Daša Drndić0.0 Junak novog romana Daše Drndić EEG igra svoju vlastitu partiju šaha, crnim figurama. Iako zna da ne može pobijediti, nastavlja riskirati jer ta je igra jedino što ga istinski zanima. Bez obzira na to je li u Rovinju, Rijeci, Zagrebu, Beogradu, Parizu, Toskani, Rigi ili pak Tirani, Ban pripovijeda priče onih koji ih sami nisu mogli, znali, smjeli ili htjeli ispričati, jer one su sastavni dio njegove beskonačne partije šaha.
Ольга Токарчук4.1 Удивительная многослойность — визитная карточка нобелевского лауреата Ольги Токарчук, чьи тексты никогда не бывают простыми. Детектив, философия, аллюзии и пронзительная глубина лесных пейзажей…
"Веди свой плуг по костям мертвецов" — это история героини с особым взглядом на привычное, чей внутренний мир мы разгадываем, словно по натальным картам. Во многих смыслах это роман-расследование. В своем тексте Токарчук затейливо шагает по точкам противоположной полярности: жизнь и смерть, случайное существование и предначертанность, человек и природа, охотник и жертва. Кто имеет право жить, а кто — убивать? И кому дается власть определить это?
Жан-Батист Дель Амо3.8 Грязная земля прилипает к ботинкам, в воздухе животный запах фермы, владеет которой почти век одна семья. Если вы находитесь близко к природе, то становитесь человечнее и начинаете лучше ее понимать. Но может случиться и другое — вы можете одичать, разучиться чувствовать, очерстветь. Как члены этой самой семьи, которые так погрязли в ненависти, жестокости не только друг к другу, но и к животным, что движутся к неминуемому разрушению. Большой роман о дрейфе человечества. Парадокс его в том, что люди, которые стремятся всеми силами доминировать над природой, в этой беспощадной борьбе раскрывают всю свою дикость и зверство. Вышедший ранее на русском языке роман "СОЛЬ" поразил читателей и вызвал неоднозначную реакцию.
Ёко Огава3.9 Этот роман, написанный еще в 1994 году, актуален во все времена. Он о неизбежности потерь и тонкой, но крепкой связи человека с его памятью. Об определяющем свойстве памяти. О том, что, если изъять память из человека, на ее месте останется не заполняемая ничем пустота. Память, заключенная подчас в самых привычных бытовых вещах, таких как лента для волос, почтовая марка, птица, фотокарточка или губная гармошка, и есть главный герой этого ненаучного, но фантастического действа, палитра которого простирается между социальной сатирой, утопией и кафкианским трагизмом.
Всем любителям «1984» Джорджа Оруэлла, «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери, «Женщины в песках» Кобо Абэ и «Страны Чудес без тормозов» Харуки Мураками.
Василий Гроссман4.1 «За правое дело» (1943–1952, опубл. 1952) – первая часть «сталинградской» дилогии Василия Гроссмана, более известной читателю по второму ее роману, «Жизнь и судьба» (1950–1959, опубл. 1980), который принес автору мировую славу. Выросшая из реального фронтового опыта Гроссмана – военного корреспондента газеты «Красная звезда», лично участвовавшего в боях на передовой линии обороны Сталинграда, – эта книга по выходе в свет подверглась разгромной критике в партийных кругах, которая превратилась в настоящую травлю писателя и предопределила трудную издательскую судьбу второй части дилогии. Сегодня этот роман, запечатлевший боль и потери первых лет войны, стоит в одном ряду с лучшими образцами отечественной прозы, исполненными «окопной правды» о великой битве, – такими как «Дни и ночи» и «Живые и мертвые» К. Симонова, «В окопах Сталинграда» В. Некрасова, «Горячий снег» Ю. Бондарева. Гроссман создал книгу, выдержанную в эпической традиции Льва Толстого: за жизненными историями десятков людей – от простого солдата и рабочего до академика и полководца, – ощущается могучее дыхание большой Истории, навсегда изменившей миллионы человеческих судеб.
Ариана Харвич5.0 In a patch of dilapidated French countryside, a woman struggles with the demons of her multitudinous internal conflicts. Embracing exclusion, yet desiring to belong, craving freedom whilst feeling trapped, yearning for family life and yet wanting to burn the entire façade down. Given surprising leeway by her family for her increasingly erratic behaviour, she instead feels ever more incarcerated, stifled. Motherhood, womanhood, the mechanization of love, the inexplicable brutality of having ‘your heart live in someone else’s’; these questions are faced with raw intensity. It is not a question of whether a breaking point will be reached, but rather when, and how violent a form will it take.
Christos Ikonomou0.0 Seeking to escape the paralyzing effects of the Greek economic crisis, a group of Athenian friends move to an Aegean island in the hopes of starting over. Viewed with suspicion and disdain by the locals, they soon find themselves enmeshed in the same vicious cycle of money, power, and violence they thought they had left behind.
Guillermo Saccomanno0.0 Le Falcon verdi lasciavano coaguli sull'asfalto, la traccia degli pneumatici insanguinati. Cercai di camminare rasente il muro: non c'era nessuna porta attraverso cui entrare per nascondermi. I palazzi non avevano porte. Solo finestre. Ma iniziavano appena all'altezza del secondo piano.
A ogni finestra famiglie intere con bandierine biancoazzurre applaudivano e festeggiavano la parata silenziosa delle Falcon verdi.
Nel vento si udiva l'eco di una marcia. Ed era la Marcha peronista. Mi appoggiai a un muro. Sentii qualcosa di caldo e appiccicoso sui palmi, sulle dita.
Il muro grondava sangue.
Recipient of a prestigious 2018 PEN/Heim Translation Fund Grant
An epic spread across three nations, Beyond Babylon casts a probing, endlessly perceptive eye on the lasting effects of traumas both national and personal. Telling the engrossing lives of two half-sisters who meet coincidentally in Tunisia, their mothers, and the elusive father who ties all their stories together, Igiaba Scego’s virtuosic novel spreads thickly over Argentina’s horrific dirty war, the chaotic final years of Siad Barre’s brutal dictatorship in Somalia—which ended in catastrophic civil war—and the modern-day excesses of Italy’s right-wing politics.
United by the Italian government’s attempts to establish authoritarian politics in Somalia, Argentina, and at home, Scego’s kaleidoscopic plot investigates deep questions about our complicity in the governments that we often feel powerless to affect. In its myriad characters, locations, and languages, it brings new definition to identity in a fast-changing world of migrants and political upheaval. Most of all, Scego’s five poignant lives anchor this sprawling work as they fight to build family ties while overcoming past violations, including governmental torture and sexual assault. A masterwork equally as adept with the lives of nations as those of human beings, Beyond Babylon brings much-needed insight, compassion, and understanding to our turbulent world.
Юко Цусима4.0 It is spring. A young woman, left by her husband, starts a new life in a Tokyo apartment. Territory of Light follows her over the course of a year, as she struggled to bring up her two-year-old daughter alone. Her new home is filled with light streaming through the windows, so bright you have to squint, but she finds herself plummeting deeper into darkness; becoming unstable, untethered. As the months come and go, and the seasons turn, she must confront what she has lost and what she will become.
At once tender and lacerating, luminous and unsettling, Territory of Light is a novel of abandonment, desire and transformation.
Этель Аднан0.0 An arresting new translation of poems, originally written in French, by one of our greatest philosopher poets.
On October 27, 2003, Adnan received a post card of a palm tree from the poet Khaled Najar, who she had met in the late seventies in Tunisia, sparking a collection of poems that would unspool over the next decade in a continuous discovery of the present moment. Originally written in French, these poems collapse time into single crystallized moments then explode outward to take in the scope of human history. In Time, we see an intertwining of war and love, coffee and bombs, empathetic observation and emphatic detail taken from both memory and the present of the poem to weave a tapestry of experience in non-linear time.
