с другой – скрытного хозяина мрачного дома. Какой же из образов создан им, а какой – настоящий? Анна тряхнула головой, отгоняя глупые и несвоевременные мысли. Проводив взглядом удаляющуюся домработницу, она снова взглянула на лестницу, уходящую на второй этаж.

– А что там, наверху?

Роман молчал.

– Я еще не была втором этаже.

И снова никакой реакции. Она шагнула к лестнице, но Роман удержал ее за руку.

– Не надо идти туда. – Видимо, на лице Анны отразилось удивление, потому что он тут же добавил: – Сейчас. Не надо идти туда сейчас.

– Почему? Ты что-то скрываешь?

Это было произнесено с легкой улыбкой, чтобы не выдать внезапно вспыхнувшего волнения, но голос прозвучал слишком резко. За спиной раздались торопливые шаги. Краем глаза Анна заметила, как Лидия вышла из своей комнаты, а потом, увидев их, прижалась к стене. Не хочет попадаться на глаза? Или решила подслушать? Действительно, странная девочка…

Анна перевела взгляд на мужа. На лице Романа слишком отчетливо проступило недовольство.

– Дело не в этом, – сказал он и нервно потер ладони одну о другую.

– А в чем?

– Там жуткий беспорядок и много пыли. Ремонт еще не закончен. Поверь, это не очень приятное зрелище. – Он обнял ее за плечи и повел к дивану.

– А как же ты жил все это время? Почему никто не убирался?

– Я не жил здесь.

В глазах Романа скользнула обреченность, лицо моментально помрачнело. Даже глаза, казалось, потемнели. Что-то тревожило его. И это как-то связано с домом.

– Только иногда приезжал. А теперь, когда у меня появилась ты, я решил вернуться в родной уголок. Тем более, ты давно мечтала о доме…

«Уж точно не о таком», – едва не выпалила она, но вовремя прикусила язык. Ехидство не поможет, нужно действовать осторожно. Что-то зловещее таилось в стенах этого дома. Маленькие, едва различимые трещинки скрывали темное прошлое. В каждом кирпичике, в каждом уголке пряталась чья-то боль. И Анна надеялась узнать правду. Нужно подняться

на второй этаж и все осмотреть. Возможно, именно там кроется разгадка.

А пока она сделала вид, что ничего не произошло, и постаралась прогнать странное предчувствие, сковавшее грудь. Еще раз пробежалась глазами по комнате и остановилась напротив огромной картины.

С потемневшего полотна на нее смотрела красивая женщина в платье цвета морской пены. Половина ее лица была изуродована глубоким порезом, – кто-то испортил картину. Тем не менее, портрет продолжал висеть на прежнем месте. Анна не могла отвести от него завороженного взгляда. Женщина на картине выглядела красивой и нарядной, в ней определенно чувствовалась порода. Черты лица были мягкими и живыми, в ясно-синих глазах отражалась уверенность, а в уголках губ таилась улыбка. Рассеянный свет мерцая скользил по черному шелку кудрей, касался округлых румяных щек и играл бликами на бело-голубом платье.

«Какая редкость – синие глаза и темные волосы!», – восхищенно отметила Анна и, не удержавшись, спросила:

– Кто это?

Роман бросил быстрый взгляд на портрет, и в выражении его глаз мелькнула едва уловимая печаль, которую все это время он пытался тщательно скрыть.

– Это моя сестра, – послышался ответ. – Маргарита Вершинская.

– Вот как! Ты никогда не рассказывал о ней.

– Она погибла, – отрезал Роман. Его голос вдруг стал жестким и чужим. – Покончила с собой.

Анна медленно опустилась на диван. Какая ужасная потеря… Лишить себя жизни – что может быть хуже? Даже сама мысль об этом пугала.

Пол под ее ногами был укрыт алым ковром, разбавляющим мрачные тона комнаты. Сейчас он напоминал лужицу крови, и Анна вздрогнула от такой ассоциации. Посмотрев на мужа, она заметила, как с бледного лица бесследно исчезла скорбь, темные брови сложились в сердитую линию, а в глазах проскользнул металлический блеск. Неужели его разозлил простой вопрос? Или воспоминание о сестре вызвало такую перемену в настроении?

Интересно, как давно умерла Маргарита? Видимо, недавно, потому что в доме все еще висит ее портрет. Наверняка где-то остались и вещи. Как скоро Роман смог примириться с кончиной сестры? И примирился ли до конца? Что почувствовал, когда узнал такую страшную весть? Заметно, что сейчас он совсем не желает продолжать эту тему и вряд ли ответит на все вопросы.

А что, если все его странности – отпечаток этой трагедии? Есть же люди, которые, пережив горе, стали очень замкнутыми и нелюдимыми, странными, а иногда и безумными… Анна смотрела на своего мужа, окидывала взглядом стрельчатые арки, позолоченные подсвечники, и все никак не могла понять, был ли он таким скрытным и странным до трагедии, или эти перемены произошли после нее?

Она решилась задать только один вопрос:

– Скажи, когда Маргарита была жива… дом выглядел таким же угнетающим?

При имени сестры Роман вздрогнул. Затем достал из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и закурил. Похоже, это занятие успокоило его. Он небрежно сказал:

– Не вижу ничего угнетающего.

– Ну как же? Здесь слишком много черного.

– Да… черный – цвет скорби, – задумчиво произнес Роман, выпустив дым изо рта. А потом, взглянув на нее, вдруг рассмеялся: – Шучу. Давай закроем эту тему? Не хочу говорить о Марго. И вообще, я устал, пойду в комнату. Ты со мной?

– Нет, я еще посижу.

– Как хочешь.

Он бросил недокуренную сигарету в пепельницу и быстро вышел. Густая тишина сомкнулась вокруг нее кольцом, не давая свободно дышать. Анну переполняло разочарование: дом оказался даже не мрачным, а просто безобразным! Не было и намека на оранжерею, на красочные обои и удобную мебель. Повсюду чувствовалась ужасная трагедия, от которой хотелось бежать без оглядки.

Я не жил здесь.

Видимо, именно это и сделал ее муж – сбежал от страшных воспоминаний. А теперь вернулся, надеясь, что дух прошлого исчез.

Анна поднялась и прошлась по комнате. Дом сильно запустел за год. Казалось, в нем не жили десятилетиями. Только пыль небрежно сметали со столов да свечи зажигали по вечерам. Неужели домработница не следила за порядком, или она тоже редко бывала здесь? Странно. От стен веяло могильным холодом и обреченностью, как в склепе. От этой мысли по коже пробежали мурашки, и Анна подошла к окну, желая сменить мрачность комнаты на яркие краски природы.

Небо пылало закатом. Лениво плыли облака, оплавленные солнцем по краям. Пламенели верхушки деревьев, которые окружали дом плотной стеной. Хорошо бы посмотреть, что находится поблизости. Роман упомянул о какой-то часовне… Что ж, надо прогуляться и осмотреть окрестности.

Анна вздохнула и скрестила руки на груди. Как же контрастировал пейзаж за окном с обстановкой дома! Наверное, ночью здесь страшно. Представила на секунду, как будет ходить по темному коридору с тяжелым канделябром в руках, и нервно прикусила губу. «Надеюсь, эта люстра достаточно яркая для такой большой гостиной», – с надеждой подумала она: темнота пугала, затягивала в воронку мучительных воспоминаний. В памяти все еще жила сцена, где тьма переплеталась с жадными языками пламени, а капельки крови падали на осколки стекла…

Не надо вспоминать. Иначе снова будет больно…

Постояв у окна еще несколько минут, Анна поспешила в спальню к мужу, стараясь не смотреть в зеркала, которых было слишком много. Однако всю дорогу ее не отпускало ощущение, будто рядом кто-то есть. В одной из спален слышались приглушенные голоса Елены и ее дочери. Все давным-давно разбрелись по комнатам. Тогда откуда взялось странное чувство чужого присутствия?

Анна вздрогнула, услышав лай собак во дворе, и ускорила шаг. Солнце уже спряталось за горизонт, и в дом заползала темнота. Горящие свечи в изогнутых канделябрах выглядели грозно, а стены угнетали мрачностью. Она щелкнула выключателем – свет не зажегся. Господи, ее словно перенесли в Средневековье! Необъяснимая тревога смешалась с внезапной злостью. Что за глупая затея со свечами! И зачем так много зеркал?!

Анна бросила взгляд в одно из них и испуганно замерла. Крик застрял в горле, а по телу пронесся трепет. Не собственное отражение так испугало ее, а то, что находилось сзади, – белое свечение в виде женской фигуры. Она в ужасе оглянулась, но за спиной никого не было. Снова вгляделась в серебристую поверхность: странное видение не исчезло, а наоборот, стало множиться и кружиться в сверкающих зеркалах.

Призраков не существует.

Анна шептала это до тех пор, пока не добралась до спальни. Шептала горячо и убежденно, как молитву, заклинание, мантру. По лицу и шее струился липкий пот, волосы спутались от влаги. Казалось, призрак преследует ее, было страшно даже оглянуться. От бешеного напряжения заныла спина, а по ногам проползла судорога.

Фантом с лицом Маргариты. Разве это возможно? Девушка давно лежит в могиле, а ее душа беспокойно бродит по дому. Нет, это лишь игра воображения, обман зрения, нервы… Анна оглянулась: коридор был пуст. Никто за ней не гнался. Спокойное пламя свечей разгоняло безмолвный мрак, а причудливые тени плясали по стенам. Анна с облегчением повернула ручку двери и влетела в комнату.

Ничего не подозревающий Роман лежал в постели с книгой в руках.

– Что-то случилось? – встревожено спросил он, скользнув по ней взглядом. – Ты словно увидела привидение.

«В этом доме и не такое увидишь!» – чуть не выпалила Анна, но сдержалась. Дерзить не было сил. За дверью все еще таился ужас, хотелось поскорее завернуться в одеяло и прижаться к мужу.

– Все… все в порядке, – запинаясь, произнесла она и подошла к шкафу. Страх потихоньку отступал. Может, и вправду показалось? Анна почувствовала себя ребенком, который испугался тени от светильника.

Выудив из глубины шкафа ночную рубашку, она быстро переоделась и легла в постель, спиной к мужу. Роман не должен видеть ее лица, когда на нем застыла маска ужаса.

– Устала? – спросил он, снова зашелестев страницами.

– Да.

– Отдыхай, дорогая. Сегодня был насыщенный день. – Роман погладил ее по волосам горячей ладонью. – Я приглушу свет.

Анна не заметила, как уснула.