0 Плутархов труд

«Слава осталась, но Счастье погибло, и пепел повсюду,
Но и могилы твои так же священны для нас» (с) Сенека

В античной литературе зачастую не все так однозначно, как может показаться. Величайшее противостояние античности развертывается вовсе не в «Илиаде», а на страницах «Сравнительных жизнеописаний». Борьба Гектора с Ахиллом и в подметки не годится напряженной внутренней борьбе Плутарха с самим собой. Плутарха, поставившего перед собой задачу изучения «признаков, отражающих душу человека» для составления жизнеописаний и тем самым предоставившего другим «воспевать великие дела и битвы». Плутарха, собственные установки которого оказались ему не вполне по силам.

На протяжении нескольких десятков лет Плутарх с вызывающим восхищение упорством (упрямством ли) пытался избавиться от своей неугасаемой экзальтации, которая в соприкосновении с пресловутыми «великими делами и битвами» легендарных – а подчас и мифических – личностей разгоралась все сильнее. На это было положено убийственно много сил – и такая масштабная и продолжительная война трезвого, ясного разума с безумием сердца по своей эпичности не уступает ни одной из войн древних античных народов. Галерея героев «СЖ», как ни крути, заключает в себе такую метафизическую мощь, что даже роллановский Кола Брюньон, вечный оригинал, упивавшийся их жизнью и деяниями, перестает казаться чудаковатым.

Плутарх прорабатывал немалое количество разнообразных источников, как достоверных (исторические сочинения, письма и пр.), так и весьма сомнительных (предания, слухи, рассказы) – но в любом случае не скрывал их, в течение всего повествования прячась за бесконечными чужими «Я» и выходя из-за кулис только при подведении итогов сравниваемых жизнеописаний. Впрочем, и в ссылках на источники не привыкшему деликатничать Плутарху иногда было сложно себя сдерживать: «рассказ иных писателей», по его мнению, «совершенно баснословен или, вернее, вообще не заслуживает никакого доверия»; Катон у него «преувеличивает», а Симил «вовсе мелет вздор».

Говоря о том, что он пишет «не историю, а жизнеописания», Плутарх не утверждал своего полного права на субъективизм, который всегда оставался его злейшим врагом, – Плутарх-историк ненавидел Плутарха-художника и тщетно пытался с ним разделаться. Одновременно замечательны и смешны его попытки сделать мифических героев реальными, а многочисленные за рамки вон выходящие события перевести в область рационального. Часто это носит характер забавных оправданий: «все основания для недоверия отпадают», если подумать, «какой удивительный поэт сама судьба», и «Римское государство никогда не достигло бы нынешней своей мощи, не будь истоки его божественными, а начало истории сопряженным с великими чудесами».

Плутарх, восхищавшийся величием героев «СЖ», во время составления собственно жизнеописаний редко припечатывал их грубым или едким словцом (и уж точно не скупился на комплименты), зато в финальном сравнении двух персонажей – здесь нужно отдать ему должное – всегда указывал на их недостатки и ошибки, пусть после этого и следовало, как правило, заветное «но». Крайне редко Плутарх все же доставал из своих условных ножен условный меч – и уж тогда никто не получал пощады: Антония, например, он называл «трусливым и жалким», а Красса – «глупцом». В семье не без урода.

Одним словом, в борьбе за объективность Плутарх точно не одержал победы, но сложно придумать более гениальное поражение. Каким бы разнообразным в своем великолепии ни был состав «Жизнеописаний», Плутарх сам навсегда останется их главным героем. И уж более яркого – и великого – персонажа не найти и вовек.