Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 1
Курсант Высшей академии Сухопутных войск Сергей Кобрин задумчиво глядел вдаль сквозь запотевший пивной бокал. Пиво было светлым, и оттого перспектива окрашивалась в светло-пастельные тона. По стенке кружки лениво сползали капли конденсата – температура подаваемого в офицерском баре пенного напитка всегда поддерживалась на должном уровне, – плюхаясь на столешницу, словно «ОДБ-10К» с борта орбитального бомбардировщика на поверхность мятежной планеты, тяжело, гулко и не особенно прицельно. Поскольку особой точности наведения при применении десятитонного боеприпаса и не требовалось, слишком велик радиус сплошного поражения.
Сегодня был последний, или, как он привык говорить за семь лет армейской службы, «крайний» день перед прохождением первого в его жизни «Тренажера». Именно поэтому курсант ВАСВ Кобрин, чьи погоны пока еще украшали три двухконтурные золотые звезды «неполного полковника», сидел сейчас в этом баре, размышляя о том времени, когда он торжественно отломит и сдаст в архив внешний контур, став настоящим «полным» полковником. Но до этого еще было четыре года обучения – и четыре же этих самых «Тренажера». Не считая сегодняшнего.
Если, конечно, пройдет все обучающие тренировки и вернется живым. Вернее, не позволит своему оставшемуся в родном времени телу умереть.
По сложившейся в академии традиции к допущенному до «Тренажера» курсанту запрещено было подходить, разве что в случае если тот сам пригласит кого-нибудь за свой столик. Сергей прямо-таки физически ощущал возникший вокруг вакуум; незримое поле, окружающее его, словно силовая защита – в баре было достаточно людно, – но старался этого не замечать. Да и желания с кем-либо общаться, если честно, не было. От слова «совсем». Так что проводивший с ним беседу штатный психолог в майорском звании оказался прав. Впрочем, ни для кого не было секретом, что на самом деле погоны этого немолодого офицера с проницательными глазами профессионала высочайшего класса имеют куда больше звезд. Вот только звезд отнюдь не армейских: всем, что касалось тренировок в прошлом, ведала контрразведка.
Невесело усмехнувшись, Сергей поставил полупустой бокал на картонку, припоминая разговор с психологом-контрразведчиком, произошедший перед тем, как тот дал добро на прохождение теста:
– Вы – кадровый офицер, командир штурмовой роты, участник боевых действий на Вирджинии и Терре-3, поэтому не считаю нужным напоминать о том, что ТАМ вам тоже придется посылать подчиненных на верную смерть. Не компьютерных юнитов, а живых людей. Наших с вами предков, между прочим. Равно как и рисковать жизнью наравне с ними. Хочу лишь спросить: осознаете ли вы, что это не виртуальная реальность с эффектом полного погружения? Все, с чем вы столкнетесь, – настоящее прошлое нашего мира, от которого вам – как и тем, кто был до вас – предстоит «отпочковать» новую линию времени. И ответственность за то, как это произойдет и какими окажутся результаты, лежит только на вас – и ни на ком другом. Возможно, когда-нибудь нашим ученым удастся наладить, гм, контакт с этими параллельными мирами, и мне очень не хотелось бы узнать, что там о вас сохранились исключительно отрицательные воспоминания. Вы все это понимаете?
– Так точно, – коротко ответил Кобрин, не пряча взгляда, – «майор» этого не любил.
– Прекрасно. Теория параллельных миров вам, разумеется, известна. Как и то, что к боевой тренировке допускаются только самые перспективные курсанты. Звучит несколько напыщенно, согласен, но это именно так. Это большая честь – и огромная ответственность. Потому должен задать вам последний вопрос: готовы ли вы? Не как военный профессионал и боевой офицер, а именно как человек?
– Готов, – без колебаний ответил Сергей.
– Что ж, надеюсь, это и на самом деле так, – не слишком понятно ответил тот, касаясь пальцем висящего перед ним монитора. – Только что вы получили допуск на прохождение «Тренажера». Пока в звании командира батальона. Удачи, курсант. Свободны.
– Спасибо. – Сергей четко развернулся и строевым шагом покинул кабинет.
Он уже не видел, как психолог, лишь только за спиной курсанта закрылась, подернувшись рябью защитного поля, дверь, вызвал по защищенному каналу связи начальника академии генерал-лейтенанта Роднина:
– Товарищ генерал? Да, я дал добро. Похоже, парень – один из лучших за последние годы. Не удивлюсь, если окажется, что это именно тот, кого мы искали. Что? А, ты об этом… не переживай, Иван Федорович, в нашей теории параллельных миров он не сомневается и искренне верит, что любое проникновение в прошлое создает новый мир. Да, это абсолютно точно, никакой ошибки, данные пси-контроля подтверждают. Я еще и насчет того, что когда-нибудь мы с этими мирами научимся связываться, ввернул. Так что посмотрим, может, хоть ему удастся то, ради чего мы все это затеяли… не сразу, конечно, но тем не менее.
Возвращаясь из бара в офицерское общежитие, Сергей от нечего делать размышлял над тем, что человечество, похоже, все-таки неисправимо. И потому обречено из века в век наступать на одни и те же самые грабли. Вот взять хотя бы сухопутные войска, в рядах которых он оттянул после офицерского училища семь лет службы: необходимость в них возникла уже на второй сотне лет космической экспансии. До того сил космического десанта, на тот момент практически единственного «наземного» воинского подразделения в составе Военно-космических сил, вполне хватало для разрешения возникающих на поверхности колонизируемых миров проблем, будь то встреча с агрессивной фауной или какие-либо внутренние разборки.
Но время шло, колонии превращались в полноценные миры с налаженной инфраструктурой, закрепленными соответствующими договорами межсистемными политическими и экономическими связями и какой-никакой собственной историей. Про принятый Совбезом ООН после открытия феномена гиперпространственного перемещения закон о едином правлении новосозданной Земной Федерации стали потихоньку забывать.
Нет, внешне все оставалось по-прежнему, и находящийся на прародине человечества Единый Центр Управления, прямой наследник канувшей в Лету Организации Объединенных Наций, де-юре оставался единственным легитимным органом власти. Однако за сто с лишним лет на планетах-колониях возникла и утвердилась собственная политическая элита, подкрепленная внушительным капиталом, в основном опирающимся на добычу полезных ископаемых и высокотехнологическое производство, уже давно с раздражением поглядывающая на далекую Землю.
На давний и полузабытый закон о единых вооруженных силах откровенно наплевали, и вскоре вполне закономерно появились первые «планетарные», то есть частные армии, подчиняющиеся исключительно местным властям. После нескольких вооруженных конфликтов, вышедших за орбиты миров-колоний, стало понятно, что силами одного только немногочисленного космодесанта и ВКС с проблемой не справиться: не станешь же превращать орбитальными ударами мятежные планеты в радиоактивную пустыню? А десант мало подходил для масштабных действий на поверхности: спецназ – инструмент для быстрого и точечного воздействия; хирургический скальпель, а не всесокрушающая кувалда сухопутных войск. Их этому просто не учили. Захват и удержание плацдармов под высадку основных сил, спецоперации в тылу противника, разведывательно-диверсионная деятельность, борьба с террористами – да. Но не ведение полноценных боевых действий с наземными армейскими подразделениями, порой вооруженными и защищенными ничуть не хуже, а то и лучше десантников.
В конце концов правительство вынуждено было признать, что вопрос встал ребром: или окончательное превращение Федерации в подобие лоскутного одеяла из независимых планет, в точности как было на Земле до выхода в дальний космос. Или – быстрое и жесткое наведение порядка руками вновь созданных федеральных сухопутных войск и военно-космической авиации (размещенной на кораблях ВКС и потому находящейся в двойном подчинении).
Решение о создании нового-старого вида вооруженных сил было принято Единым Центром практически единогласно, буквально в течение нескольких часов. Зато боевые действия в колонизированных системах с той или иной интенсивностью шли уже почти три десятка лет…
Сухопутные войска со средствами непосредственной огневой поддержки и усиления всегда шли вторым эшелоном, вслед за космодесантом. Который после прорыва силами ВКС орбитальной обороны противника и подавления точечными ударами наземной ПВО-ПКО занимался своим основным делом – захватом и удержанием плацдарма под высадку основных сил. После высадки планетарных сил десант, как правило, уходил – у «сухопутов» имелись свои разведывательно-диверсионные подразделения и отряды специального назначения, дальние родственники земного армейского спецназа. Ну, а войска «колониальной пехоты», как их порой называли в СМИ, приступали к выполнению своей основной миссии: восстановлению на поверхности мятежных планет конституционного порядка, подавлению очагов сопротивления – порой весьма серьезных очагов, владеющих даже тактическим ЯО со средствами доставки, – и выявлению инсургентов (этим, понятное дело, занималась армейская контрразведка вместе с госбезопасностью).
Проблема крылась в другом – уже в первые годы выяснилось, что мирное столетие не прошло даром: опытных командиров, способных планировать грамотные сухопутные операции, попросту не было. Военные академии и офицерские училища выпускали прекрасно подготовленных теоретиков, но воевать в виртуальной реальности или на 4D-тренажерах с эффектом полного погружения – и столкнуться на поле боя с отлично подготовленным противником, порой успевшим принять участие в локальных войнах на поверхности собственных планет, оказалось вовсе не одним и тем же. Нужны были обстрелянные и понюхавшие пороха практики – те, кто учился бы на реальном примере, в реальных сражениях. Со временем такие офицеры появились, но их оказалось мало – особенно с учетом невосполнимых потерь, неминуемых на любой войне.
И тогда служба безопасности Земной Федерации неожиданно выбросила из рукава никем не ожидаемый козырь. Да еще какой! Как выяснилось, еще два века назад, во время изучения феномена гиперпрыжка, была открыта возможность путешествий во времени. Разумеется, все сразу засекретили почти на полтора столетия, поскольку просто не знали, что с этим открытием делать и насколько опасно вторгаться в прошлое. Какие-то осторожные эксперименты с недалеким прошлым проводились, но все проходило под грифом гостайны, и о результатах исследований практически никто ничего не знал, даже высшие чины Минобороны.
Теперь же контрразведка предлагала использовать «машину времени» для обучения в боевых условиях наиболее перспективных офицеров Генштаба, посылая их сознание в далекое прошлое, на самую страшную и кровопролитную войну XX века – Вторую мировую. Психоматрица испытуемого подсаживалась в сознание военачальника того времени, после чего он должен был провести там определенное время, участвуя в реальных боях. Основной смысл этих тренировок был в том, чтобы будущие стратеги и тактики смогли переиграть заведомо проигрышное сражение, как минимум сведя результат к ничьей, а как максимум – одержав победу. Чтобы усложнить задачу испытуемых, им не сообщали ни время, ни место переноса, ни личность «реципиента». Можно было попасть в тело военачальника РККА за пять лет до начала войны или за час до немецкой артподготовки ранним утром 22 июня… или вовсе прийти в себя в полузасыпанном штабном блиндаже, сотрясаемом близкими разрывами. И выяснять, какой сейчас год – 41-й или 43-й, – в этом случае предстояло под градом осколков, ежесекундно рискуя погибнуть, причем в обоих временах, и в прошлом, и в будущем. Впрочем, подавляющее большинство курсантов отправлялись именно в 41-й год, наиболее подходящий для тренировок в кризисных условиях непрекращающегося цейтнота.
Согласно подтвержденным научным выкладкам и заверениям руководителей проекта «Тренажер», опасности для настоящего это не представляло: каждое проникновение в прошлое, неизбежно влекущее за собой изменения будущего, не изменяло текущей реальности, а «отпочковывало» от основной линии времени новую ветвь, представляющую собой полноценный мир, начинающий свою историю от момента внесения изменений. Как развиваются дальнейшие события в каждом из «новых» миров, никто не знал – возможности отслеживать подобное не существовало даже теоретически: связи между параллельными мирами не было.
По крайней мере, так гласила официальная версия, подтвержденная множеством научных фактов и теоретических выкладок. Как все обстояло НА САМОМ ДЕЛЕ, знал лишь десяток человек в ГШ и научном отделе службы безопасности.
Однако была еще одна особенность, с которой кандидатов на прохождение «Тренажера» знакомили непосредственно перед тем, как получить согласие на участие. При гибели носителя психоматрицы в прошлом тело оставшегося в будущем «донора» также имело все шансы погибнуть: по неведомой ученым причине сознание не всегда возвращалось обратно. Но подобных случаев за десять лет существования проекта оказалось немного, около 10 % от общего количества проходивших «Тренажер» курсантов – с точки зрения прагматичной армейской статистики, вполне допустимый результат. Те самые «вероятные потери», определенный процент которых закладывается при разработке планов любых войсковых учений в мирное время.
Остальные благополучно возвращались в свои пребывающие в коматозном состоянии тела, находящиеся на системах искусственного поддержания жизнедеятельности. Поскольку после возвращения курсанты давали пожизненную подписку о неразглашении того, что именно они делали в прошлом и какие воспоминания привезли в свое время, подробностей не знал никто. Но воевали прошедшие полный цикл «Тренажеров» (по одному на каждый курс обучения) однозначно лучше большинства сокурсников, по тем или иным причинам не получивших допуска или заваливших часть тренировок. Почти все из них – кто выжил, разумеется, – после нескольких лет боев возвращались в академию уже в качестве преподавателей и инструкторов, постепенно вытесняя не нюхавших пороха «теоретиков», переводимых на второстепенные должности или торжественно отправляемых в отставку.
Остальные слушатели ВАСВ, не проходившие «Тренажеров», выпускались в звании, лишь на ступень превышающем то, которое имели при поступлении, и отправлялись в боевые части – им предстояло научиться воевать самим. Сразу на фронт их почти никогда не посылали, разве что тех, кто показал наилучшие результаты, сперва назначая на штабные должности в войска второго эшелона. Многие из них становились отличными военачальниками, занимая должности вплоть до уровня командующего армией, но, прежде чем это происходило, проходили годы. Но время – несмотря на то что люди и получили возможность путешествовать в прошлое – ощутимо поджимало. Затянувшуюся на долгие годы войну, каждый день, неделя или месяц которой слишком дорого обходились человечеству, следовало завершить как можно скорее. И потому нужны были гении. Те, кто сумел бы окончательно и бесповоротно переломить ситуацию, приведя наконец Земную Федерацию к долгожданному миру.
И потому завтра будущему полковнику Генерального штаба Сергею Кобрину, одному из немногих избранных из всего потока первокурсников, предстояло пройти первый в его жизни «Тренажер». Пока на должности комбата, а дальше? Как надеялись те, кто десять лет назад после долгих споров и колебаний все-таки решился воплотить в жизнь столь опасный и непредсказуемый проект, каковым являлся «Тренажер», ему удастся пройти все пять обучающих циклов, завершив курс на должности командарма ТАМ и получив погоны полного полковника Генерального штаба – ЗДЕСЬ…
– Как себя чувствуете? Готовы? – осведомился лаборант у лежащего на эргономичном матрасе медицинской капсулы Кобрина. Опутанный проводами датчиков мониторинга жизнедеятельности, будто техногенной паутиной, Сергей иронично хмыкнул:
– Лучше не бывает. Да готов, готов практически, как пионер. Начинайте уж, к чему тянуть.
Судя по выражению лица, насчет пионера научник не понял, поскольку не проходил углубленного гипнообучения реалиям времени, в которое предстояло отправиться Сергею… ну, в смысле его психоматрице. Его же готовили всерьез: глупо было сразу же погореть на незнании элементарных вещей, например стоимости буханки хлеба в 41-м году или особенностей произношения тех или иных слов. К примеру, перед войной было принято говорить «кофэ» вместо привычного «кофе» или ставить ударение в слове «шофер» на первый слог. Ну и так далее. Собственно, каждый курсант, получивший допуск на прохождение «Тренажера», весь крайний месяц занимался исключительно углубленным изучением исторических реалий вплоть до мелочей. Историю же Второй мировой войны в целом и Великой Отечественной в частности все слушатели академии знали, что называется, назубок. Вне зависимости от того, заслужишь ли ты допуск или нет.
– Хорошо. – Облаченный в медицинский костюм лаборант ободряюще улыбнулся сквозь прикрывавшую лицо прозрачную маску, сверился с какими-то данными на портативном планшете и отступил, обратившись к кому-то невидимому, стоящему в изголовье: – У нас все готово, начинать?
– Сейчас, – глуховатый голос начальника ВАСВ генерал-лейтенанта Роднина Сергей узнал сразу, хоть слышал его всего дважды, на построении в день зачисления и во время торжественного вечера в честь очередного юбилея академии. – Оставьте нас на несколько минут.
– Но процедура уже запущена, нам придется…
– Со слухом плохо? Могу повторить, – в свойственной ему грубоватой манере ответил Роднин, оттирая научника могучим плечом. Стушевавшись, лаборант пискнул «простите» и, прижав к груди планшет, торопливо убрался из поля зрения – ворочать обритой налысо головой, оплетенной сетчатым «чепчиком» мнемодатчиков и зафиксированной эластичным налобным обручем, Кобрин не мог. Спустя мгновение над обездвиженным капитаном навис грозный генерал-лейтенант:
– Боишься, курсант?
«Игра в отца-командира? – с удивлением подумал Сергей, взглянув в глаза генералу. – Нашел время».
– Никак нет, скорее просто немного волнуюсь. Нормальный мандраж, как перед боевым выходом.
– Врешь, конечно. А если правду сказал, значит, совсем дурак. Только дурак не боится, умный – опасается. Ладно, не суть важно.
Иван Федорович оперся руками о борт медблока, напоминающего неглубокую пластиковую «ванну» с поднятой прозрачной крышкой. Грубое, словно высеченное из гранита, и оттого чем-то напоминающее древние памятники советским воинам-освободителям времен Великой Отечественной войны лицо склонилось над капитаном:
– Слушай меня внимательно, капитан. Слушай и запоминай. Самое главное – не вздумай считать это просто еще одной виртуальной тренировкой. Действуй так, словно нет и никогда не было никаких параллельных миров и «вторичных» ветвей истории. Не сомневайся, что отправляешься в реальное прошлое, единственное из возможных. Воюй по-настоящему, дерзко, смело, но продуманно. Говорят, ты – лучший из первокурсников своего потока. Вот и докажи это. Ты прекрасно знаешь историю за крайние две сотни лет – вот и помоги изменить ее к лучшему.
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант… – пробормотал Кобрин, ощущая, как все его тело становится ватным и начинает кружиться голова. Говорить стало тяжело, губы не слушались: – Разрешите… вопрос…
– Все, тебе пора, – скосив взгляд в сторону, внезапно закончил Роднин. – Удачи. И – возвращайся!
Сергей попытался закончить фразу, но мысли путались и сознание уже угасало, погружаясь в темноту. Накатила – и тут же исчезла тошнота. Голова пошла кругом, внезапно став невесомой, словно пух росшего в его родном дворе старого тополя. Легкий порыв существующего лишь в воображении ветра подхватил то, что еще мгновение назад было Сергеем Кобриным, и понес куда-то в неведомую даль.
Крайней мыслью, которую он еще успел сформулировать, было: «Интересно, это всем проходящим тренировку генерал-лейтенант напутствие читает? Типа чтобы не расслаблялись и воевали, как в последний раз? Или только один я такой весь из себя уникальный?»
Затем все исчезло.
И тут же вернулось вновь.
Но уже совсем в ином месте и времени.
